Огромный сокол покрутил своей царственной головой и моргнул. Рой быстро поправился:

– Он был твоим другом. Но могу ли я из всего этого заключить, что я призван сюда, чтобы занять его место? И не поэтому ли в видениях, которые ты вызываешь, вместо его лица я вижу свое?

Мората моргнул, глядя на Роя, потом проковылял к толстой тяжелой книге и ткнул клювом в открытую страницу.

– Ну что ж, сядем снова за книгу, чтобы получить ответ. Дай мне знать, когда нужно остановиться.

Рой листал страницы до тех пор, пока голос сокола не приказал ему остановиться. Рой начал читать.

“Морлин объявил меня преступником, – прочел он вслух, – и я, оставив Митру в Вестпорте, тайно отправился к Шимни, надеясь там обеспечить себе приток сил, достаточный для того, чтобы победить кровавого Регента. Я провел много времени, пытаясь связаться с другими плоскостями существования и вызвать оттуда союзников, которые помогли бы нам в этой войне. Боюсь, что слишком поздно и Морлин может обнаружить меня и раскрыть мои планы”.

– Значит, это правда. Я и есть тот, кого Рата призвал в этот мир. Но почему? Я отнюдь не боец. К тому же и не волшебник, а ведь этот мир изобилует волшебством того или иного вида. Почему призван именно я, а не кто-либо еще, более пригодный для войны с этим Морлином?

Птица посмотрела на Роя с выражением бессилия в ее соколиных глазах. Рою очень хотелось, чтобы сокол мог разговаривать с ним не только языком картин. Этим языком можно было рассказать какую-либо историю, но в некоторых случаях он был беспомощен. На нем нельзя было обсуждать догадки, предположения, высказывать идеи. Насколько понял Рой, с помощью картин Мората мог показать ему лишь отпечатки действительных событий.

– Я устал, Мората, – сказал он, зевая и потягиваясь. – Пожалуй, пора поспать. Позже мы, может быть, одолеем этот том и найдем ответ.

Он ушел, оставив сокола одного у затухающего огня.

Теплое дыхание утра пошевелило ветки деревьев и раскрутило небольшие водовороты пыли в открытом пространстве около монолита. Из закрытого тенью уголка леса выполз черный дракон, сопровождаемый двумя разведчиками, нерешительно шагающими рядом. Дракон прорычал что-то и качнул головой в направлении своей спины, давая солдатам команду взобраться на нее. Они неохотно залезли на грубую кожаную спину, уцепившись руками за торчащие зубцы на хребте. Дракон раскрыл крылья и грациозно поднялся в воздух.

Медленно и неуклонно набирая высоту, Креозот описал дугу вокруг монолита. Испуганные стражники изо всех сил вцепились в его неподатливую шкуру. Джелом бормотал суеверные слова охраняющей молитвы, получая в ответ более чем суровые взгляды от своего компаньона. Дракон скользил в небе, подлетая к вершине гранитной колонны, и открывал крылья для торможения по мере приближения к камню. Он приземлился почти бесшумно и уселся на самой вершине Шимни.

Два стражника посмотрели на землю, находящуюся в нескольких сотнях ярдов внизу, потом на маленькую площадку на верхушке. В центре этой площадки была дыра, как будто кем-то высверленная и определенно ведущая в сердцевину камня. Дыра была почти идеально круглая с диаметром не менее ярда. Дракон повернул голову к солдатам, а затем презрительно посмотрел в дыру. Все было ясно без слов. Ящерица хотела, чтобы они полезли в эту дыру и там поймали свою жертву. Стражники спустились со спины Креозота, и он взлетел вверх, оставив их одних, словно выброшенных на берег.

– Кто полезет первым? – спросил Грев.

Джелом заглянул в трубу и непроизвольно содрогнулся:

– Может быть, вместе?

Грев еще раз посмотрел внутрь дыры.

– Давай первым пойду я.

В глубине души он был доволен, что Джелом показал свой страх, и надеялся, что когда-нибудь сумеет обратить это себе на пользу.

