— Бедный глупый,' несчастный мой поросячийкомпозитор, — сказала тетя и дернула его за ухо. — Ну чтомне с тобой делать?

— Любить, — сказал дядя.

— Как же тебя любить, если ты плохой? — спросила тетя,обнимая дядю.

— Я хороший. Я способный и талантливый…

— Человек о себе недурного мнения, — сказал папа.

— По-моему, я не только талантливый, я даже малостьгениальный.

— Ух ты мой непризнанный гений, — сказала тетя ипоцеловала его в лоб.

— Ну, скажите по совести, — спросила мама, — надобыло поднимать всю эту кутерьму? Так себя мучить, столькострадать?

— Не будем возвращаться к этому вопросу, — замахалруками папа. — Тащи шампанское.

Дядя оторвал от корзины голубой букет, вынул бутылку и выстрелилпробкой в потолок. Все выпили.

— А как же с энергетическим кольцом? — подмигнул папатете Насте.

— Обойдутся без меня, — ответила тетя.

— Это еще что за кольцо? — спросил дядя.

— Не на мой палец, — ответила тетя, v — А все же?

— Не будьте любопытны, — сказала мама.-.-Много узнаете— постареете!

— Ну, а если я любопытен?

— Все! Финита! — крикнул папа. — Допиваемшампанское, и дело с концом!

Мотоцикл дяди Кости так тарахтит, что его слышно, когда он едетза тридевять земель. Мы услышали, когда он был у вокзала.

— Он тут как тут, — сказала мама.

— Меня нет дома, — сказал' папа.

— А я сплю, — добавила мама. — Иди к нему,Петя.

Я пошел к дяде. Он слез с мотоцикла. Кожаная рубаха плотнооблегала его широкую грудь. На шеб у него был повязан фестивальныйплаточек, который подарила ему тетя Настя. Лицо закрывал щиток изцеллулоида.

— Тетя дома? — спросил он, протирая Щиток.

— Нет, — ответил я.

— Ушла в лес?

— Уехала.

— В город?

— С дядей Володей.

— Позволь, с каким Володей?

— Из ямы, — сказал я. — Он опять вылез из ямы изабрал с собой тетю.

Дядя Костя споткнулся, будто кто-то подставил ему ножку.

— Это ты точно знаешь?

— Точнее и быть не может. Он привез корзину яблок иапельсинов. Потом все пили шампанское.

Дядя сел на скамейку и обхватил голову руками. Он долгомолчал.

— Она мне ничего не оставила? — спросил он.

— Ничего.

— Может быть, какой-нибудь клочок бумаги?-

— Она только оставила комбинезон.

— Мне?

— Нет, просто забыла его взять. Помните, красивый такой, скарманами до колен.

Дядя закрыл лицо. Он сидел согнувшись на скамейке. Мне стало егожалко, и я сказал:

— Она и палатки поставить бы не сумела. Дядя молчал.

— Если бы я был большим, я бы обязательно поехал свами.

Дядя отнял руки от лица и прижал меня к своей негнущейся куртке.Потом он встал и сказал:

— Спасибо, Петя. До свидания..

— Постойте, одну минуточку…

Я подлез под веранду и вынул оттуда коробочку.

— Возьмите, пожалуйста, — сказал я.

Дядя открыл коробочку. В ней лежал светляк. Он лежал на спине.Он сильно усох за ночь.

— Он умер, — сказал дядя.

— Может, он спит?

— Нет, он уже не проснется.

— Найти вам другого светляка?

— Нет, Петя. Больше не нужно. И этого было вполнедостаточно.

— Мы больше никогда не увидимся? — спросил я.

— Не горюй, парень. С тобой увидимся. Расти большой!

Он вышел за калитку. Он сел за руль, и мотоцикл — та-та-та —обстрелял нашу дачу.

Скоро мотоцикл вылетел на дорогу, туда, где железные великанышироко шагали на трех ногах до самой Волги.

Мы залезаем в чужую душу

Товарищ Рыжкин — наш сосед по даче. Он для нас совсем чужойчеловек. Мама не может залезть к нему в душу. И она не знает, что вней творится. Чужая душа — потемки. А папа знает. Он всегда смеетсянад Рыжкиным.

Ох, этот Рыжкин! Уж очень он тихий и бледный и весь какой-топриплюснутый. Голова у него совсем ушла в плечи, будто на неепоставили большую тяжесть и забыли снять. Мама думает, что это от.того, что его маленький сын погиб во время бомбежки, А папаговорит, что у него просто короткая шея.

