- Что случилось? - похолодел он. - Таррэн, что с вами? Что с вами обоими?!

- Прости, - глухо повторил Таррэн, опустив голову. - Я не могу объяснить.

Тиль осторожно коснулся его плеча, а потом вдруг ощутил, как на его собственном предплечье с силой сжались чужие пальцы, и внутренне содрогнулся. Он не знал, что творилось у Таррэна на душе. Не знал, что за тайна объединила его и Белку. Понятия не имел, почему сын вдруг так легко согласился ее отпустить. Но неожиданно почувствовал, чего ему это в действительности стоило.

Таррэн всегда был невероятно сдержанным. Он всегда умел держать свои чувства в узде. Его железная воля всегда приводила отца в восхищение. Его уверенность в себе была поистине несгибаемой. Настойчивость, с которой он неизменно добивался своих целей, была сродни одержимости, а умение отделять первостепенное от незначимого никогда его не подводило. Но сейчас у Таррэна больше не было той стойкости и той уверенности, за которую он когда-то держался. Сейчас он был готов просить помощи и поддержки у кого угодно. И сейчас он, как никогда в жизни, испытывал невыносимое, невероятно острое желание уткнуться лицом в плечо отца и хотя бы на один миг избавиться от безумно тяжелого груза ответственности. Хотя бы на долю мгновения почувствовать, что рядом есть кто-то более мудрый, более сильный, более умелый. Кто-то, кто примет за него трудное решение и кто подскажет, что именно так - правильно.

Тирриниэль без лишних слов крепко обнял сына, ощутив, как при этом закаменело его тело. Уверенно ломая слабое сопротивление, привлек к себе, заставил посмотреть в глаза. Мысленно попытался отдать ему всю уверенность, которой обладал сам. Ту стойкость, которой Таррэну сейчас так не хватало. Свою силу. Знания. Свою память. И веру - хотя бы ту ее часть, что еще оставалась. Благие пожелания, которые так трудно оказалось отыскать. И молчаливую поддержку, которая была так нужна им обоим.

Несколько долгих мгновений они стояли неподвижно, пристально глядя друг другу в глаза. За почти полтора тысячелетия ни один, ни второй не позволяли себе ничего подобного. У Темных не принято открыто выражать свои чувства. Не принято выставлять их напоказ. Не принято при посторонних выказывать эмоции. И когда-то давно они оба искренне верили, что так и должно быть. Однако в тот момент, когда угроза потерять друг друга стала по-настоящему реальной, у Таррэна не нашлось слов, чтобы возразить, а Тирриниэль неожиданно почувствовал, что им надо было сделать это раньше. Еще в тот далекий день, когда они впервые смогли посмотреть друг на друга без прежней неприязни.

- Спасибо, - наконец, хрипло сказал Таррэн, безошибочно уловив мысли отца. - Спасибо тебе... за все.

- Ты не один, сын. Что бы ни случилось, знай: ты не один.

- Я запомню.

Какое-то время они еще смотрели друг на друга, понимая и чувствуя то, что не всегда выразишь словами. Но потом сзади послышались легкие шаги, зашуршали мелкие камешки, и эльфы медленно отступили назад.

- Эй, а где Бел? - с наигранной бодростью поинтересовался приблизившийся Элиар, внимательно осматривая голые скалы. - Вы что, ее потеряли? Или она сама сбежала, завидев ваши смурные физиономии?

- Да здесь я, здесь, - отозвалась откуда-то сверху Гончая, и эльфы дружно задрали головы: Белка усмехнулась им откуда-то с холки каменной Драконицы и легко спрыгнула вниз. - Таррэн, как там наши летающие друзья? Идут или нам ждать их до посинения? С кем ты говорил, когда отсылал Зов?

Таррэн поджал губы.

- Не знаю, он не представился.

- О том, втором, которому я хвост едва не оторвала, ничего не сказал?

- Нет. Возможно, они еще не знают.

- Или знают, но так удивились твоей наглости, что даже позабыли про ментальный удар.

- Надавить пытались, - со вздохом признался эльф. - Однако не смогли: мне показалось, что они ушли слишком далеко.

- Ага, - кивнула Белка. - Зато теперь на всех парах мчатся сюда, чтобы надавать тебе по шее.

- По шее они будут давать тебе, - хмуро напомнил Элиар.

- Да. Но они-то про это еще не знают!

