Были своей: говорить же не женское дело, а дело

355 Мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель».

        Так он сказал; изумяся, обратно пошла Пенелопа;

        К сердцу слова многоумные сына приняв и в покое

        Верхнем своем затворяся, в кругу приближенных служанок

        Плакала горько она о своем Одиссее, покуда

360 Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина.

        Тою порой женихи в потемневшей палате шумели,

        Споря о том, кто из них с Пенелопою ложе разделит.

        К ним обратяся, сказал рассудительный сын Одиссеев:

        «Вы, женихи Пенелопы, надменные гордостью буйной,

365 Станем спокойно теперь веселиться: прервите ваш шумный

        Спор; нам приличней вниманье склонить к песнопевцу, который,

        Слух наш пленяя, богам вдохновеньем высоким подобен.

        Завтра же утром вас всех приглашаю собраться на площадь.

        Там всенародно в лицо вам скажу, чтоб очистили все вы

370 Дом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не наше

        Тратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях.

        Если ж находите вы, что для вас и приятней и легче

        Всем одного разорять произвольно, без платы, — сожрите

        Все; но на вас я богов призову; и Зевес не замедлит

375 Вас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы,

        Так же без платы, погибнете в доме, разграбленном вами».

        Он замолчал. Женихи, закусивши с досадою губы,

        Смелым его пораженные словом, ему удивлялись.

        Но Антиной, сын Евпейтов, ему отвечал, возражая:

380 «Сами боги, конечно, тебя, Телемах, научили

        Быть столь кичливым и дерзким в словах, и беда нам, когда ты

        В волнообъятой Итаке, по воле Крониона, будешь

        Нашим царем, уж имея на то по рожденью и право!»

        Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:

385 «Друг Антиной, не сердись на меня за мою откровенность:

        Если б владычество дал мне Зевес, я охотно бы принял.

        Или ты мыслишь, что царская доля всех хуже на свете?

        Нет, конечно, царем быть не худо; богатство в царевом

        Доме скопляется скоро, и сам он в чести у народа.

390 Но меж ахейцами волнообъятой Итаки найдется

        Много достойнейших власти и старых и юных; меж ними

        Вы изберите, когда уж не стало царя Одиссея.

        В доме ж своем я один повелитель; здесь мне подобает

        Власть над рабами, для нас Одиссеем добытыми в битвах».

395 Тут Евримах, сын Полибиев, так отвечал Телемаху:

        «О Телемах, мы не знаем — то в лоне бессмертных сокрыто, —

        Кто над ахейцами волнообъятой Итаки назначен

        Царствовать; в доме ж своем ты, конечно, один повелитель;

        Нет, не найдется, пока обитаема будет Итака,

400 Здесь никого, кто б дерзнул на твое посягнуть достоянье.

        Но я желал бы узнать, мой любезный, о нынешнем госте.

        Как его имя? Какую своим он отечеством славит Землю?

        Какого он рода и племени? Где он родился?

        С вестью ль к тебе о желанном возврате отца приходил он?

405 Иль посетил нас, по собственной нужде заехав в Итаку?

        Вдруг он отсюда пропал, не дождавшись, чтоб с ним хоть немного

        Мы ознакомились; был человек не простой он, конечно».

        «Друг Евримах, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —

        День свиданья с отцом навсегда мной утрачен; не буду

410 Более верить ни слухам о скором его возвращенье,

        Ниже напрасным о нем прорицаньям, к которым, сзывая

        В дом свой гадателей, мать прибегает. А нынешний гость наш

        Был Одиссеевым гостем; он родом из Тафоса, Ментес,

        Сын Анхиала, царя многоумного, правит народом

415 Веслолюбивых тафийцев». Но, так говоря, убежден был

        В сердце своем Телемах, что богиню бессмертную видел.

        Те ж, опять обратившися к пляске и сладкому пенью,

        Начали снова шуметь в ожидании ночи; когда же

        Черная ночь посреди их веселого шума настала,

420 Все разошлись по домам, чтоб предаться беспечно покою.

        Скоро и сам Телемах в свой высокий чертог (на прекрасный

        Двор обращен был лицом он с обширным пред окнами видом),

        Всех проводивши, пошел, про себя размышляя о многом.

        Факел зажженный неся, перед ним с осторожным усердьем

425 Шла Евриклея, разумная дочь Певсенорида Опса;

        Куплена в летах цветущих Лаэртом она — заплатил он

        Двадцать быков, и ее с благонравной своею супругой

        В доме своем уважал наравне, и себе не позволил

        Ложа коснуться ее, опасался ревности женской.

430 Факел неся, Евриклея вела Телемаха — за ним же

        С детства ходила она и ему угождала усердней

        Прочих невольниц. В богатую спальню она отворила

        Двери; он сел на постелю и, тонкую снявши сорочку,

        В руки старушки заботливой бросил ее; осторожно

435 В складки сложив и угладив, на гвоздь Евриклея сорочку

        Подле кровати, искусно точеной, повесила; тихо

        Вышла из спальни; серебряной ручкою дверь затворила;

        Крепко задвижку ремнем затянула; потом удалилась.

        Он же всю ночь на постеле, покрытой овчиною мягкой,

440 В сердце обдумывал путь, учрежденный богиней Афиной.

Песнь вторая

        Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;

        Ложе покинул тогда и возлюбленный сын Одиссеев;

        Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил,

        После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши,

5     Вышел из спальни, лицом лучезарному богу подобный.

        Звонкоголосых глашатаев царских созвав, повелел он

        Кликнуть им клич, чтоб на площадь собрать густовласых ахеян;

        Кликнули те; собралися на площадь другие; когда же

        Все собралися они и собрание сделалось полным,

10   С медным в руке он копьем перед сонмом народным явился —

        Был не один, две лихие за ним прибежали собаки.

        Образ его несказанной красой озарила Афина,

        Так что дивилися люди, его подходящего видя.

        Старцы пред ним раздалися, и сел он на месте отцовом.

15   Первое слово тогда произнес благородный Египтий,

        Старец, согбенный годами и в жизни изведавший много;

        Сын же его Антифонт копьевержец с царем Одиссеем

        В конеобильную Трою давно в корабле крутобоком

        Поплыл; он был умерщвлен Полифемом свирепым в глубоком

20   Гроте, последний, похищенный им для вечерния пищи.

        Три оставалися старцу: один, Еврином, с женихами

        Буйствовал; два помогали отцу обрабатывать поле;

        Но о погибшем не мог позабыть он; об нем он все плакал,

        Все сокрушался; и так, сокрушенный, сказал он народу:

25   «Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;

        Мы на совет не сходились ни разу с тех пор, как отсюда

        Царь Одиссей в быстроходных своих кораблях удалился.

        Кто же нас собрал теперь? Кому в том внезапная нужда?

        Юноша ли расцветающий? Муж ли, годами созрелый?

30   Слышал ли весть о идущей на нас неприятельской силе?

        Хочет ли нас остеречь, наперед все подробно разведав?

        Или о пользе народной какой предложить нам намерен?