Только сейчас до Галена дошло: с тех пор как Джаспер по просьбе жены передал графу и графине некий сверток, из Таррента не приходило никаких вестей.

— Примите мои извинения, сэр Джаспер. — Гален положил руку на плечо пожилого рыцаря, искренне сожалея, что обстоятельства его пребывания в Райборне помешали ему раньше разыскать человека, который рисковал столь многим. — У нас в доме так свято хранили тайну, что я не подумал о двух других людях, которые были к ней причастны, но долгие годы мучились неизвестностью. Вот увидите: вы будете довольны результатом. Вам покажется, что к нам вернулся тот, кого мы все любили.

Пока эти двое обменивались загадочными фразами, Фаррольд наблюдал, как Уолтер в глубине пещеры собирал свои вещи для дальней дороги. И Фаррольд решился. Набравшись духу, он вышел из темного уголка поблизости от входа и позволил себе вмешаться в странную беседу:

— Я воспитывался в Солсбери и служил там несколько лет после посвящения в рыцари, — вроде бы невпопад начал он и смущенно прокашлялся под удивленными взглядами троих присутствующих.

— В Солсбери? — Стараясь не выказать раздражения при этом неуместном и бессмысленном вмешательстве, Гален откликнулся вежливой фразой, чтобы снять неловкость. — Солсбери граничит с нашими владениями. Там выросла моя мать. — Гален вопросительно взглянул на рыцаря, который привел с собой этого странного юношу.

Фаррольд кивнул и поспешил договорить, пока хватало мужества:

— Это к тому, чтобы вы поверили: я не хуже вашего друга знаю дорогу в Таррент-Касл. — Он помолчал, проглотил застрявший в горле ком и выпалил. — И я был бы счастлив действовать с вами заодно.

Гален был удивлен, когда сэр Джаспер представил своего спутника как сына барона. Нетрудно было догадаться, что именно ему предназначалась в жены Амисия. Но Амисия сказала, что юноша стремится к этому браку не больше, чем она сама. Пожилой рыцарь доверял Фаррольду — этого было достаточно. То есть, достаточно для того, чтобы принять его как посетителя пещеры-тайника, но еще не для того, чтобы объяснить его необычное предложение. Галену незачем было задавать вопрос вслух. Темные брови весьма выразительно изогнулись над внимательными зелеными глазами.

Фаррольд расправил плечи и заговорил значительно тверже, чем раньше:

— Отец хотел женить меня на Амисии. — Он был уверен, что сэр Джаспер намеренно опустил эту подробность, когда представлял его могучему обитателю пещеры. — Надо же такое придумать! — Тут он сообразил, что грозный супруг Амисии может счесть такие негодующие слова оскорбительными, и поспешил объяснить. — Ведь я люблю другую. Мое сердце принадлежит Келде, дочери сэра Джаспера.

— И чтобы взять ее в жены, ты готов пойти наперекор своему сеньору? — спросил Гален, еще не решив, следует ли похвалить юношу за желание отдалиться от жестокого самодура или осудить за отречение от родного отца.

Фаррольд понимал, что предстает в невыгодном свете, но, чувствуя свою правоту и не желая отступать, смело ответил:

— А разве вы относились бы с почтением к такому сеньору, как мой? Все восемнадцать лет своей жизни я покорялся его воле, но сейчас повиновение более позорно, чем отступничество. Я не позволю покрыть свое имя бесчестьем, пусть даже мне придется пойти против отца.

Несмотря на то, что в последнее время Галену самому приходилось кривить душой, и не раз, его подкупила честность Фаррольда.

— Ну что ж, раз так, давай присядем. — Гален подтолкнул его к дубовым колодам, которые были расставлены вокруг кострища и образовывали вполне удобные сиденья. — Я тебе расскажу то, что Уолтер уже знает; тогда ты сможешь сообщить моей семье все необходимые известия.

Когда юноша, получив подробные указания, удалился, Гален снова взглянул на нетерпеливо ожидавшего рыцаря.

— Раз уж дело приближается к развязке, — негромко сказал сэр Джаспер, — поведай мне, каким образом ты познакомился с дочерью барона Конэла, если с самого ее рождения все связи между Райборном и Таррентом были оборваны?

