– Как вы тут? – наконец, обращается к нему. – Почему даже не заехали ни разу? Я же не прокаженная!

– Заняты все были. Рекламу второпях снимали.

– Я видела. Страшно все это звучит. Костик сказал, что он в клуб ходил.

            Много претензий сразу – к рекламе, к Костику, а отвечать должен один Денис. И ответов в голове не находится.

– Он сказал, что встречался с кем-то, – продолжает Оксана.

            Зачем он это сказал? Сказал, потому что это просто развлечение, приятное времяпровождение. Простой потребительский акт. Вчера он другой пастой зубы чистил. А сегодня другой свитер надел. И что? Почему бы не сказать об этом?

– Ты тоже?

            Она интересуется требовательно, с надрывом. Руки заламывает. Губы поджимает.

– Трахались тут без меня? Да? Нашли шлюху?

– Почему «шлюху»?

– Я не думала, что вы…

            Возвращается Костик, хлопает дверью.

– Я пива захватил. Если бы еще футбол по телику!

            Виснет тишина – хоть коли ее вилками, хоть поливай пивной шипучкой.

– Какие же козлы вы оба! – вскрикивает Оксана и бросается к выходу.

            Но Костик успевает схватить ее и втиснуть в стену.

– Але, девушка? Где у вас билетик на выход? Здесь? – задирает ей юбку. – Спрятан?

– Отпусти!

            Он зажимает ей рот поцелуем. И Денис тоже чувствует бешеное возбуждение. Прежняя легкость – в шаге. Он вырывает Оксану у Костика, начинает целовать ее, а рукой обнимает и его за плечи.

– Ребята, ну, не будем ссориться. Ребята, ну, не будем…

            Костик вырубает свет, и все идет по прежнему сценарию. Оксана довольно стонет. К утру все разнежены, все в обнимку, ноги сплетены. Пиво забыто на кухне.

            Наутро нет никакого напряжения. И Оксана не помнит вчерашних претензий.

            Зато в коридоре студии ждет мужчина неброской наружности. Худощавый, невысокий, смуглый, в коротком неказистом плаще. Не похож ни на пиар-менеджера, ни на продюсера, ни на рядового телевизионщика. Мнет в руках серую кепку.

– Частный детектив Пичахчи, – представляется скромно, – Михаил Георгиевич.

– Будьте здоровы! – ржет Костик в ответ на его фамилию.

            Это в кино частные детективы – коренастые парни с проницательным взглядом, кубиками пресса, проступающими через верхнюю одежду, и звучными фамилиями. А в жизни – сутулый коротышка Пичахчи. Как его вообще пропустили в здание?

– Мне говорить с вами не о чем, – отрезает Денис. – Будет официальный запрос – будет официальный ответ. В неофициальных расследованиях я участия не принимаю.

            Тот спокойно пожимает плечами.

– Я так и понял, Денис Викторович, что вы побоитесь огласки ваших темных дел.

            Денис делает знак Костику, и тот исчезает за дверью. Денис остается в коридоре перед частным детективом. Снова прислоняется к стене. Как влипал в эту стену – совсем недавно – при одной мысли о том, что Костик отдаляется, а теперь, когда рядом близкие люди, чего бояться?

– Ох, господин Пичахчи… Михаил Георгиевич, копайте, что хотите и где хотите. Ищите ваш с Максом клад. Найдете – я на долю не претендую. Мне ваша суета под ногами только пыль создает, но чтобы конкретно мне настроение портить – нет, не портит.

– В таком случае с сотрудниками вашими можно встретиться? – наглеет Пичахчи.

– Сотрудники мои делом заняты, им с неофициальными организациями общаться некогда. Вы уж как-нибудь своими силами, как можете…

– Могу-могу, разумеется. И за вашей спиной, и без вашего разрешения. Работа такая.

– Тогда какой смысл в вашем визите? Официальное объявление войны неофициальным лицом?

– А налоговых проверок ты не боитесь?

– Ни налоговых проверок, ни пауков, ни высоты. Я фобиям не подвержен.

– А обнародования какой-либо информации? – продолжает тестировать детектив.

– Вы спрашивали уже. Нет.

– Ну, это смотря как повернуть, – снова вглядывается внимательно в Дениса.

