Но все эти сокровища померкли перед находкой, обнаруженной у дальней стены помещения: мраморным саркофагом с квадратной крышкой – размеры его составляли 76x76 см. Только после того, как были детально описаны все другие найденные предметы и прибыли нужные технические специалисты и реставраторы, Андроникос разрешил поднять мраморную плиту. Внутри оказался еще один контейнер: ящик из чистого золота с шестнадцатиконечной звездой на крышке. Его сразу определили как ларнакс – сосуд для хранения обуглившихся костей кремированного тела.
И действительно, кости, которые теперь рассчитывал обнаружить Андроникос, лежали внутри ящика, а вместе с ними золотой венок из выполненных с поражающей воображение точностью дубовых листьев и миниатюрных желудей. Кости, очевидно, прежде были завернуты в пурпурную материю – этот цвет принадлежал царям; когда ткань распалась, кости впитали краску, оставившую на них темно-синие полосы. Зрелище напомнило Андроникосу гомеровское описание похорон Гектора – героя, убитого Ахиллом во время Троянской войны. Согласно «Илиаде», товарищи Гектора «собрали белые кости и положили их в золотую урну, завернув в мягкие пурпурные одежды».
Кто бы ни отдавал последние почести праху, обнаруженному в усыпальнице, он либо следовал погребальным обычаям греков давно минувших времен, либо – что более вероятно – воспроизвел каждую подробность отрывка из поэмы, знакомой всякому грамотному человеку, говорившему по-гречески, в том числе и членам царствующего дома Македонии.
Андроникос признавал, что такое свидетельство – лишь ассоциативная догадка, а не твердое доказательство. Возможно, человек в усыпальнице был просто близким родственником Александра Великого (достоверно известно, что сам Александр был похоронен в другом месте). Но, сравнивая и анализируя находки из погребения, археолог все больше убеждался: здесь наверняка покоится прах одного из македонских царей второй половины IV в. до н. э., и очень возможно – родного отца Александра, Филиппа II.
Андроникос датировал множество предметов из гробницы и материалы, использованные для ее сооружения, временем, охватывающим период жизни Филиппа и Александра. Среди прочих аргументов он указал на разительное портретное сходство найденных в усыпальнице фигурок из сцены охоты, изображенной на фасаде, и четырнадцати миниатюрных резных головок из слоновой кости, которые могли украшать истлевшие детали деревянной мебели, – с лицами на ряде медальонов и фресок, которые традиционно считаются портретами этих двух македонских царей.
Были также обнаружены известные по древним источникам боевые раны Филиппа. У одной из фигурок из слоновой кости, например, Андроникос разглядел крошечный шрам на правой брови, пересекавший явно незрячий глаз. Археолог знал: в этот глаз Филиппа поразила стрела во время одной из битв в 354 г. до н. э. Позднее группа английских исследователей, изучив кости черепа, извлеченные из ларнакса, пришла к выводу, что отметины на правой глазнице соответствуют остающимся после ранения стрелой.
Среди погребальных предметов ученые нашли пару золоченых поножей – металлических пластин, закрывавших голени воина. При их изучении выяснилось, что форма левого щитка неправильная, и он почти на 3,8 см короче правого. Андроникос счел это несоответствие убедительным свидетельством двух ранений в ногу, полученных Филиппом в сражениях и приведших к хромоте, о которой упоминает оратор Демосфен и другие классические авторы.
Некоторые коллеги Андроникоса, однако, оспаривали его предположение о том, что в этой могиле находятся останки Филиппа. Они утверждали, что период, которым датируется усыпальница, охватывает также время царствования еще одного из трех сыновей Филиппа II – Филиппа III Арридея. Он стал преемником Александра на македонском престоле, хотя вряд ли мог сравниться со своим братом. Согласно свидетельствам историков той эпохи, Филипп III страдал эпилепсией и другими тяжелыми заболеваниями. Физически слабый, он едва ли мог справиться с оружием и защитными доспехами, которые в значительном количестве представлены среди погребальных предметов, и кроме того, вряд ли ему были под силу энергичные развлечения под открытым небом, которые запечатлены на рельефе фасада.
