Ёрюзмеку сказал он такие слова:

"Ты возьми и меня, о похода глава".

"Для похода ты мал, - отвечал Ёрюзмек, -

Не под силу тебе смелый нартский набег.

Наш поход - это вихрь, что летит напролом.

По три дня мы без сна и без пищи живем".

А Карашауай: "Не страшусь я невзгод,

Разреши мне отправиться с вами в поход".

Не берут его нарты: "Сам будешь не рад,

Оставайся-ка дома", - ему говорят.

"Пусть идет, - согласился вожатый седой, -

А помехой нам будет - отправим домой".

Нарты скачут в поход урагана быстрей,

И трясется земля под ногами коней.

У людей на виду Гемуда отстает,

Но, отстав, - он стремится, как сокол, в полет

И отряд догоняет опять, хромоногий.

Долго скачут по длинной и узкой дороге.

Впереди - горный лес, позади - перевал.

На поляне устроили краткий привал.

"Табуны мы угоним", - решает отряд,

А Карашауаю остаться велят:

"Возвратимся мы скоро, нам дров заготовь", -

Так сказав, сели в седла и двинулись вновь.

А Карашауай, богатырь крепкостанный,

Стал валить да волочь дерева-великаны,

Кош построил, и дров наломал, и костер

Он развел посреди вечереющих гор,

И пошел на охоту. Вернулся усталый,

А добычей охотника были маралы.

Снял он шкуры, чтоб крыша простерлась над кошем,

Он решил угостить нартов мясом хорошим.

Без коней возвращается поздно отряд.

"Эй, приятель, да чей это кош?" - говорят.

"Здесь людей было много, а нынче их нет", -

Слышат нарты Карашауая ответ.

"А куда эти люди ушли? Отвечай!"

Говорит любопытным Карашауай:

"Я сказал им, что нартами принят я в слуги,

И они от меня разбежались в испуге".

Нарты юноше верят в своем простодушье,

И маралов едят с наслаждением туши,

И, отведав навара, ложатся на отдых,

Вспоминают, бахвалясь, о прежних походах.

Не могло даже в голову нартам прийти,

Что Карашауай - их опора в пути!

Как проснулись - отправились в путь раным-рано,

Чтобы коша хозяев не встретить нежданно.

Перед ними открылась поляна другая.

Ускакали, оставив Карашауая.

Повторил юный всадник свой подвиг вчерашний,

Ибо не было нарта скромней и бесстрашней.

За холмами закатное солнце горит.

Возвращения старших ждет юный джигит.

Прискакали - коней не сумели угнать.

Видят кош, видят шкуры маралов опять.

Удивляются нарты: "Вот чудо так чудо!

Этот кош, эти шкуры маралов - откуда?"

А джигит: "Помогла ваша слава нам снова!"

Вновь польстило отряду обманное слово.

Многократно проделывал так, - наконец

Удаль нартов решил испытать удалец.

Кош построил, на ужин зажарил он мясо

И взмолился к судьбе: "Сделай с этого часа,

Чтобы холод настал, леденя все живое!"

И туманы покрыли пространство земное,

Ураган зашумел, потемнел небосвод,

И замерзла земля, облаченная в лед.

Тускло-тускло мерцает во тьме огонек.

Нарты скачут, угнав небольшой табунок.

Еле живы, качает, шатает их вьюга,

И, сбиваясь с тропы, нарты давят друг друга.

На беспомощных смотрит с насмешкой джигит.

"Гей, сюда! Гей, сюда!" - верховым он кричит.

Нарты крепко примерзли к подушкам седельным,

Слезть не могут с коней в этом вое метельном.

Расстегнул их безвестный соратник подпруги,

В теплый кош, что возник средь туманов и вьюги,

Вместе с седлами нартов занес, и отменно

Накормил их, и дал скакунам вдоволь сена.

Нарты ожили, пищи отведав горячей, -

Не спросили про кош, смущены неудачей.

А Карашауай говорит: "Неужели

Есть враги на земле, что и вас одолели?

Почему вы так жалко вернулись с похода, -

Иль помехою может вам стать непогода?"

