Но кроме Сильвер-Белла меня ждал Китчестер. О, я с нетерпением предвкушала это время! И хотя мне порой казалось, что, переступив порог Китчестера, я беспомощной мухой окажусь в цепких объятиях безжалостной паутины, из которой никогда не смогу выбраться. От этих мыслей мне становилось не по себе, и я гнала их прочь, уповая, что любовь деда даст мне силы выдержать интриги вокруг меня, а его воля подавит непомерное желание леди Редлифф управлять мной.

Однако на первом плане моих дум был Дамьян Клифер, человек с привычкой неожиданно возникать в моей жизни и приводить мои чувства в состояние стихийного бедствия. Размышляя о нем, я поняла, что совсем не знаю о мужчинах. Многие девушки моего возраста были более опытными, взять хотя бы Летти с ее романами или моих бывших соседок по комнате Лидию и Моник. Я поморщилась, вспомнив о них. Слава богу, что в том году они закончили академию и исчезли из моей жизни. Разумеется, я не собиралась уподобляться им, мне нужно было всего лишь немного знаний, чтобы уверенно чувствовать себя в присутствии Дамьяна. Меня сильно раздражало, что рядом с ним я теряла самообладание и городила всякий вздор.

Он волновал меня. Но я старалась объяснить это волнение его резким и пугающим поведением со мной. Мне не хотелось думать, что я испытываю к нему нечто большее, чем простое любопытство. Он был совсем не тем благородным принцем, о котором грезило мое девичье сердце. Но я признавалась себе, что жду с ним встречи гораздо сильнее, чем должна бы. Почему же? В тысячный раз вопрошала я себя. Потому что он явственно показал, что интересуется мной, предпочитает меня. И всякий раз я закрывала глаза и в тревожном, но таком сладком, волнении замирала. Что же будет в Китчестере?! Как я боялась! Но как же я ждала!

На вокзале в Солсбери меня встречала тетя Гризельда. Увидев ее, я не смогла скрыть улыбку. Она даже тут предпочитала быть в центре всеобщего внимания.

Тетя стояла прямо на пути движения носильщиков и не замечала, сколь неудобства доставляет ее внушительная фигура щуплым паренькам, с большим трудом толкавшим тележки доверху груженые багажом. Чтобы объехать ее, им приходилось тормозить и с усилием разворачивать тяжелые возы. Из-за этого работники теряли драгоценное время, а значит и хорошие чаевые. На тетушку со всех сторон сыпались гневливые восклицания, но она продолжала счастливо улыбаться мне и упорно игнорировать происходящую вокруг нее суету. Но когда я направилась к ней, она вдруг сделала порывистый шаг мне навстречу и со всего размаху налетела на готовившуюся к объездному маневру тележку. Пирамида из сундуков, чемоданов и саквояжей опасно накренилась под давлением немалого тетушкиного веса и в следующий миг с оглушительным грохотом повалилась на землю, увлекая за собой и тетю. Ошарашенный внезапным столкновением носильщик встал как вкопанный, сорвав с головы круглую шапочку и смяв ее в руках. Разинув рот, он издавал какие-то невнятные звуки, видимо, еще не решив, то ли извиниться, то ли высказать все то, что в этот момент рвалось наружу. Тетя же, развалившись прямо на матерчатом чемодане, среди сваленных вокруг нее сундуков и саквояжей, без капли смущения осмотрелась вокруг и натянутой улыбкой дала понять любопытным зевакам, что с ней все хорошо. Затем села, выпрямившись, все на том же чемодане, поправила шляпку с приколотой к ней сеточкой, и на ощупь проверила — не расстегнулись ли на высоком вороте платья крохотные пуговички. Убедившись, что все в порядке, она обратила испепеляющий взор на носильщика, и из того сразу же полился нескончаемый поток извинений. Тетя надменно протянула ему руку, чтобы парень помог ей подняться. Он попытался сделать это галантно и учтиво, с поклоном и легкой улыбкой на губах, но тяжесть поднимаемой им дамы, вытеснила все джентльменские порывы. С удивительной для такого щуплого тела силой, носильщик бесцеремонным рывком дернул тетю за руку, словно поднимал увесистый сундук, и поставил ее на ноги. В тот же момент тетя размахнулась и опустила на его непокрытую голову зонтик. Раздался гулкий звук, как от удара по пустому молочному бидону, и мне показалось, что тетю осыпал фонтан искр из глаз шокированного носильщика.

