— Ты — член нашей группы, и вправе высказать свое мнение, — продолжал убеждать его Купер.

Как ни странно, такое убеждение, вдруг, сработало.

Виктор еще раз почесал затылок, а потом махнул рукой, дескать, — будь, что будет, — сочтет дураком, ну и пусть, зато я, по крайней мере, в отличие от него, хоть выскажусь:

— Мне почему-то думается, это было нечто, вроде лесоносца.

— Кого? — удивленно глянул в его сторону американский ученый.

— Ле-со-нос-ца, — повторил по слогам Виктор. — Смотрел когда-то канал «Дискавери», и там была программа о работе художественной видеолаборатории. Кстати, вы говорили, что я не бывал в Лас-Вегасе. Конечно, не бывал! Но если не в реальности, то, по телевизору у нас, все равно, много чего из вашего посмотреть можно. Включая и тих видеомастеров. Они, по-моему, откуда-то из Штатов были. Так вот, художники, о которых рассказывалось в той программе, выбрали направлением творчества эпоху динозавров. Им это было нужно для создания какого-то фильма. Придерживаясь данной концепции, они выдумали не существовавшее на свете животное… или рептилию… По их задумкам, оно зарывалось в землю и осуществляло собственное питание, через поры кожи, подобно тому, как кит через сетку во рту питается планктоном. Иным словом это создание вбирало в себя все съестное, что содержал окружающий его участок земли, и лежало там до тех пор, пока ему было чем питаться. После истощения земель, у них, естественно, возникала необходимость подыскивать себе новый участок. Но времени, за это период кормежки, как вы понимаете, проходило очень много. Столько, что спины их начинали покрываться лесной растительностью. Для роста там кустарника и деревьев имелось две причины. Одной выступал тот факт, что бедным растениям больше негде было существовать, поскольку эти «киты» уже и так взяли из окружающей почвы все живительные «соки», а, вот, кожа тех ископаемых…, наоборот, содержала максимум питательных веществ. Вторая причина оказывалась более банальна — лесоносцы представляли собой огромные тела, — настолько большие, что растущие на их спинах деревья не вредили им ни своими корнями, ни весом. Рептилии просто не замечали их. Представляете, встает такой КОЛОСС, в надежде отыскать новое, более сытное в замен истощившегося, «пастбище», и несет на своей спине…, — березовую рощу. Хотя, нет, берез в те времена, кажись, не было. Тогда — заросли папоротников. Потом ему чего-то не понравится, он, как возьмет, как заорет! По-моему, только такому гиганту и мог принадлежать голос, который мы с вами слышали. Я имею в виду ВОЙ.

— Но, ведь, он питался планктоном, как ты говоришь, — заметил Купер. — Точнее, — съестным из почвы. Чем тогда он может быть опасен для нас? Разве только если раздавит человека, по несчастливой случайности?

— Вы принимаете слишком буквально мой пример с этим земляным жуком, — закачал головой Виктор. — Или издеваетесь?

— Вовсе нет! Никаких издевательств. Я просто веду рассуждения, — замахал руками американец. — Путем этих рассуждений, прихожу к выводу, что у тебя сложилось впечатление, будто мы попали в мир динозавров.

— Я бы лучше сказал, — в обитель чудовищ, — поправил его парень. — Может, даже никогда не существовавших.

— В обитель зла, — усмехнулся Купер, всем своим видом демонстрируя, что если б не непонятные события, которые произошли только что с Ананьевым и Алексеем, это его позабавило бы.

Несмотря на саркастическую позицию американца к его мыслям, Виктор остался при своем мнении, и даже вздрогнул, когда появившиеся вдруг образы чего-то кровавого, раздираемого чем-то могучим, заставили похолодеть все у него внутри.

