В конечном счете, ввод во владение наследственной массой иосуществляющий его интердикт quprum bonorum имели тот же общийисточник, из которого вышли преторские средства вообще, то естьидею охраны гражданского мира и порядка. Если наследник принадлежалк семье покойного (был suus heres) и находился в момент смерти вего доме, то он уже eo ipso оказывался во владении наследством и нив каком особом вводе со стороны претора не нуждался. Всякиепосягательства на захват наследства могли быть отражены им припомощи обыкновенных владельческих интердиктов. Иным было положениенаследника, suus или extraneus, — все равно, если он ненаходился в доме вообще в хозяйстве, покойного в момент его смерти:ему еще надо было овладеть наследством. Попытка к такому овладениюмогла встретить сопротивление со стороны тех, кто, не имея никакогоправа, наследством уже владеет; применение собственной силы былодля наследника средством неверным, а с точки зрения общественногомира нежелательным. Ввиду этого претор и обещал свое содействие темлицам, которые явятся к нему и в общем, суммарном порядке causaecognitio) докажут ему (или, по крайней мере, сделают для неговероятным) свое наследственное право. Но претор на первых порахпреследовал только единственную цель — дать ввод во владениевероятному цивильному наследнику, то есть juris civilis adjuvandi gratia(«дляподдержания цивильного права»).

Скоро, однако, различные несовершенства цивильной системызаставили его выйти за пределы этой скромной роли. Одну изисторических особенностей этой системы составляло отсутствие такназываемого successio graduum et ordinum («преемственность классови степеней (наследников)»): если ближайший наследник не принималнаследства, то оно не переходило к дальнейшему по порядку родства,а делалось выморочным и потому в древнейшее время бесхозяйным.Такое положение естественно должно было скоро показатьсяненормальным, и претор стал давать bonorum possessio следующему впорядке родственнику, действуя здесь уже juris civilis supplendigratia («для дополнения цивильногоправа»).

Наконец, претор сделал и последний в принципиальном отношениишаг: он стал давать в некоторых случаях bonorum possessio вопрекицивильному наследственному праву — juris civilis corrigendi gratia. Так,например, в старое время, когда патриархальная семья представлялаеще подлинное реальное явление, было естественно, что дети, ушедшиеиз этой семьи, например, filii emancipati(«эманципированные сыновья»),от наследования устранялись. Но с течением времени это устранениеих и возможность, что вследствие этого наследство перейдет кдругим, часто очень далеким, родственникам, стало казатьсянесправедливостью, и претор дает эманципированным сыновьям bonorumpossessio, исправляя этим цивильную систему соответственноизменившемуся правосознанию среды.

На первых порах претор давал bonorum possessio попредварительном личном расследовании обстоятельств дела (causaecognito) посредством своего личного конкретного решения (decretum),вследствие чего и самая bonorum possessio, таким образомполученная, есть bonorum possessio decretalis. Мало — помалу,однако, в преторской практике выработались известные определенныеправила относительно того, когда bonorum possessio следует давать,и преторы стали вносить эти правила в свой эдикт. Для полученияbonorum possessio теперь было достаточно доказать только наличностьтех обстоятельств, которые указаны в эдикте, и bonorum possessioбудет дано «согласно эдикту» — bonorum possessio edictalis. Благодаря этимвсе время развивающимся правилам преторского эдикта, преторскаясистема bonorum possessio самым существенным образом влияла наримское наследственное право, причем совместное действие hereditasи bonorum possessio продолжается не только в течение всегоклассического периода, но и в позднейшее время — вплоть доЮстиниана.

Но не один претор приложил свой труд к усовершенствованиюнаследственного порядка. Весьма важный принцип новейшегонеобходимого наследования был установлен в конце республики илиначал империи в практике центумвирального суда, которому подлежалиспоры о наследовании.

Равным образом, не оставалось в стороне и законодательство. Ужепериоду республики принадлежат некоторые отдельные законы,разрешавшие те или другие вопросы наследования (например, законы обограничении свободы отказов). В период принципата на место legesвыступают senatusconsulta, целый ряд которых относится кнаследственному праву. С усилением императорской власти и в нашейобласти на первый план выступают императорские указы.

Под влиянием всех этих факторов римское наследственное правомало — помалу далеко отошло от тех оснований, на которых строиласьстарая цельная система цивильного права. В бесконечном количествепунктов она была изменена как преторским эдиктом, так имногочисленными отдельными законами, вследствие чего ко времениЮстиниана римское наследственное право, особенно наследование позакону, представляло собою систему чрезвычайно сложную изапутанную. Во время работ по составлению «Corpus Juris Civilis»Юстиниан еще не нашел возможным произвести общее перестроениенаследования на новых началах, вследствие чего в «Corpus» мынаходим еще нагромождение различных исторических слоев. Но онсделал это своими позднейшими указами, новеллами, из которыхосновное значение имеют новеллы 118 (543 г.) и127 (548 г.), реформирующие наследованиепо закону, и новелла 115 (542 г.), регулирующая необходимоенаследование.

§ 79. История римского тестамента

Как мы видели выше, наследование по завещанию появляется вистории позже наследования по закону. Но с тех пор как онопоявилось, оно очень скоро заняло в Риме первенствующее значение:уже законы XII таблиц начинают свои положения о наследовании позакону условием: « si intestato moritur»(«если умирает беззавещания»), предполагая, очевидно, завещание, как нечтонормальное. В более позднем праве это первенствующее значениезавещания еще более возросло, и если известная характеристика Фердинанда Лассаля— «для Римлянина завещаниебыло тем же, чем для египтянина его надгробный памятник», —представляется некоторым преувеличением, то во всяком случае неподлежит сомнению, что с точки зрения общего духа римского праванаследование по завещанию стоит на первом месте.

Однако, характер древнейшего римскогозавещанияявляется в высокой степени спорным.

По свидетельству Гая (II. 101), древнейшее римское право зналодва вида завещаний: testamentum calatis comitiisи testamentum in procinctu.

Testamentum calatis comitiis— это завещание,совершаемое в народных собраниях по куриям, созванных ипроисходящих под председательством pontifex maximus. Посвидетельству Гая, comitia создавались с этой целью два раза в году— вероятно, 24 марта и 24 мая. В присутствии всего народазавещатель устно изъявлял свою волю, то есть прежде всего назначалсебе наследника, к чему затем мог присоединить и разные другиераспоряжения, и обращался к народу с просьбой, которая, вероятно,гласила приблизительно так: « ita do ita lego ita testor itaquevos, Quirites,testimonium mihi perhibetote»(«так предоставляю, такговорю, так свидетельствую, поэтому, Квириты, дозвольте мне такоезавещание»). В несколько более позднее время это обращение к народуи самое участие народа было только простою формальностью, нонесомненно, что в древности это было не так. Но каково реальноеисторическое значение всего этого акта перед народным собранием,это и есть вопрос, вызывающий разногласия.

Значительная группа ученых, обращая внимание на то, что какtestamentum, так и усыновление (arrogatio) совершались одинаково вcomitia calata, и опираясь на аналогичные явления в греческомправе, думает, что древнейшее римское завещание есть не что иное,как arrogatio будущего наследника, введение его всемью наследодателя и превращение его таким путем в наследниказаконного. Такая arrogatio допускалась, вероятно, первоначальнотолько в случае бездетности завещателя и представляла искусственноевосполнение недостающих sui heredes. С точки зрения этой теориинаследование по завещанию органически примыкало к наследованию позакону, являлось только его продолжением.