Нартам стыдно, молчат, осрамился отряд,

И Карашауаю в глаза не глядят.

А джигит поутру говорит: "Ёрюзмек,

Вместе с вами пойти я желаю в набег.

Поскачу, посмотрю я, каков белый свет".

"Хорошо!" - нартский вождь произносит в ответ,

Вижу сам, что скучаешь, но будь осторожен".

Был скакун Гемуда в это время стреножен.

Стал седлать его всадник в назначенный день,

Но, видать, Гемуде с места тронуться лень.

Мяса нет на нем; кости виднеются; уши

Обвисают; хромает... В своем простодушье

Нарты были обмануты хитрым конем.

Рассуждали: "Как всадник поедет на нем?"

Ёрюзмеку сказал Сосурук свое слово:

"Отдадим молодому джигиту рябого".

Всадник сел на рябого, а на поводу

Он повел свою клячу - хромца Гемуду.

Но хромца отпустил он, отстав от отряда.

Оказалось: и высь Гемуде не преграда,

Он взлетел, как орел, канул в облачной сини,

И собрал он коней, что паслись на равнине,

И погнал их, и пыль заклубилась густая,

Тех, что были получше, - изранил, кусая.

Так пригнал он к Карашауаю коней

И джнгиту сказал: "Поступи поумней.

Ты возьми тех, кто ранен, Карашауай,

А коней невредимых ты партам отдай.

Ты о раненых скажешь: "Их волки подрали".

Начинай же: построить загон не пора ли?"

Оградил он огромный загон, и без счета

Он загнал всех коней, крепко запер ворота.

Он сподвижникам-нартам навстречу помчался:

"Посмотрите, какой мне табун повстречался!"

Прискакали - табун увидали в загоне.

Удивились: "Отличные, ценные кони!"

Приходило ли нартам на ум, что табун

Угнан тем, кто, казалось, неопытен, юн,

Кто, однако, воистину был смельчаком?

Пожелали забрать весь табун целиком.

Но джигит попросил Ёрюзмека: "Дана

Пусть мне будет хоть малая часть табуна".

Нарты даже и слушать его не хотят:

"Часть получишь свою, как вернемся назад".

Не понравилось юноше грубое слово.

Оседлал свою клячу и сел на хромого,

В лес помчался, - таков был джигита ответ.

С удивленьем глядели воители вслед.

Под копытами сухо трещали чинары,

Как бурьян; топора раздавались удары.

Он построил загон и ворвался в табун:

Был как ветер его хромоногий скакун!

Перебрасывал всадник коней, как овец,

Брал себе только раненых юный храбрец,

Оставляя соратникам крепких, здоровых.

Удивил этот юноша нартов суровых,

Смотрят всадники, - что он еще сотворит?

А Карашауай храбрецам говорит:

"Разделил я табун: вам - здоровых коней,

А израненных - мне, станут долей моей.

Кто из вас недоволен таким дележом?"

Не дождавшись ответа, взмахнул он бичом,

Поскакал, словно вихрь, на хромом скакуне,

С табуном своим скрылся в степной стороне.

Кто он? Нарты не знали о нем ничего.

"Не узнав, отпустить мы не можем его!"

За джигитом посланцев отправили дважды, -

Без ответа вернулся к соратникам каждый.

Поскакал за неведомым сам Ёрюзмек

И, догнав, закричал: "Кто ты есть, человек?

Мы, все нарты, хотим твое имя узнать.

Я Агунду отдам тебе, - будешь мне зять!"

Отвечает Карашауай главарю:

"Да послушают нарты, что я говорю.

Алауган, сын Дебета, - отец мой почтенный,

Мать моя - великанша и дочь эмегены.

На горе Минги-тау я рос в ледяной

Неприступной пещере зимой и весной,

Я провел свое детство поверх облаков,

И не грудь я сосал, а сосцы ледников.

Если нартам угодно, то долю мою

От всего табуна вам теперь отдаю".

Так сказав, он в степной удалился предел,

Как орел, на своем Гемуде он взлетел.

Ёрюзмек с удивленьем смотрел ему вслед,

Поразил его юноши гордый ответ.