- А если тот, второй, уже все рассказал?

- А зачем ему трепаться? - резонно возразила Гончая. - Признаваться своим, что сбежал от каких-то двуногих? Говорить о том, что едва не лишился чешуи на пузе? Рассказывать про свое поражение всем желающим? Нет, Эл. Вряд ли он станет болтать. Так что когда Драконы явятся, у меня будет неоспоримый аргумент, чтобы заиметь себе в противниках именно этого конкретного ящера. А про него мы с вами уже кое-что знаем, и это дает нам шанс на успешный исход сего безумного мероприятия.

Элиар с сомнением на нее посмотрел.

- С чего ты уверена, что они примут вызов?

- С того, что одного из них я прилюдно оскорбила и унизила. С того, что по моей вине у него не хватает одного клыка в пасти. С того, что его прилюдно обозвали нехорошими словами и не дали смыть эту грязь моей горячей кровушкой. Такое не прощают, Элиар. И не забывают, поверь мне. Но если же он все-таки успел забыть, то я охотно напомню. В подробностях. И еще более изысканным слогом - так, чтобы сомнений ни у кого не осталось. А поскольку тут им не балаган, а грядущий Суд над потомками Ушедших, то отказать в поединке мне никто не посмеет. Закон все-таки. Порядок. Вряд ли он сильно поменялся за эти годы.

- Ты рискуешь, - скупо заметил Светлый, изучающе рассматривая маленькую Гончую.

Она пожала плечами.

- Не больше, чем всегда.

- Как надеешься победить?

- А никак, - хладнокровно ответила она, заставила Таррэна дернуться, а Тиля - болезненно поморщиться.

Элиар ошарашено моргнул.

- Что?!

- Что слышал, - ровно отозвалась Белка, рассеянно разглядывая далекий горизонт. - Я все-таки не дура: понимаю разницу между нами. И вполне отдаю себе отчет, насколько Дракон сильнее. Еще лучше понимаю, что мои полвека вряд ли сумеют сравниться с его Торковой прорвой прожитых лет. Так что Тиль прав - в прямом столкновении шансов у меня нет. Тем более, Дракон уже знает, на что я способна. И знает мои слабые стороны. А также то, что Огонь на меня практически не действует - только чистая сила. Но вот этой-то силы у него осталось - тьма. И уже поэтому я не выиграю.

У Элиара расширились глаза.

- Но тогда зачем?!..

- Надо! - отрезала Гончая, сверкнув позеленевшими радужками. - Надо, чтобы Драконы отвлеклись от мысли о вашем немедленном убийстве. Надо, чтобы они не начали думать о том, каким образом вы сюда пришли. Надо, чтобы никто из них не вспомнил о существовании Лиары. И надо, чтобы все они до одного были прикованы к этому месту. До тех пор, пока мы не докажем, что невиновны. Или же до той минуты, пока в живых не останется никого из здесь присутствующих. Если на бой выйдет кто-то из вас, велика вероятность того, что ваш Огонь вырвется из-под контроля - ты ведь уже чувствуешь, что его с каждым днем все труднее держать в узде? Так вот, ты - Светлый. Ты оживил его сравнительно недавно. Тогда как Таррэн и Тиль способны взорваться от малейшей искры. А если это случиться, кого-то из Драконов может ранить. Их же оружием. И вот тогда они не оставят нам ни единого шанса. И вот тогда уже никто не сумеет нас оправдать. Хотя бы на то время, чтобы вы, трое, смогли по-настоящему обратиться к своей силе.

Элиар озадаченно нахмурился.

- Какой еще силе?

- Потом поймешь. Главное, не упусти момент.

- Но ведь...

- Потом, - тут же отреагировала Белка и быстро отвернулась. - Все потом, Эл. Если я ошибаюсь, ты первым на меня накричишь и обидишься. Если же нет... прости, пока мне больше нечего тебе сказать. Когда придет время, сам все узнаешь.

Эльфы странно переглянулись, но на лице Таррэна отразилось такое же непонимание, как и у остальных. Подошедший ближе лер Адоррас тоже задумался. Рен Роинэ, которому надоело все время озираться, незаметно притулился под каменным боком Драконицы. А Ортэ - единственный из стражи, кого взял с собой Владыка - тут же навострил уши.

- Бел, о чем ты говоришь? - осторожно спросил Тирриниэль в наступившей тишине.