Упираясь спиной в одну стену, а ногами в другую. Грев, а за ним и Джелом начали медленно спускаться вниз, в заполненную дымом дыру. Скоро Грев увидел внизу что-то наподобие красного глаза, свирепо смотрящего на них сквозь темный вьющийся дым.

Шахта оказалась довольно длинной. Один за другим два стражника сползали вниз по трубе до тех пор, пока красный глаз, в котором Грев признал обычный огонь, не оказался всего в десяти ярдах внизу. Но спускаться дальше они не могли, так как конец шахты находился в потолке большой круглой комнаты. В комнате было тихо, словно в соборе, и самый тихий звук, который они издавали, несколько раз довольно громко отражался эхом. Оба стражника замерли над потолком, стараясь определить, не обнаружили ли их. Огонь пылал враждебным красным цветом, а дым от него заворачивался в колечки, плыл мимо них вверх, к голубому небу. Наконец, Грев дал Джелому сигнал и, отцепившись, с глухим стуком спрыгнул вниз. Как только он достал стрелу и вставил ее в лук, Джелом последовал за ним.

Он ударился об пол коленкой, и острая боль пронзила все его тело. Растянувшись на полу во весь рост, он тут же скорчился от этой боли; коленку как будто прижигали раскаленным железом. Джелом старался подавить стон, но не смог, и звук, прозвучав в комнате, отразился в коридор и дальше в окружавшую их темноту. Грев грубо зажал раненому рот, надавив так сильно, что тот стал белым, словно привидение в мерцающем свете огня. У Джелома на глазах выступили слезы, но, наконец, ему стало немного полегче, и Грев разжал руку.

Резким движением Грев показал, что Джелому следует оставаться на месте. Он был доволен развитием событий. Похоже, что честь захвата самозванца достанется Греву. Он покопался в сумке, достал оттуда закрытый колпачком факел и зажег его при помощи тлеющей головешки. Потом он выпрямился и шагнул в темный коридор.

Темнота душила Грева, словно мокрое тяжелое одеяло. У каждого пересечения коридоров он останавливался и долго прислушивался. Убедившись, что все в порядке, он доставал кусочек мела из кармана и делал небольшой знак на каменном поду. Грев медленно продолжал свой путь по мрачным переходам, держа факел в одной руке, а лук – в другой. Он спокойно подкрадывался к своей жертве, будучи убежденным, что инстинкт приведет его в то место, где прячется самозванец.

Мысли Грева главным образом были сосредоточены на этой охоте, но, словно у не вполне чистокровной собаки, одна посторонняя мысль все время возвращалась в его голову, как ни старался он прогнать ее. За кем он все-таки охотится? Крота сказал только, что самозванец живет в западных лесах. Но не сказал, кто этот человек или под чьим именем он скрывается. У дракона, будь он проклят, спрашивать бесполезно. Приказ Кроты был краток и ясен: об этом задании никому ни слова под страхом смерти, отыскать самозванца и доставить его к Мордету – жи shy;вым.

Несколько часов бродил Грев по пустым и многочисленным, словно соты, коридорам, напрасно отыскивая свою ускользающую жертву. Он прикинул, что дело уже идет к заходу солнца, но это было только предположение, возможно, наверное, из-за темноты и мертвой тишины. Грев наклонился чтобы сделать на полу пометку, затем завернул в очередной проход.

Креозот грелся на солнце, сидя на плоском, словно вдавленном в горы, камне. Время от времени он хлопал крыльями по спине, поднимая пыль, но при этом не отрывал глаз от вершины цитадели. Два охранника доставлены на верхушку монолита и все, что мог теперь делать дракон – это ждать и отогревать свои болящие мышцы. Он никогда не был в катакомбах внутри горы, так как попросту не смог бы протиснуться в них. Но он слышал рассказы давно живших людей, многие из которых строили этот гранитный замок, и хорошо представлял себе, насколько широко разветвлена под окружающими горами сеть его проходов и помещений. Потребуется много времени, чтобы отыскать там одного человека. Очень много времени. И Креозот не возражал против того, чтобы за это время как следует отдохнуть.