— На Т9-диске хранится комбинация кодов к охраняемым, находящимся под защитой документам Тамрин Лейн. Он надевается не для модного заявления, Джорлан.

— Он, без сомнений, делает заявление мне. — Кончики его пальцев скользнули под цепочку и без помех начали покручивать ее.

По какой-то причине, кожа Грин под цепью стала чрезвычайной чувствительной. Она внезапно подумала, что чувствовали бы губы Джорлана, если бы так же стали играть украшением.

Он встретился с ней глазами, всецело осознавая ее вызывающую идею. Губы растянулись в медленной, безнравственной улыбке. После чего, запустив свободную руку ей в волосы, он обмотал их вокруг запястья так, что когда он опустил предплечье рядом с головой Грин, она оказалась практически пригвождена к месту. Тут же его рот начал играть с ее ушком.

— Что ты желаешь..? — мягко выдохнул Джорлан, накрывая левую сторону ее груди ладонью. — Здесь.

Грин накрыла его руку своей. Кончиками пальцев он мог почувствовать стремительное ритмичное биение. Пульс, дико колотящийся в мелодии бланока и в нем самом.

Лазурные глаза вспыхнули. У Джорлана вырвался особый звук. Звук, который всегда резонировал сквозь нее — с такой непередаваемой страстью!

Грин задохнулась от абсолютной чувственности его натуры.

Джорлан почерпнул немного прохладной речной воды в ладони, позволяя ей стечь сквозь пальцы. Жидкость каскадом упала на грудь Грин. Вода собралась в лужицу между холмиками, пробегая ручейками по кремовой коже. Он внимательно смотрел, как последние лучи заходящего солнца мерцают в прозрачных каплях, разглядывал, как острые кончики становятся еще тверже, когда первый сумеречный ветерок весело пробежался по ее прохладной коже. И какой жар она ощущала у себя внутри!

Он склонил свою темноволосую голову, очень медленно приоткрывая губы над покрасневшим бутоном так, что Грин смогла ощутить теплоту его дыхания по контрасту с прохладой воды. Очень медленно втянул сосок в рот. Очень медленно пососал сладкую вершинку.

Грин вздохнула, сладострастно поднимаясь в его объятьях, ближе к изысканному сжиманию и потягиванию твердых губ. Он растягивал каждое прикосновение своего языка, своих губ. Тянущие, ищущие движения стремились выжать все наслаждение, вплоть до последней капли.

После этого он стек по ней как вода, которая несла их прочь. Гладко. Ровно. Чувственно. Прослеживая извилистый путь ртом. Касаясь ее пупка, кружа вокруг. Обрисовывая.

Грин всегда была особо чувствительна в этом местечке. У нее закатились глаза, неважно, с каким трудом она пыталась продолжать смотреть на него, неважно, с каким трудом пыталась не дать возбуждению побороть себя. Джорлан поймал цепочку тальетты зубами, дернув за звенья, чтобы грубо подтащить ее ближе к себе.

Грин громко застонала от причудливой смеси благовоспитанности и примитивизма.

Джорлан отбросил волосы назад и пристально уставился на нее прищуренными, затуманенными аквамариновыми глазами.

— Возможно, в конце концов, ты моя.

Такого взгляда раньше она не видела ни у кого из мужчин. Грин сглотнула.

Огонь в его глазах отражал какую-то бездну, пылавшую внутри него. Его дыхание изменилось, став глубже, сильнее.

Зачарованно она рассматривала нависшего над ней мужчину. Опершись на локти, все еще пригвождая ее снизу, он подался вперед, чтобы пристально вглядеться в нее. Было что-то в его лице… какое-то внутреннее узнавание…

Она была укрыта иссиня-черными волосами. Она была укрыта им.

Джорлан убедился, что она не сможет отвести от него взгляд, и вошел в нее. Уверенно и быстро. Полностью. Пока не смог проникнуть дальше.

Пока его бедра не скрылись в ее округлых формах.

Грин резко выкрикнула от угла проникновения, от завершенной целостности. Ее несдерживаемый возглас спугнул стайку вспорхнувших бланоков.

Но звук, который он вырвал у нее, не имел ничего общего с испугом.

Он говорил о полнейшей эйфории.

Осознание, что он сверху и внутри ее, делало Грин безрассудной. Он ритмично двигался внутри, резко растягивая ее внутренние стеночки. Накрыл своим ртом ее, утопая в ее стонах наслаждения только затем, чтобы наполнить ее своим собственным низким урчанием экстаза.

