—

И как можно скорее, — буркнул я.

Полковник Парасейчук жестом предложил нам всем выходить первыми, имея в виду, что он прикроет нас на случай какой-нибудь выходки со стороны Гаврилы Яковлевича сотоварищи. Первым в сени вышел Косынкин. Я покачал головой и глазами показал Олегу Николаевичу, чтобы шел вторым. Он вздохнул и вдруг виноватым голосом проговорил:

—

Андрей Васильевич, простите меня, дурака, что напраслину на вас возвел. Видите ли…

—

Будет вам! — махнул я рукой. — Никакой обиды я не держу. Забудьте об этом! А теперь нужно торопиться!

Он с неохотою согласился, окинул прощальным взглядом Яковлева и двинулся за Вячеславом.

Взяв под руку подполковника Касторского, я повел его к выходу. У самых дверей я остановился, выхватил шпагу и с разворота пронзил левое плечо господина в зеленом кафтане. Он взвизгнул, как свинья, которую режут, затем застонал, уставившись на меня глазами невинного страдальца.

—

Извини, забыл предупредить, что если будешь врать, то тоже проткну тебя насквозь, — сказал я. — Еще раз спрашиваю: где графиня?

—

В усадьбе Архарова, — срывающимся голосом выдал подручный Яковлева.

—

Где? — переспросил я.

—

Пречистенка, бывшая усадьба Давыдова, дом полицеймейстера Архарова, — скороговоркой произнес страдалец.

—

Спрятаться в доме полицеймейстера, пусть даже и бывшего! Ловко придумала! — Я покачал головою с толикой восхищения.

Я выдернул шпагу. Он зажал рукою рану и застонал. Я вторично вытер клинок об его кафтан и убрал оружие в ножны, затем схватил раненого за отворот и потянул за собою:

—

Поедешь с нами. Вдруг окажется, что ты опять что-нибудь напутал.

Субъект протестующе замычал, но я неумолимо тащил его за собой. Парасейчук и Косынкин, обернувшиеся на шум, замешкались в сенях.

—

Вперед, вперед, господа! — приказал я.

—

Как вы узнали, что он обманул нас? — спросил Касторский, когда мы спускались по лестнице.

—

Я бы удивился, поступи он иначе, — ответил я. — К тому же из Алексеевского она не приехала бы так быстро.

Мы вышли на улицу. Парасейчук и Косынкин забрались в коляску, и в ней стало тесно.

—

Вы остаетесь, — сказал я подполковнику Касторскому.

—

Но… — протянул он.

—

А коляску мы забираем, — перебил я и извиняющимся тоном добавил: — Война, сударь.

Глава 26

Мы подъехали к усадьбе. Старинные палаты возвышались над садом, и чем-то недобрым сразу же повеяло от дома. Ворота были закрыты. Я спустился на землю и подошел к ним. Думал, что хозяйский пес поднимет лай и кто-нибудь явится на шум. Но ни единого звука я не услышал и ни одной живой души не заметил, если не считать черного кота, лежавшего на крыльце и, судя по глазам, желавшего, чтобы я поскорее провалился.

Двери в дом оказались заколочены досками. Хозяева бросили его, бежав из Москвы вместе с челядью. И только черный кот полагал, что как-нибудь поладит с французами.

В маленьких окнах второго этажа мелькнула чья-то тень. Я взмахнул рукой, но неизвестный соглядатай более не показывался.

—

Что-то народ здесь негостеприимный! — крикнул я подручному Яковлева.

—

Там сбоку еще один вход, свободный, — отозвался он.

Подошел полковник Парасейчук, надавил плечом, раздался треск, и ворота открылись. Коляска проехала во двор. Мы с Олегом Николаевичем поднялись по лестнице, он без всяких усилий оторвал доски, вновь поддал плечом, двери с шумом распахнулись, и мы вошли внутрь.

Странный дух царил в этом доме: пустота сочеталась с необычной чистотою. Хозяева аккуратно собрали и увезли с собою все ценные вещи. Но перед тем как покинуть дом, тщательно прибрались в нем. Очевидно, они рассчитывали по истечении непродолжительного времени вернуться и зажить прежней жизнью.

