Наконец, оборотни подошли к станку, за которым укрылись ребята.

— Раз, два… ТРИ!!! — губами отсчитал Лёга под пристальным взглядом Юли, и выпрыгнул в проход между наставленным среди зала оборудованием, — прямо перед одним из волкодлаков.

Юля хотела бежать, но за что-то зацепилась шнурком своих кроссовок и, не удержав равновесие на предательски скользком от покрывающего его металла полу, полетела «рыбкой» вперед. Удар о железо напрочь вышиб из нее дух. Девушка зажмурила глаза, представляя, как оборотни, услышавшие шум от ее падения, сейчас, сделают пару мощных прыжков туда, откуда он раздался и в аккурат вонзят свои клыки ей в спину.

Но, вместо рычания волкодлаков, девушка услышала голос Лёги:

— Эй вы, собачки… Идите ко мне. Я — жирный Гамбург-е-е-е-р, я — сочный кусок мясца-а-а, я — ливерная колбаска-а-а-а…

Юля быстро поднялась с пола, и со всех ног рванула из ремонтной мастерской в зал лесопильного цеха. Краем глаза она заметила свору оборотней, приближающихся к парню. Странно, но на нее они не обратили никакого внимания.

В дверях ей попался еще один, очевидно, отбившийся от остальных своих собратьев, волкодлак. На него Юля буквально налетела, не в силах остановиться после стремительного бега. Понятия не имея, что делать, она издала истошный визг и просто отпихнула оборотня руками в сторону. Девушка ожидала любой ответной реакции от этого чудовища на ее действие, но только не той, которую продемонстрировал волкодлак. Он проигнорировал ее. Покусал блоху в своей шерсти, — там, куда она его толкнула, и поплелся к остальным, — слушать Лёгу.

— Идите сюда, засранцы, — слышался сагрящий от волнения и ужаса голос парня. — Я ваш педи-гри-и-и, я сахарная косточка-а-а…

Юля побежала на улицу.

Лёга видел ее. Видел и то, что произошло. В его понятие не укладывалось, как мог оборотень просто взять и отпустить девушку. Мысли завертелись в голове чудовищной каруселью: «Если ее не тронули, может, и меня не тронут? Ее не тронули… Тогда почему они бежали и за ней тоже? А ты уверен, что они бежали за ней? Ведь, все время, пока эта свора гналась за нами, она находилась сначала в нашей с Андреем и Мишкой, а потом — в моей компании. Но, как бы я был рад, если б мы все были им не нужны! Пускай они подойдут, понюхают меня и… отправятся восвояси».

Однако, взглянув на обнажающиеся клыки оборотней, Лёга посчитал мысль о том, что эти твари никого не тронут, глупой. Их намерения открылись вместе с их челюстями.

Оборотень, приблизившийся к парню на расстояние нескольких шагов, издал низкое горловое рычание.

И тут Лёга заметил, что у этого волкодлака напрочь отсутствует одно ухо.

«Одноухий!!!» — завопило его сознание. — «Сейчас он привяжет тебя, как корову, между двумя столбами (хотя, где тут столбы?), перережет тебе горло, и будет пить твою кровь, пока не раздуется, как напихавший за щеки зерна хомяк! Это же живодер… палач со скотобойни в «Коннице». А остальные? Тоже оттуда? Другие рабочие? Вот почему в бинокль никого не было видно, — на фабрике не присутствовало ни единого существа. Они все, как стемнело, уже… перевоплотились, и летели сюда. Хотя, нет, не все. Завод типа «Конницы», как тебе правильно пришло на ум недавно, должен иметь сотни рабочих мест. Здесь же очутилась лишь маленькая группа от их общего числа. Ну а прочие шастают, небось, в лесу… Подумать только, оборотни! Эти твари, конечно, не вампиры, но в любом случае — нечисть. А для чего они, интересно, на своем заводе прожектора зажгли? Подсветить небо, и, с его помощью, — окрестности? Чтобы как следует все разглядеть? Фигня! Волки и в темноте прекрасно видят. Тогда, для чего? Наверное, чтоб мы их получше разглядели. Зачем? Дополнительную порцию страха из нас выжать? ДА ЧЕГО ОНИ, ЭТИМ СТРАХОМ, ПИТАЮТСЯ ЧТО ЛИ?!»

В душе у парня, словно напуганная птица в клетке, забилась паника.

Оборотень, тем временем, подошел к нему еще ближе.

