– Эй, следов не оставь! Мне завтра в кадр, – отпихивает он ее губы.

            О презервативах никто и не вспоминает. Доверяют друг другу. Целуются. Спят в обнимку. Просыпаются под один будильник.

– Мне как-то даже идти больно, – жалуется Оксана по дороге к машине.

– Вот ты шлюха! В хорошем смысле, – добавляет Костик. – Ты за день настройся – мы с Дэном снова подарим тебе океан сладкой боли.

– Дурак! – Оксана шлепает его ладошкой по щеке.

            Перезванивает Шихарев – интересуется, все ли нормально и готовы ли они к съемке. Следом пытается прорваться Макс Измайлов, но Денис отключает телефон.

– Это ты мне говорил, что Макс крутой мужик? – спрашивает у Костика.

– Я про Шихарева говорил. Но поменять нары на Канары – тоже круто.

            Денис и сам это знает. Макс освободился в девяносто пятом и сразу затесался в столичную тусовку, еще не гламуризированную, не карамелизированную, не глазурированную. Застыло в карамель – уже вместе с ним, когда он уже занял свою нишу. И потянулись скандалы – судебные тяжбы с подопечными, с бывшими и новыми женами, с «зажженными» звездами – обычные истории, каких тысячи. Теперь Макс занимается «фабриками» и конкурсами – берет молодежь прямо с конвейера и сразу пускает в нехитрую эксплуатацию.

            Ссориться с Максом не хочется. Да и Милочка – слишком ерундовый повод для ссоры. Денис уверен, что ничего такого «лишнего» не открыл публике ни о Максе Измайлове, ни о его бизнесе, поэтому и оправдываться не видит смысла. Но в то же время звонки Макса портят настроение, а выпуск с Милочкой уже, действительно, на канале и на следующей неделе пойдет в эфир. Прикольная получилась передача – Лебедева там во всей красе, со всем простеньким набором мыслишек в куриной голове. Грех было не воспользоваться случаем. Это же кумиры подростков – пусть они видят, к чему стремятся.

            Но ссориться с Максом не хочется. Денис не намерен спасать мир и наказывать зло в лице одного продюсера – Макса Измайлова. Но и скрывать правду не находит никаких оснований. Если он сам принимает действительность здраво, почему так же здраво ее не могут принимать другие? Кому нужны розовые очки в двадцать первом веке? Каждый умеет извлекать свои выгоды из черно-белой реальности.

            Денис не собирается отзывать передачу с центрального канала и вычищать информацию о корпоративах, деланных геях и продюсерских условиях. А Макс продолжает настаивать. И Денис не хочет уступить в таком, по его мнению, неважном деле, которое кажется Максу таким важным.

            Пока едут в «Эдем», он все думает об этом и думает. Уже мелькают зеленые поля для гольфа и аккуратные домики по обеим сторонам дороги. Уже показалась табличка с приветливой надписью: «Добро пожаловать в «Эдем»!» Уже Костик предлагает снять кино на манер вчерашнего, только с азартными бабульками, и запустить по муниципального каналу в качестве рекламного ролика дома престарелых. А Денис продолжает думать о своем.

– Не хочется мне с Максом ссориться, – говорит, наконец, хмуро.

– С Измайловым? Да забей. Чувырло просто не знает, что наша крыша – небо над «Эдемом», за нас – мэр.

– Точно.

            Нельзя не признать, что Костик умеет схватывать суть ситуаций и процессов.

17. СПАСИБО, СЫНОК.

            На месте уже ждет Шихарев с помощниками из горадминистрации. Пожимают руки. Подруливает «мерс» управляющего.

– Вот наш управдом! – смеется Шихарев. – Павел Михайлович Куницын!

– Опоздал, извиняюсь, – толстячок протягивает руку. – Завтракали?

– Не откажемся, – кивает Костик.

            Завтракают долго. Немного выпивают виски.

– Это вы бабулек так кормите? – Денис косится на гусиные паштеты.

– Почти! – Шихарев уплетает за обе щеки. – Сейчас прогуляемся по кухне – посмотрите.

            Потом прогуливаются, снимают кухню, комнаты, спортивные площадки, тренажеры, массажные кабинеты, бассейн. Павел Михайлович дает подробные комментарии.