Однако и против того, что в усыпальнице похоронен Филипп II, есть не менее сильные доводы, нежели против принадлежности гробницы Арридею. Бочкообразная сводчатая конструкция погребального сооружения, по мнению ряда ученых, утвердилась в Македонии только после смерти Филиппа II, когда эту новаторскую для греков идею привезли на родину инженеры, побывавшие с Александром в Месопотамии. Найденная корона, утверждают скептики, также соответствует восточной царской атрибутике, заимствованной Александром у покоренных им азиатских правителей. А стиль, в котором выполнены две солонки, обнаруженные среди похоронной утвари, возник только спустя 20 или 30 лет после кончины Филиппа. Кроме того, невозможно доказать, что несовпадение в размерах и форме поножей связано с характером ранений на ноге Филиппа, упомянутых в исторических документах.
Еще больше вопросов породил тот факт, что кремированный прах из ларнакса представлял собой не единственные останки в загадочной гробнице. В передней комнате археологи нашли еще один золотой ларнакс, в котором покоились кости женщины в возрасте от 20 до 30 лет, завернутые в золотую ткань с украшениями в виде пурпурных ветвей, листьев, цветов и спиралевидного орнамента. Идентификация женского праха вызвала еще более яростные споры. Если в усыпальнице погребен Филипп II, то кто эта женщина? Может быть, одна из его жен, наложниц или дочерей? Ученые тщательно изучили тексты той довольно богатой документами эпохи, чтобы детально воспроизвести генеалогическое древо Филиппа II, и выявили полдюжины женщин, занимавших – по рождению или по мужьям – достаточно высокое положение, которое давало право на царские погребальные почести.
Однако кем бы ни оказалась покойная, среди ее похоронных принадлежностей найден комплект доспехов женщины – воительницы, а это заставило ученых предположить, что здесь погребена царица Евридика, супруга больного Филиппа III Арридея. Как македонское воплощение амазонки, Евридика прошла военную подготовку и, согласно хроникам, некоторое время командовала войсками Македонии. Если найденные кости принадлежат ей, тогда, конечно, появляется новый аргумент в пользу версии о том, что в мужской части царской усыпальницы похоронен Филипп Арридей.
Тайна остается нераскрытой до сих пор и продолжает притягивать к себе внимание. Ученые, занимающие в споре разные позиции, по-прежнему пытаются найти аргументы, которые бы могли либо подтвердить предположение Андроникоса о личности погребенного в царском склепе, либо опровергнуть его. Однако независимо от того, какой Филипп лежит в гробнице – царь-воин и отец Александра или его болезненный преемник, обе стороны сходятся в том, что Вергина стоит, вероятно, на месте города Эги – первой столицы Македонии. В Эгах по традиции хоронили членов царского дома.
Не вызывает сомнения и другое: сама найденная могила и та местность, где она расположена, являет собой богатейшую сокровищницу посланий и памятников «золотого века» Македонии, которая принесла греческую культуру в самое сердце Азии. Непосредственный процесс экспансии был насильственным и стремительным, он завершился в основном в течение срока правления выдающихся монархов – Филиппа II и Александра Великого. Однако результатом их завоеваний стало преобразование всей эллинской цивилизации Древней Греции в нечто более сложное и космополитичное, что определило политику, культуру и повседневную жизнь стран Средиземноморья на многие века вперед. Царь Александр оставил после себя в наследство эпоху эллинизма – время интеллектуального и художественного расцвета, – длившуюся почти 300 лет.
В этот период основанные самим Александром или его политическими преемниками великие города поднялись в Египте, Малой Азии и даже в Афганистане, куда дотянулась греческая цивилизация и где она встретилась с древним и не менее развитым обществом Индостанского субконтинента. На пути Александра и его преемников – азиатских царей Селевкидов и египетских Птолемеев – остались следы походов, разрушенные памятники, сохранившиеся по сей день воспоминания об ушедшем великолепии. От Балкан до Гиндукуша сохранились их могилы, храмы, дворцы, рынки, театры и крепости, иногда в таинственных обломках, иногда в поразительной целостности, пленяя воображение многих поколений археологов и вдохновляя их на дальнейшие поиски.