До Лёги стал доноситься его тяжелый, звериный запах.

Волкодлак сконцентрировался перед прыжком, напрягая все мышцы и образуя своим телом мощный, стремительный силуэт. Но, в то самое мгновенье, когда зверь уже готов был броситься на парня, а Лёга находился недалеко от глубокого обморока, прогремел выстрел.

Будто смотря через аквариум, — мутно и расплывчато, — Лёга увидел появление Юли на пороге ремонтной мастерской.

Юля встала там, отчасти загородив своей хрупкой фигуркой дверной проем, с ружьем в руках и дрожа крупной дрожью. Из выходного отверстия на стволе карабина вился легкий дымок, а перед девушкой, на полу, лежало распростертое тело одного из оборотней. Очевидно, она не особо рассчитывала попасть именно в ту тварь, которая хотела напасть на Лёгу, поэтому взяла, да и выстрелила в ближайшего к ней волкодлака, — вдруг грохот ружейного залпа испугает его сородичей?!

Выстрел, действительно, возымел эффект. Лишь подстреленное чудовище осталось валяться на прежнем месте. Остальные твари, включая и одноухого, трусливо поджали хвосты и начали отступать.

Одноухий превозмог свой страх перед оружием раньше остальных оборотней и, не дожидаясь, пока те сообразят, что делать, кинулся к единственному теперь выходу из зала — к ближайшему окну. Налетев, в мощном прыжке, на вставленную в него решетку, он выбил ее ударом своих лап и кубарем полетел в освободившийся оконный проем.

«Ну и сила!» — подумал про него Лёга.

Сородичи одноухого, увидев, каким путем их «кореш» смылся из ремонтного зала, быстро последовали его примеру.

Юля подбежала к Лёге с желанием по-дружески обняться с парнем, радуясь своей небольшой победе.

Лёга искренне хотел ответить на ее порыв, но, вместо этого, вынужден был опереться о плечо девушки, чтобы не упасть от вдруг возникшего в мозгу помутнения.

— А я, уж, хотел, было, с жизнью попрощаться, — выдохнул он. — Чудесное освобождение. Чудесное.

— Идем отсюда, — повела его через здание Юля. — Надо найти остальных.

— Они боятся оружия, — заявил Лёга, дойдя до тела подстреленного оборотня.

У зверя была пробита глотка, — в районе нижней челюсти. Шерсть там стала неровной и промокла от крови.

— Собаке — собачья смерть! — Лёга пнул валяющееся на полу тело волкодлака ногой.

Неожиданно, оборотень, открыл закрытые до этого момента глаза, которые тут же извергли во внешний мир черноту и ненависть; его грудная клетка пришла в движение, — зверь задышал.

— Вот, блин! — вырвалось у Лёги.

Одновременно с его возгласом, оборотень неуклюже забарабанил лапами по полу.

— Осторожно, — отвела Юля парня на безопасное от твари расстояние.

Оборотень окончательно пришел в себя и начал биться в агонии, заливая все вокруг пошедшей из раны кровью.

— Да пристрели ты его совсем! — завопил Лёга.

— Чтоб не мучился? — отозвалась Юля.

— И для этого тоже…

— Не думаю, что он к тебе испытывал бы такое же сострадание.

— Плевать мне на сострадание. Я просто хочу, чтобы он подох. Окончательно и бесповоротно.

Прицелившись из ружья, и закрыв после этого глаза, Юля сделала еще один выстрел.

Пуля попала волкодлаку в спину, около правой лопатки.

Зверь отчаянно взвыл, выгнулся на полу, завертелся волчком, однако… третьей пули не понадобилось. Движения его, постепенно, стали замедляться и, через минуту, сошли на нет.

— Теперь, уж, наверное, отдал концы, ублюдок, — тихо сказала Юля.

Парень и девушка приблизились, на шаг, к оборотню.

Чудовище не подавало признаков жизни.

Лёга больше не стал его пинать, но наклонился чуть вперед, — дабы визуально удостовериться, что волкодлак сдох. И только он сделал это, оборотень дернулся, очевидно, какой-то заряд жизни еще присутствовал в его умирающем теле. От такого движения из шейной раны зверя брызнула кровь. Причем, брызнула так сильно, что облила лицо и рубашку Лёги.

Парень истошно завопил и отшатнулся в сторону, лихорадочно вытирая с лица липкую, теплую субстанцию.

«Да что за парень такой?! Кричит и кричит, как девчонка!» — подумалось Юле.