— А первая, стало быть, уже? — хохотнул Барс.

— А то. Я же здесь с лета. А Толстый как?

— Да нормально, живой. Василич, прямо как в той поговорке. «Купил бы баб деревеньку, драл бы их помаленьку». Соловей, а они тут хоть моются?

— Гурман ты, Борисыч. Они тут жиром мажутся.

— Вас понял. Отставить деревеньку. Ну, тогда начинаем танцы? Хотя, постой. Отставить танцы, есть мысль получше.

— Какая? — с любопытством спросил Барс.

— Увидишь.

Больше ничего они сказать не успели, вернулся хозяин. В руках он нёс большой глиняный жбан, горлышко которого было замотано чем-то вроде мягкой замши.

— Бражка-то хоть вкусная? — шёпотом спросил у Соловья Акела.

— Да ну, бурдомага, — так же тихо ответил Васька.

Акела повернулся к хозяину и, глядя ему в глаза, тихо сказал: «Спать». Тот сонно моргнул и выронил из рук жбан, который ловко поймал Барс. А Абалей продолжал стоять, глядя на Акелу ничего не выражающим взглядом.

— Мы твои друзья, Абалей.

— Вы мои друзья.

— Мы уже погостили, нам пора домой, проводи нас.

— Хорошо, друзья, — и довольно твёрдо направился к дверям. Акела мотнул головой в сторону двери и пошёл за аборигеном. Они все беспрепятственно вышли за становище, провожаемые равнодушными взглядами жителей. Никто не сделал ни малейшей попытки хоть как-то удержать гостей.

— Будь здрав, Абалей. Дальше мы сами. Своим говори, что мы ушли на большую охоту.

— Скажу.

— Всё, иди домой.

Охотник так же спокойно кивнул и пошёл обратно. Путники, не дожидаясь продолжения, скрылись в лесу.

Соловей ошарашено смотрел на товарища.

— Борисыч! Ты что с ним такое учудил? Я прямо обалдел, поделись секретом, — Васька горел от любопытства, — кстати, у них ведь хороший запас золотишка есть, с таким умением можно забрать его без всяких проблем.

— Ещё не угомонился, my sexy [21]? А то мы тебя в момент охотникам вернём и персонально попросим на охрану того золота определить. Ввиду полного полового износа на почве пьянства.

Соратники засмеялись.

— Да вы совсем одурели, их богатство только покойники сторожат, — он обиженно засопел — для вас же стараюсь.

— Спасибо, Викторыч, — устало улыбнулся Барс, — не до сук [22]нам.

Акела, засмеявшись, надвинул Василию на нос его малахай. Увидев, однако, в глазах друзей тот же вопрос, сдался.

— Да я, честно говоря, сам не до конца понимаю, — нехотя ответил он, — как-то само собой вышло, спонтанно.

— Видимо, в тебе пробуждаются силы, о которых и говорила светлая Королева Древнего Леса, — покачал головой Берендей.

— Может, мы это попозже обсудим? Время не ждёт, — гном повернулся и, подавая остальным пример, деловито зашагал, скрипя снегом.

Снег валил с неба хлопьями. А такой был славный денёк. Словно призраки, беззвучно проплыли в белой кисее снега огромные горбоносые лоси и исчезли. Хлопая крыльями, взметнулись из под ног вспугнутые тетерева и расселись на ветках, вытягивая шеи с любопытством разглядывали идущих. Когда люди отошли на достаточное расстояние, птицы вновь нырнули в снег, оставив на поверхности только свежие лунки. Прямо на них выскочил заяц-беляк и кубарем укатил за разлапистый выворотень, а там, дуй не стой, только снег завихрился.

Давно уже осталось позади становище Диких Охотников. Хорошо, что снега на земле мало, всего по колено. Для густого леса, где ветер сносит снег не дальше ближайшего ствола, — просто роскошь. Да, к тому же, ноябрь уже начался. Хоть не холодно, и на том спасибо.

Правда, идти не очень удобно, но где здесь лыжи взять? Берендею хорошо, не зря эльфов легконогими зовут, скользит по сугробу, словно по твёрдой земле. Гному снег тоже не помеха, прёт, как бульдозер. Им с Андреем тоже не привыкать, а вот Васька что-то тяжело пыхтит. Хотя, чему удивляться? Несколько месяцев подряд пьянка, жратва и бабы. По его меркам, сущий рай. То-то он из этого рая ломился, как сайгак. У Акелы вырвался смешок — надо же так укатать бедолагу.