            Тот отворачивается и уходит. Костик еще веселится.

– Что за фамилия такая? Впервые слышу. И чего он хотел?

– Не знаю. Так, визит вежливости. Прощупывал, чего я боюсь…

– И что нащупал?

            И вдруг – как только Костик спросил – Денис понял, чего боится. Понял так ясно, как никогда раньше. Понял, глядя в глаза Костику…

            Дофига у него фобий, дофига. Снова быть одиноким, потерять близких, утратить драйв, снова умирать, зная, что никогда уже не станешь молодым, азартным, наивным. Снова мучиться от тягучих мыслей, засасывающих, как зыбучие пески. Снова жить без интереса, жить, как в тюрьме, выход из которой – смерть. Жить без цели, жить без смысла, жить с перебитым позвоночником, плыть по течению. Чувствовать себя неспособным изменить что-то и утешаться самодостаточностью. Жить так, как он жил до Костика и Оксаны. Жаловаться самому себе на себя и давать самодовольные интервью для журналов.

– И что нащупал? – повторяет Костик свой вопрос.

            Денису хочется ответить. Наверное, так вертятся слова любви на языке у тринадцатилетнего мальчишки. Но он понимает, что признаваться смешно. Что Костик первым же посмеется. И Денис продолжает смотреть молча, только взгляд влажнеет…

– Что? – Костик деланно пугается. – Нашел-таки болевую точку?

– Я же неуязвим.

– Точно? Мне показалось, заплачешь сейчас.

– Как тут не плакать? Как вспомню его фамилию – рыдал бы!

20. ТЫ МЕНЯ УВАЖАЕШЬ?

И все опять идет спокойно. А, может, на заднем плане идет какое-то второстепенное действие, скрытое от глаз Дениса, но он не интересуется задним планом. На переднем плане – их жизнь втроем, их сладкие ночи, их гипнотическая, магнетическая, лишающая способности рассуждать близость. Умопомрачительная близость – страсть как зависимость.

Денис даже задумывается над тем, можно ли считать себя сексоголиком только по отношению к двум конкретным людям. Вспоминает, что не хотел Оксану при их первых встречах, а теперь – в комплекте с Костиком – хочет так безумно. Или просто заражается его желанием.

Все выходные они проводят вместе – в ресторанах и клубах. Даже на катере катались и австрийские аттракционы испытывали.

И все ночи – тоже на троих. Оксана уже вполне освоилась и проявляет чудеса выдержки и долготерпения. Они уже чего только ни перепробовали в каких только позах! Видя Костика на работе одетым, Денис даже посмеивается: больше привык его голым видеть. Резинки давно похерили – доверяют друг другу.

Разве секс – не наилучшее доказательство доверия? Бери меня, входи в мое тело, пользуйся, как собственным. Изучи меня и запомни настолько, чтобы путать с собой в зеркале. Куда ближе? Сердце останавливается от степени этой близости. Ты – кровь моя, ты – сок мой, ты – кожа моя. Я тебя чувствую, и себя чувствую, и себя тобой чувствую. И чувство это взрывается вулканом, а потом течет теплой лавой. Они цепенеют до утра в этой лаве, а потом оживают, чтобы жить друг для друга, чтобы снова друг друга чувствовать.

Примерно так понимает это все Денис, и его удивляет, когда днем Оксана, оставшись с ним наедине, обращается к нему обиженно, с непонятной претензией в голосе:

– Мне кажется, вы меня не уважаете. Пользуетесь и не уважаете…

– Как это? Почему? – недоумевает он.

            Она молчит. Денис хочет поцеловать ее в губы, но она отстраняется.

– Нет, не целуй меня. Просто скажи, что уважаешь.

– Конечно!

            В такие моменты Денис хочет, чтобы поскорее пришел Костик. Без него не ладится. Без него кренится шаткая конструкция отношений, качается от малейшего сквозняка.

– Ты меня уважаешь? – пристает она потом к Костику. – Мне кажется, ты меня не уважаешь!

– Нашу девочку нужно наказать! – мгновенно реагирует тот. – Никакого секса! Будешь сегодня заниматься онанизмом, а мы будем смотреть и уважать тебя.