Грин обхватила его ягодицы, стискивая крепкие половинки, привлекая его глубже, ближе, плотнее к себе.

Джорлан неровно застонал и резко вонзился во влажное лоно, снова и снова. Работая бедрами, не отрываясь от губ женщины, он двигался сильнее и яростнее.

И совсем не от потери контроля, поняла Грин, а скорее оттого, что добавил силу воли к своему желанию. Желанию Сензитива.

Мужская ладонь пламенем скользнула по ее бедру, крепко схватывая. Он искусно поднял ее ногу в сторону мастерским движением, которым многие содержанцы так никогда и не овладевали. Позиция давала ему самый полный доступ. Как и все остальное, он интуитивно знал об этом. Он вонзился в нее, обхватывая руками лицо Грин и жадно целуя. Поглощая.

— Джорлан, Джорлан… — Под таким чувственным натиском Грин не могла дышать. Он не требовал этого от нее.

— Позволь мне услышать тебя, Грин, — неровно выдохнул он. — Расскажи мне, что я делаю с тобой! Я привожу тебя в неистовство, как ты приводишь меня? Ты думаешь обо мне, когда мы порознь, когда мы вместе, когда я лежу спящий рядом? Тебе больно ночью, когда ты хочешь меня, но заставляешь себя ждать, потому что так подобает, а ты должна поступать именно так?

Заметно, что он не понимает, что говорит или раскрывает ей.

Пойманный страстью, Джорлан просто отзывался на чувственность, пылавшую между ними. Но она-то понимала.

Он жаждал ее.

Всегда.

Он хотел ее. И он пытался безжалостно контролировать это.

Была ли эта сторона его натуры от Сензитива или же большим, чем чистое желание?..

Он поймал зубами ее губу и потянул.

— Проходит дрожь по всему твоему телу оттого, что ты всегда можешь попробовать мою кожу на вкус?.. — Он застонал и дернулся внутри. Испарина заблестела на его теле.

— Джорлан, — прошептала Грин, — я хочу чувствовать тебя…

— Грин… — Его глаза затуманились. — И… И… ты хочешь удержать меня, потому что ты можешь вспоминать мой запах и любить, когда он окутывает тебя всю ночь?…

— Ооох, мой имя-носящий, я и не представляла… — Она вскрикнула, выгнувшись дугой, когда он полностью вонзился в нее.

— Тогда почувствуй меня! — хрипло выкрикнул он. — Я не просто кто-то, кто носит твое имя. Я — кто-то больший. Я хочу большего.

Она погрузила руки в его волосы, обхватывая голову, покрывая поцелуями его лоб, нос, глаза.

— Я никогда не хотела, чтобы ты считал себя только лишь частью владений Тамринов! Пожалуйста, скажи мне, что ты себя не считаешь таким!

— Я считаю, — ответил он запыхавшимся голосом, — я считаю…

Он моргнул. Движения остановились. Взгляд, казалось, стал острее. Ужаснувшись, он посмотрел на нее. Рот слегка приоткрылся. Джорлан не собирался показывать себя с такой стороны. Сердце Сензитива обнажило его разум, открывая часть его сути, ту, которую он всегда скрывал ото всех.

Грин поняла, что единственный способ остановить его от того, чтобы отгородиться от нее снова — поднять ему настроение.

— Все хорошо, мой яркопламенный дракон. Тут нет никого кроме нас и бланоков. Бланоки скоро улетят. Я уверена, что они не в восторге от того, что ты заставляешь меня вопить как визгокрыл. — Визгокрылы питались бланоками.

Против воли Джорлан изогнул губы.

— Посмотрим, сможешь ли ты снова это сделать, — дразнящее предложила она ему на ухо. — Думаю, я видела парочку, все еще порхающую в воздухе. Кроме того, ты еще не полностью закончил то, что начал. — Она ущипнула его за мочку уха.

Уголок его губ дернулся, хотя он казался в какой-то степени недовольным.

— Нет, не закончил, как бы я мог? — Он слегка двинулся в ней.

— Ммм, замечательно. — Она улыбнулась.

— Да. — Джорлан полностью скользнул в Грин и остановился. Грин с недоумением посмотрела на него, подумав, все ли с ним будет в порядке. Будет ли все в порядке с ними.