— Еще бы, там же нет твоих бисквитов и ягодных пирогов!
— Вот и я говорю мисс Гризельде, неподходящая это школа для нашей маленькой Роб!
Мне было в радость оказаться снова в Сильвер-Белле, заново привыкая к неизменным колокольчикам и вслушиваясь в красноречивые перепалки женщин. Все наше время было посвящено рассказам об Академии. Мы часто смеялись, обсуждая учителей и воспитанниц.
Накануне Рождества тетушка завалила меня работой, чтобы я не успевала отвлекаться на горькие воспоминания. Меня отправили вместе с детьми в лес за охапками хвои. В этой компании были многие из тех, с кем я училась. Кроме того, были Виолетта…и даже Сибил! Пешенсы следовали одной из принятых в деревне традиций, когда за ветками должны были ходить дети. Мы больше болтали, чем резали хвою. Они хотели узнать обо всем, что со мной произошло за это время. Поэтому я тараторила без умолка.
— Я бы очень хотела, чтобы и у меня было о чем рассказать тебе, — вздохнула Сибил, — но у меня все по-прежнему.
Когда мы в конце похода оказались со скудными охапками, мальчишки решили помочь нам и нарезали кучу ели. Мы даже ужаснулись, так как не представляли, как эту кучу потащим домой. Тогда Рэй Готлиб связал для каждой из нас вязанку, а ветки Сибил поднял на свои широкие плечи, пристроив рядом со своей вязанкой. При этом он так выразительно посмотрел в сторону Николса, что тот бросился помогать Виолетте. Но, будучи менее крупным, чем Рэй, под тяжестью двойного груза согнулся и закряхтел. Так что Виолетте пришлось поддерживать одну из вязанок, чтобы снять часть тяжести со спины мальчика. Она делала это с таким высокомерием, будто бы королева, снизошедшая до помощи своему слуге. Я же осталась стоять перед лежащей на снегу еловой вязанищей, решая с какого конца мне ее обхватить, когда услышала голоса братьев Брэдли.
— Опять серый воробушек достался нам! Что за невезуха! Нет, чтоб учительская дочка!
— Какой воробушек, Дэйв?! Соловей! Помнишь, басня еще такая: "Соловей и корова" называется!
И расставив ноги, и выпятив грудь, Фред начал декламировать:
Хотел, раз, соловей напиться молоком коровы.
Вокруг скотины важно он ходил,
И ради капли молока парного
Рулады звонкие отменно выводил.
Уж как усердно соловей старался!
Что от натуги покраснел весь нос,
Да видно наш певец перестарался —
Копытом был отправлен на навоз!
Басни сей мораль проста:
Не лезь! Коли не смыслишь ни черта.
— Здорово! Это ты сам придумал? — язвительно спросила я Фреда, когда он закончил. — В тебе пропадает великий поэт. Быть может даже величайший поэт всех времен и народов.
Мальчишка ни капельки не смутился, только усмехнулся, поднимая мою вязанку.
— А что, вполне возможно… Дэйв, что стоишь, как будто белены объелся, помогай! А то сейчас сам потащишь всю эту кучу мусора!
После возвращения я помогала тете Гризельде украшать гостиную омелой и хвоей. Особенно мне понравилось делать рождественские венки. Таких украшений мы никогда не делали в Филдморе. Тетя брала длинные ветки ели и, согнув их, связывала в венок. Затем с помощью разноцветных лент крепила на нем еловые шишки, блестящие звезды, звонкие колокольчики, а также апельсины, которые мы купили в Солсбери. В итоге получалось нечто весьма симпатичное. Такие украшения мы развесили по всему дому, даже в оконных и дверных проемах.
Потом меня потребовала к себе на кухню Финифет, чтобы, якобы, помочь с готовкой.
— Бог мой! Как подумаю, сколько еще надо успеть! Может быть, вы, мисс Гризельда, не заметили — у меня всего две руки, а не десять!
Она демонстративно подняла обе руки, в одной из которых была скалка, в другой — сковорода.
— Это что — прозрачный намек? — в притворном испуге спросила тетя.