— Вот тебе, недотепа! Будешь знать, как под ногами мешаться!

Не знаю, какое преступление совершил бы в следующий момент носильщик, лицо которого налилось багряной краской, но я поскорее взяла тетушку под локоть и поспешила увести ее с места происшествия, пока для бедного парня не закончилось все трагически. Тетушка еще долго не могла отойти от "хамства" вокзального работника и только мои новости заставили ее позабыть о свершившемся на нее гнусном нападении.

Пока мы тряслись в старенькой коляске Тома Греттема, тетя без умолку рассуждала о моей будущей работе. Она не преставала твердить, как гордится мной, и всем попутчикам сообщила о моих успехах. Затем она принялась строить планы и на протяжении часа моя карьера в них претерпевала различные метаморфозы, но непременно достигала заоблачных высот. Успев вклиниться в паузу, пока тетя переводила дыхание, я стратегически заметила, что мне не нужны высоты, а достаточно просто заниматься любимым делом и знать, что мой труд приносит пользу. Тетушка замолкла, обдумывая мое замечание. В ответ на эту тишину все попутчики и наш возница и даже лошадь, дружно повернули головы и посмотрели на меня с одинаковым выражением безмерной благодарности.

Дома нас уже ждали. Сибил выглядывала из-за калитки и махала нам собранным для обеденного стола букетом люпинов. Розовые продолговатые лепестки осыпали подругу и она, смеясь, смахивала их с темных волос и платья. Не дожидаясь, пока остановится коляска, я выпрыгнула из нее, чем привела в недоумение остальных пассажиров и побежала к Сибил. Она распахнула мне скрипучую калитку, и мы обнялись. В дверях уже слышался дребезжащий голос Финифет, сообщавший, что мы как всегда задержались, что на кухне уже давно все стынет и покрывается жирными пленками, и что день сегодня совсем душный и что, не смотря на все это, она рада меня видеть.

Тетя решительно подтолкнула меня в дом, и, захлопнув за остальными дверь, заявила:

— Все! Она, наконец, добралась домой и нечего стоять и глазеть на нее. Роби иди к себе, Фини готовь стол, а ты, ласточка, поскорее поставь эти бедные цветы в вазу, а то мы за обедом будем лицезреть одни голые стебли.

И хотя говорила тетя требовательным тоном, с лица ее не сходило загадочное выражение, с каким она вышла из коляски. Разбираясь во всех нюансах тетушкиной мимики, Фини поняла, что та что-то скрывает, и затеяла расспросы. Но ее тут же обвинили в излишней болтливости и некомпетентности, как экономки, и отправили на кухню.

Умывшись и сменив дорожный костюм на легкое батистовое платье, я спустилась вниз как раз, когда Финифет накрыла на стол. Мы никогда не придерживались правил и ели, когда чувствовали голод, не дожидаясь установленного времени. Сейчас было около пяти вечера и полагалось выпить чай, но Финифет, расстаралась, зная, что после долгой дороги я буду зверски голодна, и приготовила яств на целый полк.

Когда мы усаживались, мой живот начал издавать душераздирающие звуки. И экономка с укоризной взглянула на тетю, будто та довела меня до такого состояния. Уплетая за обе щеки печеную в горшочке фасоль с мясной подливой и листьями салата, я обо всем рассказала Финифет и Сибил. В порыве радости Сибил перегнулась через стол и пожала мне руку. Началось бурное обсуждение, и опять тетя с упоением строила планы и давала наставления.

— Ты сама знаешь, что деревенская жизнь не для тебя. Здесь ты будешь только скучать. А нам не следует портить наши драгоценные отношения скукой.

— С двумя такими большими спорщицами, скука мне не грозит, — заметила я, шутя.

— Я считаю, что это предложение как нельзя кстати. Тебе нужно выйти в общество и путь к нему я вижу через академию. Там ты обретешь новый статус, станешь независимой. Правда, мы и сами могли бы найти преподавательское место где-нибудь поблизости. И все-таки, я признательна Эббе Дарлингтон. Впрочем, я воспринимаю это как само собой разумеющееся, так как всегда высоко ценила твой ум.