Гален вынужден был признать, что рыцарь, невольно угодивший в паутину лжи, которая опутала их отношения с Амисией, вправе рассчитывать на объяснение. Однако выяснение истины не предназначалось для постороннего слуха. Между тем, глядя на оруженосца, склонившегося над своими пожитками, можно было не сомневаться: Уолтер навострил уши.

— Что-то в поленнице дров маловато, — бросил ему Гален. — Может статься, потом у нас не будет времени, чтобы ее пополнить. Сделай одолжение, сходи-ка за хворостом, а то ночью мы тут окоченеем.

Уолтер еле шевелился, сматывая веревку и связывая в мешок ветхое одеяло, но его любопытство так и осталось неудовлетворенным.

Стоя у выхода из пещеры, Гален провожал глазами Уолтера, пока тот не вскарабкался по отвесному склону. Только тогда он тяжело опустился на колоду, на которой перед тем сидел Фаррольд, и обстоятельно поведал сэру Джасперу, как дочь благородных родителей, пытавшаяся выдать себя за деревенскую простушку, пожелала увидеть в незнакомце лесного разбойника. Рассказал он и о том, как мнимый разбойник, сбитый с толку непонятными намерениями гостьи, предпочел оставить ее в этом заблуждении — ведь иначе пришлось бы раскрыть секрет, который он клятвенно обещал хранить.

— Я запутался в тенетах собственной лжи и не имел права открыть истину — а без этого мне не доказать свою невиновность, — заключил он. — Амисия думает, что я обманом повел ее под венец ради наследства; но ведь наследство достанется не ей, а я обязан держать это в тайне. И, хуже того, она-то полюбила разбойника — и так скоро обнаружила, что никакого разбойника нет и в помине. Наверно, мне уже не выпутаться из этого обмана.

Хотя слова Галена почти в точности повторяли то, что сказала отчиму Амисия, Джаспер с этим суждением не согласился.

— Гален, ты — это ты, а Амисия — это Амисия. Какие наряды на вас надеты — не имеет значения, ведь вы-то остаетесь самими собой. Если Амисии дать хоть немного времени на размышление, она увидит это так же ясно, как сейчас вижу я. — Джасперу отчаянно хотелось приободрить мужчину, в котором он до сих пор видел правдивого и искреннего подростка, всегда следовавшего велениям чести. — Кто любит, тот прощает. Она тебе поверит. — Он хотел бы надеяться, что его предсказания сбудутся. — Все разрешится скоро, мой мальчик, очень скоро.

Понимая, что сейчас не время предаваться подобным разговорам, Гален поспешил заметить:

— Какая судьба ожидает нас с Амисией — этого я не знаю. Но одно несомненно: священник, который нас обвенчал, не должен за это расплачиваться.

Сэр Джаспер глубоко вздохнул, давая понять, что спор еще не окончен, но признал, что освобождением прелата надо заняться в первую очередь.

— У меня есть план, — сообщил Гален, взглянув на старого друга с невеселой улыбкой. — Скольких людей Гилфрей может оторвать от исполнения других обязанностей, чтобы поставить их охранять темницу?

— Туда и вовсе не ставят стражников. Вход в подземелье запирают снаружи на засов и на замок, так что в охране нет надобности. — Джаспер начал догадываться о замысле Галена. — Считается, что если кто и попадет в темницу, так только чужак, не ведающий об отчаянном положении самой крепости, которую и охранять-то некому. Если даже пленник чудом совладает с замками и засовами, ему понадобится пройти через главную залу, чтобы добраться до входных дверей. Предположим, он сумеет незаметно проскользнуть через эту просторную палату; тогда ему придется пересечь двор, где снует множество работников, и спуститься по узкому проходу. Вот тут-то его почти наверняка настигнут стрелы стражников с парапета башни или крепостного вала. И, ко всему прочему, надо точно подгадать время побега, чтобы не угодить в самый прилив… Трудная задача для узника, запертого в темном подземелье и потерявшего представление о времени.

— Из всего этого следует только одно, — хладнокровно заметил Гален. — Для побега нужно воспользоваться не главными воротами и не дорогой на отмели, а входом со стороны моря и лодочным причалом. В котором часу вам предстоит заступить в дозор на стене, обращенной к морю?