- Замечательно, доктор! Это как раз то, что я и имел в виду.

- Но вы же отдаете себе отчет, Игорь Анатольевич, что полученная вами информация не может быть использована ни против моего подопечного, ни в качестве свидетельских показаний в судебном процессе – она не будет иметь ни веса, ни значения.

- Но она будет объективной? – спросил Прокопенко.

- Вы хотите сказать, скажет ли он под гипнозом правду? – уточнил врач.

- Именно.

- Не сомневайтесь. Только в том-то и проблема с моими подопечными: их правда вам может показаться чистой ложью. И в этом случае я ничем не смогу вам помочь.

Прокопенко вздохнул. Но другого варианта у него не было. Он взглянул на Ивана, который молча кивнул в знак своей солидарности с его решением.

- Павел Семенович, мы в любом случае обязаны использовать этот шанс. Когда можно будет провести сеанс?

- Ну, если у вас есть время…

- Этого добра достаточно.

- Я сделаю обход пациентов. Бесчастного переведут в его палату, и можно будет начать.

- А что произошло сегодня утром? Куда он сбежал?

Боровиков сел за стол, раскрыл какие-то свои записи.

- Обычно он не агрессивен. Вчера вечером, однако, после получения прописанного препарата – на вид это белый порошок без вкуса и запаха – он вдруг стал настойчиво предлагать Жене, молоденькой медсестре, самой его испробовать, вдохнуть через нос. Ну, как наркоманы это проделывают. И сдул его из пакетика ей в лицо. Ему сделали укол, и он успокоился, не было оснований для каких-то других более кардинальных мер. А уже ночью – под утро, точнее – наша дежурная медсестра проснулась от его прикосновения. Она отдыхала на кушетке в общем зале, он вышел из своей палаты, тихо подошел к ней и стал её тормошить. Естественно, она испугалась, попыталась подыграть ему в его фантазии…

- А что за фантазия была? – спросил Иван.

- Он воображал, что находится в своей квартире, в Лос-Анджелесе, и она пришла к нему в гости со своей подругой, Женей – он её именовал не иначе, как Джоан. Глеб говорил то по-русски, то по-английски, и она толком-то не могла его понять, поэтому, видя, что его возбуждение принимает уже опасный характер, побежала в ординаторскую, когда он немного затих и прилег на краешек кушетки. Вернувшись с медбратьями, они уже его не застали на том месте. Конечно, начался переполох, побежали искать: в палате его не было, в других помещениях тоже; все выходы были заперты, и как он умудрился пролезть через узкую форточку в туалете, а потом и по карнизу и водосточной трубе со второго этажа спуститься вниз – я до сих пор не представляю, но другого варианта у него не было.

- Сообразительный парень, - прокомментировал Прокопенко.

- Да и не говорите! Выбежали во внутренний дворик – туда, где подопечным прогулки разрешены. Все знали, что он любил посидеть на отдельно стоящей скамейке, глядя куда-то поверх забора, но в этот раз его там не было. В общем, проваландались с поисками часа два, наверно, пока не рассвело, и один из персонала не задрал голову вверх – а Глеб вот он, под носом у них всё это время сидел на толстом суку, закутавшись в одеяло, которое прихватил с кушетки.

- Весельчак-то Глеб, оказывается, - улыбнулся Прокопенко.

- Только нашим людям не до веселья было, уж поверьте.

- Так они его седативным накачали и в смирительную рубашку закутали, вместо одеяла? – спросил Иван.

- В данном случае они действовали по инструкции. Вы не представляете, какими изобретательными оказываются порой наши подопечные. – Он встал. -Мне пора. Вот, полистайте литературу, я через час вернусь.

И вышел из кабинета.

24

За окном темнело, и Светлана заставила себя оторваться от забавного детектива Дарьи Донцовой, чтобы задернуть штору и включить свет, потому что её глаза уже с трудом различали буквы на книжных страничках. Проходя мимо стола, она по привычке бросила взгляд на дисплей своего телефона. На экране маячил контур запечатанного конвертика – ей пришло сообщение, а она, увлеченная перипетиями сюжета, даже не услышала сигнала своей трубки. Света раскрыла сообщение, с удивлением обнаружив, что оно пришло от Вероники.