– Новые дома, да? – уточняет Денис. – А в прошлом году вы куда заселяли?

– Было три помещения, с той стороны, – управдом машет рукой вдаль. – Тоже симпатичные.

– Те бабушки там так и живут? Пусть расскажут на камеру…

– Расскажут, расскажут…

            В зал приводят старушек. Все уже по месяцу прожили в «Эдеме» и говорят о хорошем питании, внимательном уходе и душевном покое.

– А где те, с прошлого года? – оборачивается Денис к управдому.

– Все мы смертны, – Павел Михайлович разводит руками. – Все под Богом ходим.

            Наконец, начинают снимать Дениса.

– «Эдем» – коттеджный поселок, где ваши близкие будут счастливы. Здесь их ждут забота и квалифицированный уход медицинского персонала. Я уверен, что организаторам проекта можно доверять. Признаюсь, в силу постоянной занятости, я не могу уделять своей матери столько внимания, сколько она заслуживает. Теперь моя мама живет в «Эдеме», общается, интересно проводит время и не чувствует себя одинокой.

            Появляется старушка с высокой прической из седых волос – интеллигентного вида, но со строгим и требовательным выражением лица, похожая на школьную учительницу на пенсии.

– Спасибо, сынок. В «Эдеме» я снова живу полной жизнью.

            Денис обнимает ее и целует в щеку. Костик переводит камеру на здание за ее спиной. Перспектива – зеленые поля для гольфа и солнце в голубом небе. Земной рай. Контактные телефоны.

            Доснимают несколько общих планов и массовые сцены с пожилыми, хорошо одетыми и жизнерадостными людьми.

            Потом еще обсуждают нюансы. У Шихарева уже есть договоренность со всеми городскими телеканалами – ролик ждут.

– Костик, слепи из этого модный клип! – он по-приятельски хлопает оператора по плечу.

– Не вопрос.

            На обратном пути Костик посмеивается.

– Не очень-то ты страстно бабулю обнимал.

– Слушай, получается, что те, кого они в прошлом году набрали, уже померли?

– Экономия гусиного паштета налицо! А так – все под Богом ходим, управдом прав.

– Ты у Стефана был?

– Очень кстати ты вспомнил!

            Значит, не был.

– Позвони ему – заедем. Мы же ему деньгами помочь хотели.

– Мы хотели? Может, ты и поможешь?

– Может, я и помогу. У меня как раз чек в кармане.

            Костик звонит. Стефан не отвечает. Костик набирает снова, материт чеха за гребаное равнодушие. Наконец, тот откликается.

– Стеф? Это ты? Я заскочить хочу. В смысле «зачем»? Разговор есть. Ты где теперь? Там еще? Че так долго? А, понял…

            Потом объясняет Денису, что курс интенсивной терапии закончился, но Стефан еще в клинике. Клиника частная, элитная, уход отличный.

            Снова уход. Снова отличный уход перед уходом.

            Стефан не может спуститься во двор: избегает сквозняков. Они поднимаются лифтом к его палате. Помещение похоже на обычную комнату с кроватью, столиком, телевизором и двумя креслами. Денис останавливается в дверях.

– Проходи, Денис, – Стефан делает шаг навстречу. – Я тебя знаю.

            Так дети говорят. Я тебя знаю. Тебя не знаю. Ты плохой. Ты хороший.

            Конечно, Денис тоже знает Стефана Матейко. Но никогда не знал, что вне сцены Стефан похож на ребенка – совсем маленький, худощавый, с очень короткой стрижкой и большими голубыми глазами. Узкий в плечах, с тонкими руками, хрупкими запястьями. Ломкий. Это физически – ломкий на грани перелома. И улыбается переломленной улыбкой.

– Не бойтесь, тут стерильно.

– Прекрати, мы современные люди, – отмахивается Денис. – Сам как?

            Костик молча садится в кресло. Вертит в руках пульт от телевизора. Денису даже кажется, что сейчас включит, и то, что включит, обязательно окажется порнухой.

            Стефан садится на кровать у самой спинки и берется за нее рукой. Так и есть – ребенок, который пытается спрятаться за какой-то барьер, защититься от мира.