— Да я подумал, — ответил он Барсу на вопросительный взгляд, — придётся на днёвку становиться, а то наш султан сдыхать начинает.

— Надо так надо, — согласился Андрей, — зачем нам в мирное время «двухсотые»?

— Не очень-то оно мирное, — процедил Акела и громко сказал: «Привал!» Соловей с ходу рухнул на задницу, хватая пригоршней снег. Барс ударил его по руке.

— Сдурел? Учти, это боевой выход, а не прогулка. Свалишься — дорежем. Понял?

— Вы звери, господа, история вас осудит.

— Переживём, — усмехнулся Акела, — бери топорик и наруби лапника. А будешь на землю жопу пристраивать — заболеешь. Тогда точно придётся по законам… Ну, ты понял?

— Зверьё, — Васька, кряхтя, встал на ноги, — вот связался с головорезами.

Друзья за его спиной переглянулись с хитрыми улыбками и занялись каждый своим делом. Берендей с Дорином от них не отставали.

Как здорово сидеть у костра на толстом слое лапника, покрытого шкурой, потягивать горячий дегтярного цвета чай с мёдом вприкуску. Видеть рядом лица товарищей, с которыми уже немало вместе расхлебал, а сколько ещё придётся. От парящей в кружке жидкости вкусно тянуло лёгким древесным дымком, по поверхности плавал попавший пепел.

Дорин, сопя, допил последний глоток чая и стал раскуривать свою трубочку. Барс, сидящий рядом, покосился, но промолчал, только отодвинулся. Они с Берендеем стали о чём-то переговариваться. Царь вообще охотнее всего общался с Барсом, сошлись, что называется, характерами, двое некурящих. На общий климат в компании это, правда, никак не влияло.

— Акела.

— Да, — повернулся он к Дорину.

— Объясни мне одну вещь. Я вот смотрю на вас…

— На нас — это на кого?

— Ну, на вас. На тебя, Барса, Соловья. Понимаешь, вы какие-то совсем другие, чем здешние люди. Вы, скорее, в чём-то похожи на эльфов, а в чём-то на гномов.

Акела захохотал, потом вдруг стал серьёзным.

— Брат мой Дорин, да мы просто сами на себя похожи. Эти люди живут в одном мире, мы жили совсем в другом — с чего мы должны быть похожи? Погоди, что-то наш Царь Лесной ушки навострил.

— Да они у него всю жизнь такие, — хмыкнул гном, неуклюже намекая на то, что у эльфов верхние кончики ушей заострены. Берендей мимолётно улыбнулся дружеской подначке.

— Кто-то подкрадывается. Один. По-моему, не человек. Если Дорин будет потише сопеть, попробую разобрать — кто.

— Счёт «один-один», — подытожил Барс.

— Кто-то из здешних лесовиков, — уточнил Берендей, — уже рядышком.

Кусты в конце поляны раздвинулись и оттуда вышел кряжистый косматый мужик звероватого вида. Непонятно даже было, — где кончаются космы и где начинается шуба, а, может, и собственный мех. Мужик подошёл к костру и остановился. От него приятно пахло смолой и почему-то грибами.

— Здравы будьте, люди добрые. И не люди тоже.

— Присаживайся, добрый нечеловек, — в тон ему отозвался Барс.

— Поняли, — хмыкнул косматый, пристраивая зад на лапник, — а вернее всего, они меня распознали, — он кивнул на гнома и Берендея, — вы-то здесь люди новые.

— Закуришь с нами? — Акела протянул гостю цыгарку.

— Отчего не закурить, — лесовик ловко выудил из костра уголёк, прикурил и, глубоко затянувшись, выпустил дым из волосатых ноздрей, — и чайку с вами пошвыркаю, коли предложите.

— Отчего ж не предложить, — гном нацедил дымящегося чёрного чая и подвинул гостю туесок с мёдом. Тот степенно кивнул, принимая угощение, и продолжал дымить.

— Сторожишь тут чего, дядька? — с улыбкой спросил Барс. Видно было, что он получает удовольствие от самой ситуации, забавляясь от души. Нет, в самом деле. Выходит из лесу натуральный леший. Чисто пообщаться, покурить, чайку швыркнуть. Для здешних это, может, и рутина, а для цивилизованных людей из третьего тысячелетия? Чистый сюр.

— Лес сторожу, — хитро блеснул из-под мохнатых бровей глазками гость, — леший я… племянничек.