Народ, измученный жестокой долгой бойней,

Заслыша барабан, пойдет беспечно в пляс.

Распутство и грехи в эпохе новой сгинут,

И сластолюбие и праздность нас покинут,

Немало из-за них мы претерпели бед.

Король достойнейших вознаградит по праву,

Всем доблестным вернет заслуженную славу,

Искусства возродит, лелея их расцвет.

Он сохранил в душе наследье веры старой,

Любовь к тебе и страх перед твоею карой,

Он жаждой благости и святости томим.

Служение тебе всех благ ему дороже,

Он сам возвысится в твоем сиянье, Боже,

Желая одного: быть подданным твоим.

Развеешь ты печаль, развеешь все невзгоды

И отдалишь от нас те роковые годы,

Когда счастливые узнали вкус беды.

Ты семьи одаришь, достаток умножая,

Работу дашь серпам порою урожая,

Цветенье дашь весне, а осени — плоды.

Страданиям конец придет и лихолетьям,

С какою радостью мы это чудо встретим!

О Господи, твой мир — вместилище тревог:

Несчастия, увы, таят угрозу счастью,

Так сохрани же нам своей верховной властью

Того, кто в трудный час народ свой уберег.

Беспечным королем пренебрегают принцы,

При нем одни льстецы в правителях провинций,

А сам проводит он в попойках день за днем,

Не видя происков и плутней хитрых бестий.

А прихвостни его — могу сказать по чести —

Когда такой умрет, не загрустят о нем.

Но, к счастью, не таков паш бравый повелитель,

Заступник ревностный и ангел наш хранитель,

Чья милость укротит и зависть и порок.

О, сколько на земле ты жить ему позволишь?

Мы, слуги верные, желаем одного лишь:

Продли, о Господи, его царенья срок!

Отродья деспотов безумны и ретивы,

Им невтерпеж таить бунтарские порывы,

Советы нам дают, но всё, увы, во вред.

Мы видим их насквозь и счет ведем особый,

И пусть они идут на поводу у злобы,

Нас бережет король, иной защиты нет.

Пусть благодетель наш подольше нами правит,

Пусть подданных своих от ужасов избавит,

И, удивляя мир блистательной судьбой,

Пускай он близится вседневно к высшей цели,

И славою своей, невиданной доселе,

Пускай затмит он всех, увенчанных тобой.

Его наследнику даруй до срока зрелость,

Чтоб юноша обрел отцовский ум и смелость,

Чтоб чести следовал всегда и доброте,

Чтоб в летопись вписал достойные деянья,

Чтоб солнцем одарил тех, кто не знал сиянья,

Чтоб светом озарил живущих в темноте.

Пускай он отомстит соседям в полной мере,

Дабы Испания узнала боль потери

Среди горящих нив и крепостных руин,

И если наш позор был следствием раздора

И доблестный отец не мог настигнуть вора,

Враждебную страну накажет славный сын.

Не уповай, душа, отринь посулы мира,

Чей свет — лишь блеск стекла, чья слава — плеск зефира

На пенистой волне: мелькнет — не уследить.

Бесцельна суета, тщеславие напрасно,

Лишь Богу жизнь подвластна,

Лишь Бога нам любить.

К никчемному стремясь, мы лезем вон из кожи,

Снуем вокруг владык, хотим попасть в вельможи,

На брюхе ползаем и не встаем с колен,

А сами короли — на что они способны?

Ведь нам во всем подобны

И превратятся в тлен.

Едва испустят дух, все жалким прахом станет,

Угаснет слава их, величие увянет,

Чей светоч полыхал перед вселенной всей,

В гробницах обретут последнее жилище,

Став лакомою пищей

Пронырливых червей.

Забыты имена правителей покойных,

Вершителей судеб, воителей достойных,

Смолкают похвалы, едва исчезла власть.

В крушенье роковом с властителями вместе

И выкормышам лести,

Их слугам, также пасть.

Пробудитесь, я жду вас, красавица!

Рощи новой листвою кудрявятся,

И природа с искусством затеяла спор,

Расстелив на лугах пестроцветный ковер.

Веет сладостными ароматами

Над полями, покоем объятыми;

Нет, не миру светить вышел Феб-Аполлон,

Но спешит на свиданье любовное он.

Ореолом лучей коронованный,

Древней страстью своей околдованный,

Не мечтает ли он, что настигнет теперь,

В это дивное утро, Пенееву дщерь?

Все живущее тянется к радости,

Наслаждайтесь утехами младости,

Вы поверьте, и так слишком рано придет

Время горьких морщин, бремя тяжких забот.

А в жару полуденную томную

Мы укроемся в рощу укромную,

И, всецело отдавшись фиалкам лесным,

Позабудем курильниц мы приторный дым.

С ветки падуба или шиповника

Торжествующей песнью любовника

Будет тешить нам слух чаровник-соловей,

И, внимая певцу, смолкнет шумный ручей.

А потом, пробираясь опушкою,

Пастуха мы увидим с пастушкою,

Поглядим, как, устами друг к другу припав,

Двое негу вкушают на ложе из трав.

Вечно юный Амур без усталости

Там творит свои милые шалости,

И в помине там скучных условностей нет,

В коих так погрязает изысканный свет.

Вдруг и я это счастье изведаю,

Наслажусь долгожданной победою,

Вдруг страданья мои, моя преданность вам

Побудят уступить неотступным мольбам!

Вы притворства ужель не приметили

В гимнах скромности и добродетели?

Но всесильна природы и разума власть,

И ответите — верю! — вы страстью на страсть.