Ученый, видимо, уловил процессы, охватившие эмоциональную сферу парня, и повел разговор в другую сторону, как и раньше, по своему обыкновению, используя логику в качестве железных аргументов, ложащихся ровно, будто кирпичи в руках умелого мастера:

— Слишком много тревоги. Происходящее тяжело для восприятия, я понимаю. Но такая уж специфика данной работы. Надо привыкнуть. Включи для этого свой разум. Ведь, как говорил Гойя — чудовищ порождает сон разума. Ты сам только что отметил: мы попали в обитель никогда не существовавших чудовищ. Возможно ли такое, если их раньше не было? Ерунда все это! Иллюзии, навеянные зловещим звуком. Ты сейчас сам разжигаешь свой страх. Никаких тут лесоносцев нет. Конечно, в этом лесу что-то присутствует. Что-то странное и аномальное. Но, уверяю тебя, Годзиллу мы тут не найдем! А то, что мы действительно отыщем, — предстоит исследовать. Твоя работа — способствовать исследованию. Ну а для наступления у тебя неврастении или нервного срыва еще слишком рано. Ты — парень крепкий, и, как мне кажется, выдержишь еще очень много. Поэтому, не стоит поддаваться ипохондрии и впадать в истерику. Как у вас, русских, говорят: волков бояться — в лес не ходить, или… глаза страшат, а руки поделывают!

Если б не ходьба, Виктор вытянулся бы сейчас по струнке смирно. Такой воодушевляющее — культурной «трепки» он не получал довольно давно, кажется — с первого курса университета, когда преподаватели, хватаясь за голову от новых студентов, которые еще не могли связать в психологии и двух слов, делали попытки наставить их на «путь истинный».

Парень вытянул единственное, что мог — шею. Это, кстати, помогло ему обозреть даль лесного просека, — там деревья уже начинали редеть, и через них проглядывало колхозное поле. Но, на фоне темнеющего, от наступления ночи, поля виднелось еще что-то…

Приглядевшись повнимательней, Виктор воскликнул:

— Машина!

Американец тоже заметил длинную «Ниву» и ускорил шаг.

Виктор решил не отставать от ученого.

Теперь позади всех оказался Бэн. Сейчас он думал ни столько о происходящем, сколько о повстречавшихся ему за последнее время людях.

Сам Бэн был исключительно городским жителем, — родился и вырос в Бостоне, к тому же его никогда не интересовали всякие скаутские причуды, типа разведения костра или колки дров. Сейчас он признавался себе, что, игнорируя эти, вроде бы ненужные ему мелочи, многое упустил в жизни. Скаутские причуды… Какие там скауты! Надо было овладевать компьютерами! Компьютеры на работе, компьютеры дома, компьютеры (и только они) в голове, а так же еда из МакДональдса в желудке, — вот его привычная обыденность в недавнем прошлом. Внезапно Бэну открылось, что он даже не знает, как та еда из МакДональдса, которую он употреблял в Бостоне, готовилась. Воодушевленный этими новыми просторами открывшейся вдруг перед ним реальности, очкастый парень, хоть и краем глаза, но с восхищением, наблюдал за русскими ребятами в лагере, особенно — за Юлей. Раньше ему и в голову не приходило, что хрупкая девушка, своими руками, может превратить грубые, кровавые куски мяса, слезоточивую зелень и прочую, на вид, — гадость, в шикарные блюда, которые во сне не снились ни одному МакДональдсу. А русские парни? Они таскали доски, пилили, рубили топором и… не промахивались! Бэн присвоил им высшие значения продуцентных способностей. Сам же он сплоховал. Взять хотя бы эту ночь. Двое из высоко оцененных им людей подошли к нему и хотели получить какую-то информацию, но он не смог им ее предоставить. Правда, сначала, Бэн, вроде бы, возликовал, подумав, что те желают посмотреть ночное телевиденье. Что могло быть ночью важнее последнего выпуска новостей?! Ребята подали знаки, что хотят чего-то другого. Ему показалось, те желают поучиться чему-то у Вина Дизеля. Однако и вторая догадка оказалась неверной. Бэн корил себя за свою несообразительность. Не смог помочь таким замечательным людям!

А вот насчет мистера Купера у него до сих пор не сложилось целого представления.

Тот, по-прежнему активно, продуцировал. Взять хотя бы эту экспедицию. Кто бы еще, кроме него, организовал такое исследование?! А исследовать здесь, Бэн печенкой чувствовал, — было что! Но, в то же время, внутренняя агрессивность и бездушие, свойственная редуцентам, в Купере росла. Это Бэну чувствовалось уже сердцем.

— Они не доехали всего каких-то полсотни метров до опушки! — воскликнул Виктор, подбегая к машине, на которой отправились в больницу Алексей и Ананьев.