Так вот однажды мы сидели на веранде — г-. я, мама, Лялька, тетяНастя, этот Рыжкин и его дочка Варенька — и перебирали грибы. Мы незаметили, как открылась калитка и во двор вошел папа с длинноногиммолодым человеком в узеньких брючках. Они несли радиоприемник.Молодой человек был рыжий, и его лицо было покрыто веснушками —маленькими, средними и совсем большими, как блин. Они внеслиприемник на веранду, и папа хотел дать молодому человеку три рубля,но тот замотал головой и сказал, что денег ему не нужно. Папаответил, что деньги нужны всем и нечего кочевряжиться, но молодойчеловек еще немного потог^ался и пошел на улицу.

— Странно, — сказала мама.

— Что странно? — спросила Лялька.

— А то странно, что он не взял денег.

— Я и сам удивляюсь, — ответил папа.

— Видимо, подноска тяжестей не его профессия, — сказалРыжкин;

— Зачем же он таскался: по такой жаре три километра с чужимприемником?

— Из альтруизма, — сказал Рыжкин.

— Что такое альтруизм? — спросил я.

— А черт его знает! — рассердился папа. — Вечноты лезешь со своими дурацкими вопросами!

— Может быть, он в самом деле без всяких задних мыслейхотел помочь вам? — . сказал Рыжкин.

— А кто он такой, чтобы помогать мне: сват, брат илиподчиненный подхалим?

— Ну, просто так, — сказал Рыжкин.

— Просто так и муха не садится на варенье, — ответилпапа. — Просто так на свете ничего не бывает.

— Нет, определенно эта история начинает мне ненравиться, — сказала мама.

— Точно такая же история, — отозвалась тетяНастя, — произошла с заслуженной артисткой Да-лецкой. К нейпришел симпатичный молодой человек и назвал себя монтером«Мосгаза». Он проверил плиту на кухне, и Далецкая хотела ему датьпятерт ку «Но он гордо отказался: дескать, чаевые оскорбляют егочеловеческое достоинство. Деликатная старушка страшно сконфузиласьи начала извиняться и просить великодушно простить ей пережиткипрошлого. Она пригласила его в столовую, чтобы, вместо пяти рублейподарить фотокарточку, где она в молодости была изображена в ролимадам Сан-Жен…

Молодой человек вошел в столовую и вдруг потянул носом и сказал,что в комнате пахнет газом. И он попросил дать ему чистую бутылку,чтобы взять в нее пробу воздуха. Пока Далецкая мыла на кухнебутылку, молодой человек обчистил полкомнаты, унес целый тюк свещами, но фотокарточку с мадам Сан-Жен почему-то не взял…

— Хорошая у нас молодежь, нечего сказать, — вздохнуламама.

— Откуда вы узнаете такие истории? — спросила Лялька утети Насти.

— Какие «такие»? — удивилась тетя.

— Вы всегда рассказываете про нечестных людей, будто насвете живут одни жулики.

— Я клеветник. Я клевещу на нашу действительность, —обиделась тетя.

— Вот-вот, — сказал папа. — Она сейчас, Настя,начнет тебя перевоспитывать.

— Она всех перевоспитывает.

— Она всех учит, — сказал папа. — Она ведь теперьвсе знает. Она скоро будет механизатором.

Лялька ничего не ответила, а папа продолжал:

— Все же меня волнует, что этот длинноногий молодой человекне взял денег. Как бы он не оказался первой ласточкой.

— Не пугай меня, — сказала мама.

— А я не пугаю, — ответил папа.

— Не хватает еще, чтобы нас обчистили!

В этот день мы легли спать в комнате. На веранде осталась однаЛялька. Мама всю ночь ворочалась в постели. Ей казалось, чтомолодой человек открывает ставни. Она будила папу. И папа каждыйраз подползал к окну, держа в зубах железный шкворень. Он был похожна пирата, которого я видел в кино. Только у того был не шкворень,Ъ кинжал, и он вместо трусов носил грлубые шелковые шаровары.

Утром мама встала с головной болью. Папа, не выспавшись, поехална работу. Так продолжалось несколько дней. Все понемногу начализабывать ijpo молодого человека. Мама уже хотела перебраться наверанду, но пришла, тетя Настя и сказала, что она снова виделаэтого веснушчатого типа. Он упорно прохаживался возле дачи.