Я представил себе, какое жестокое разочарование ожидало их. Сейчас они укрылись где-нибудь в Нижегородской губернии, у родных или в собственном имении. А здесь, в Москве, их дом уже облюбовала команда поджигателей.

—

Эй, кто здесь есть? А ну выходи! — крикнул я.

На узкой лестнице, ведущей наверх, показалась сумрачная фигура. Мужик — по виду из числа таких же оборванцев, каких я видел в «Волчьей долине». Но теперь он обогрелся, нашел кров над головою, и хамство поперло наружу.

—

Че надоть? — отвратительным скрипучим голосом спросил он.

—

Где дама, которую вас оставили сторожить? — спросил я.

Из-за его спины вышел еще один бродяга с топором за кушаком. Насупив брови, он выкрикнул:

—

Ступайте-ка отседова, господа, по-хорошему!

Я поднялся по лестнице, схватил одного за ворот, рванул, и он загромыхал вниз по ступенькам. Второго я треснул по морде. Из носа его хлынула кровь.

—

Веди к барыне! — приказал я и добавил мужику по уху.

Внизу охал и матерился его товарищ. Отворилась входная дверь, в дом вошли надворный советник Косынкин и подручный Гаврилы Яковлевича. Они с пониманием посмотрели на корчившегося и стонавшего мужика и поднялись за нами наверх.

—

Еще в морду? — рявкнул я.

Мужик пошел вперед. Мы пересекли анфиладу комнат, в которых обнаружилось целое племя отребья. Смрад шибанул в нос.

—

Как же это нижний этаж вы не загадили? — спросил я.

—

Нижний этаж в порядке должен быть, — пояснил товарищ Яковлева. — Чтобы француз без опаски внутрь зашел.

—

И что? Вы рассчитываете, что это войско расправится с солдатами Наполеона? — Я кивнул на оборвышей.

—

Подожжем, авось сгорят, — ответил тот.

—

Тоже мне партизаны, — хмыкнул я.

У входа в последнюю комнату дежурила баба неопределенного возраста с испитой физиономией. Она подняла на нас бесцветные глаза и неожиданно заботливым голосом сказала:

—

Дохтур ей надобен, дохтур.

—

Разберемся, — буркнул я, достал рубль и протянул женщине.

Она взяла монету, посмотрела на нее с сомнением и спросила:

—

А что же, у Аполиона разве рубли в ходу?

—

Экая ж ты прыткая! Извини, наполеондоров

^[54]

не держим. Ладно, посторонись-ка. — Я повернулся к подручному Яковлева и сказал: — А теперь вон отсюда! Забирай весь этот сброд, найдите другое пристанище.

Я открыл дверь, вошел внутрь. Окна в комнате оказались заколочены. Слабый свет пробивался через щели. Послышался шелест, с кровати поднялась фигура в белом.

—

Ты? — раздался голос графини де ла Тровайолы.

Говорила она по-французски.

—

Я. Как ты? Твоя нянька сказала, что тебе нужен доктор.

—

Не нужен мне доктор, — резким тоном сказала она и, смягчившись, добавила: — Со мною все в порядке. Все- таки ты поймал меня…

—

Да. Я же знал, как ты неравнодушна к воздушным шарам, — промолвил я.

—

И не придумал ничего умнее, как выставить на потеху розьер

^[55]

. Тот самый розьер, на котором мы путешествовали с тобой, — рассмеялась она.

—

Да уж, тут я дал маху, — признал я. — А впрочем, под рукою все равно другого воздушного шара не было.

Она повернулась к моим спутникам и с насмешкой сказала:

—

А сколько людей с собою привел! Испугался, что не справишься один?

—

Познакомьтесь, господа, — обратился я к полковнику Парасейчуку и надворному советнику Косынкину. — Это графиня де ла Тровайола. Когда-то она спасла мне жизнь. Но, к сожалению, в нынешнем театре военных действий выбрала враждебную роль. Несколько лет назад графиня вышла замуж за графа Селинского…