На самом деле Фини сама прекрасно справлялась и только раздражалась, если кто-то лез ей под руку. Я же была призвана опробовать ее кулинарные изыски.
Усевшись около кухонной печи, я с блаженной улыбкой наблюдала, как появляется очередная партия пирожков — румяных, покрытых золотой корочкой, пахнущих мясом и картофелем. Позже всего она достала маленькие корзиночки с "пробным" пудингом. И по мере того, как я расправлялась, пыхтя от удовольствия, с одной из корзинок, лицо Фини приняло удовлетворенное выражение.
— Я жду не дождусь праздника. В прошлом году Рождество не справляли. Да как же иначе, когда в семье такое горе… — сказала она, критично осматривая блюда с лакомствами.
Несмотря ни на что, этот день, пожалуй, был одним из самым счастливых в моем новом календаре, отсчет в котором начался с даты смерти родителей. Я никогда бы не поверила, что могу так радоваться рождественским праздникам после того, что случилось. Это было как-то странно. Я думаю, мне повезло, что мое первое Рождество без родителей прошло вместе с тетей Гризельдой и совершенно не так, как бывало раньше. Это снизило боль воспоминаний.
Вечером в канун Рождества пришли исполнители рождественских гимнов. Мы пригласили их в дом. Среди них я узнала девочек Мэри Лонгботтом и Сару Додд. Дети спели несколько песен, а мы с удовольствием им вторили. Наконец, во время песни, которая по традиции завершала выступление, тетя подала знак Финифет и та поспешила на кухню за угощением для певцов. Получив свое угощение, дети протянули деревянную миску, украшенную красными лентами и веточками омелы, и тетя величественно опустила туда монетки. Все остались очень довольны.
Утром меня разбудили звуки веселья. Под окном смеялись и переговаривались, желая "Счастливого рождества".
Я открыла глаза и подумала: "Рождество!". А потом: "… без мамы и папы".
От нахлынувших на меня чувств я чуть было не расплакалась. Но тут в комнату вошла тетушка с подарком в руках:
— Счастливого Рождества, соловушек!
Я удивилась, она никогда не называла меня так. Но, открыв маленькую коробочку, я поняла. В ней лежала серебряная брошка в виде соловья, украшенная аметистами.
— Ой, тетя, она такая красивая! Я буду носить ее, не снимая.
— Такая же красивая, как и мой соловей! — сказала она, целуя меня. — Я подумала, что брошь как раз подошла бы к твоему синему платью.
Я отдала ей свой подарок, который тоже очень понравился.
— Теперь тебе лучше поторопиться, а то опоздаем в церковь.
В церкви после службы мы подошли к Пешенсам, и я вручила им подарки. Сибил была очень тронута, хотя старалась не показывать вида при дяде и тете. А вот они восприняли мое внимание как должное, и даже указали на то, что в Рождество каждый обязан делать приятное ближнему своему, потому как именно так заповедал Господь. Хотя сами, почему-то, никому подарки не сделали, даже своей племяннице. Правда, я радовалась тому, что платок Сибил они оставили без внимания, рассматривая золотое тиснение на молитвенниках.
Когда в Сильвер-Белле собрались гости, то зажгли камин, около которого лежали толстые поленья. Тут же обменялись подарками. Я очень надеялась, что мои подарки понравились. По крайней мере, Виолетта не расставалась со своим веером ни на секунду. И часто обмахивалась им за столом, бросая пленительные взгляды на Николса. Мне же достался черепаховый гребень для волос, шелковые ленты и кружевной шарфик.
Мы, дети, за столом сидели все вместе и постоянно шушукались. Одетый в черный вельветовый костюм, с расчесанными на прямой пробор рыжими волосами, Николс первое время сильно конфузился и краснел. Особенно, когда тетя высказала предположение:
— Ваш сын настоящий джентльмен! Я думаю, ему не составит труда поухаживать за двумя юными леди.
— Что вы, Гризельда, ему это только в радость. Здесь редко удается продемонстрировать рыцарские манеры.