СЦЕНА 6

(Корчма у дороги)

Марцио

В конце концов, скитанья и война

Способны закалить нам нравы. Жалость

Солдату не к лицу, и часто гибель

Скрывается под маской состраданья.

Я сердцем груб. Ни женщины, ни дети

Не властны возмутить мне душу. Слезы

Мне кажутся притворством, смех — обманом,

А крик и стон — обыкновенной бранью.

Олимпио

По многим признакам заметил я:

Нет истины без легкого вранья,

Но вы — злодей, и это несомненно.

Марцио

Должно быть, так — и всё же, признаюсь,

Я испытал внезапное волненье

Над трупом Гвидо.

Олимпио

Бедный малый. Рок

Над ним изрядно посмеялся. Но —

Мы лишь кинжал, — не так ли вы сказали? —

В руке преступной, — что-то в этом роде —

Мысль рождена и завтра будет в моде.

Марцио

За каждой мыслью следует сомненье.

Олимпио

Что до меня, я твердо убежден

В непогрешимости моих суждений

И потому не знаю снисхождений.

Я за мораль, и в предстоящем деле

Она за нас. Мораль высокой цели.

Подумайте, какой прекрасный случай

Коварство покарать. Я представляю

Негодование синьора Ченчи,

Наказанного в собственной постели.

Итак, чтоб не было следов насилья,

Мы в глаз его вколотим тонкий гвоздь, —

Для верности немного ковырнем

В мозгу и тело сбросим вниз с балкона.

Балконную решетку мы сломаем.

Несчастный случай — человек упал

И умер сам от сотрясенья мозга.

Вы морщитесь? Вам что-то не по вкусу?

Марцио

Мне неприятен монсиньор Гуэрра.

Зачем вы с ним?

Олимпио

Я знаю кавалера,

Он исполнителен и точен. Папа

Уже готов его отметить шляпой.

Марцио

Его все дамы прочат в кардиналы,

Вы с ними заодно.

Олимпио

И потому

Без колебаний уступил ему

Отвагу нашу, опыт и кинжалы.

Он несомненно делает карьеру,

Я рад служить такому кавалеру.

Марцио

Он лжец. Он ложью налит, как водой,

До черепа. Она сквозь дыры глаз

Наружу вытекает ручейком, —

Где ступит он — там лужа.

Олимпио

Не беда,

Когда пожар, всего нужней вода.

Марцио

Зачем он женщин притянул в игру?

Я не люблю жеманного бесстыдства

Под маской бешенства. Мне неприятна

И мысль одна, что слабая рука,

Которой в тягость даже украшенья,

Дерзает подымать клинок. Убийство —

Удел души суровой, но отважной,

Оно подобно пламени. Железо

В нем закаляется; могучий дуб

Пылает яростным огнем. Солома

Мгновенно истлевает в пепел. Кровь —

Привычна мне. Я холодно смотрел

На эти сгустки дымные смолы,

Неизъяснимо вязкие на ощупь,

Но никогда не разбавлял их медом

Иль розовой водой. Мне нестерпимы

Духи красавицы, к которым подло

Подмешан трупный запах разложенья.

Олимпио

Мир требует немного исправленья.

Всё это так. Но женщина — сонет.

Марцио

Я не люблю стихов. Стихи лукавы,

В них темный смысл всегда запрятан где-то,

Все рифмы лгут.

Олимпио

И правда — ложь поэта.

Еще глоток? Винцо у них на славу.

СЦЕНА 7

(Поздний ужин. Франческо, Беатриче, Лукреция)

Франческо

Флоренция мне нравится. Она

Цветет искусствами, она богата,

Высокомерна, — и притом бедна,

Завистлива и даже воровата.

Там царствует аптекарь, и бароны,

Как следствие печальное, тайком

Из-под полы торгуют порошком,

Чтоб заправлять чужие макароны.

Но древний Рим понятлив. Он легко

Тосканскую успел усвоить моду,

С той разницей, что отравляет воду,

Фруктовый сок и даже молоко.

Да, да, — такие случаи возможны.

К примеру — вот вино.

(Подымает стакан на свет)

Прекрасный цвет,

Отличный вкус и запах. Чистой крови

Оно подобно. Нежные рубины,

Расплавленные в тонком хрустале,

Не более ласкают глаз, чем эта

Чарующая влага. Между тем —

Что стоит повару или лакею

В отместку за удар ничтожной тростью

В гробнице этой, тесной и прозрачной,

Которую шутя зовут бокалом,

Седую вечность заточить и смерти

Вручить холодные ключи — Ужасно?

(Лукреции)

Поверите ль, синьора, я не смею

Вам предложить из этого бокала.

Лукреция

Какая мысль!

(Пробует его вино)

Напиток превосходен.

Франческо

О, смелость женская! Вы так бесстрашно

Отведали возможного забвенья,

Что справедливость требует и мне

Преодолеть сомненья. Беатриче,

Твое здоровье!

Беатриче

Яд не обнаружен!

Иль очередь моя теперь отведать?

Франческо

Не смейтесь, дочь моя. Предосторожность

Мне свойственна давно, но с ней и вера

В природу добродетели. Я рад

Признать за вами гору ценных качеств

И, в частности, примерную любовь

К достойной мачехе. И вместе с тем —

Я мнителен. Что делать? Но — увы!

Всё измениться на глазах успело,

И времена и нравы. Всё истлело.

Семейный быт непрочен, и нередко,

Припомнив кстати мнимые обиды

(А может быть, и вексель безнадежный),

Ближайший родственник готов услать

Нас в лучший мир, откуда нет возврата —

Неустранимые плоды разврата.

(Пьет)

Я не педант, но твердо убежден,

Что каждая жена, без исключенья,

Испытывает легкое влеченье

К нелепым шалостям. А шалость жен

Порой не лучше худших из пороков —

Я говорю, конечно, без намеков.

Мой долг — беречь от шалостей жену,

В особенности — отходя ко сну.

А спать пора. Вчерашняя охота

Хоть и кого уложит на три дня, —

Я ухожу, простите, но меня

До неприличия томит зевота.

(Уходит)

Беатриче

Ты слишком весел. Что же, веселись,

Шути со смертью, может быть, она

Охотнее приходит к шутникам.

Лукреция

Твоя ладонь запачкана немного

Какой-то пудрой.

Беатриче

Сонный порошок,

Он повредить тебе не может.

Лукреция

Губы

Я лишь слегка смочила, но дремота

Смыкает мне глаза —

Беатриче

Одно волненье.

Лукреция

И сердце сжалось. Ледяная дрожь

Пронизывает члены — Я готова

Кричать от ужаса —

Беатриче

Молчи. Ни слова.

Зачем последний сон тревожить плачем

Иль поздней жалобой?

Лукреция

О, Беатриче,

Лишь эту ночь, единственную ночь

Оставь ему! Быть может, будет чудо —

Беатриче

Ты малодушна.