После разговора в офисе с Прокопенко её отношение к бывшей коллеге кардинальным образом изменилось. С одной стороны, ей не хотелось верить, что молодая девушка была способна совершить такие кошмарные вещи, о которых говорил следователь, а с другой – все факты складывались именно таким образом, что Глеб, по всей вероятности, вольно или невольно, становился соучастником тех ужасных событий. Отпечатки пальцев на его кружке наверняка совпадут с теми, что были найдены на трубке и на месте убийства Березина – она почему-то в этом не сомневалась, вспоминая его поведение в последние недели перед госпитализацией; и это сообщение от Камовой, которая являлось причиной всех коллизий за последние три месяца, возмутило её до глубины души, заставив Свету вслух отпустить в адрес Вероники довольно смачный эпитет, который она ни за что не повторила бы при родителях.

«Светик, привет из солнечной Флориды, - писала Вероника, - как у вас дела, я ужасно соскучилась по всем».

«Соскучилась она!» - подумала Света и стала яростно набирать текст нелицеприятного содержания. Но, напечатав четыре-пять слов, она вдруг остановилась, подумав, что Вероника неспроста, должно быть, отослала ей это сообщение. По крайней мере, та Вероника, об истинном лице которой она уже имела определенное представление, просто так не прислала бы ей эту миленькую записульку. Значит, ей что-то было нужно.

Она порылась в справочнике своего телефона, и, найдя номер Прокопенко, послала ему вызов. Тот ответил почти моментально:

- Да, Светлана, слушаю вас.

- Игорь Анатольевич, я только что получила смс-сообщение от Камовой, - с волнением в голосе произнесла она в трубку.

- Вот как! Значит, уже сработало – быстро, однако! Что она пишет?

Светлана прочитала ему текст сообщения Вероники и добавила:

- А что сработало-то?

- Мы запустили «утку» о том, что Борис Сидоров оставил ей свою квартиру в наследство, и она уже, выходит, отреагировала.

- Вы так думаете? А почему именно мне она написала?

- Как вы не поймете – она думает, что вы по-прежнему вместе с Глебом, а кто, как не он гипотетически остается для неё основной угрозой разоблачения? Его благополучие напрямую связано с её собственным – так она должна полагать. Наверняка она сейчас постарается выяснить – не только через вас, но и у других своих знакомых – насколько правдива эта информация про завещание.

- Что ж вы меня не предупредили, я ей чуть не отослала… пару ласковых.

- Ни в коем случае, Светлана, ни в коем случае! Я собирался это сделать завтра, чтобы уже не тревожить вас вечером, и никак не предполагал, что наша девочка так озабочена… своими делами дома, что тут же ринется выяснять подробности. Та-ак, что же нам ей ответить? Нужно сделать вид, что всё нормально, и что вы рады весточки от неё, Светлана, и посмотреть, что она предпримет дальше.

- Я же не училась у Станиславского! – в сердцах ответила Света.

- Я понимаю, но я надеюсь, что в итоге это поможет нам лицезреть её лично, и тогда у вас будет возможность сказать ей всё, что вы думаете. И не только.

- Ясно. Хорошо, сейчас придумаю что-нибудь.

- Я вас очень об этом прошу! И, если получите ответ, перешлите его на мой мобильный, пожалуйста, и мы скоординируем дальнейшие действия, договорились?

- Да, хорошо.

- Спасибо!

Светлана отключила связь и задумалась. Ну, скажем, если бы ей школьная подружка Райка прислала сообщение из Израиля, куда она переехала почти сразу после школы, что бы она ей ответила? Ну, типа: ой, Райка, привет, как ты там, где живешь, чем занимаешься, пришли фотки по «мылу»! Да, пожалуй, это будет как раз то, что нужно.

Скрепя сердце и представляя себе Раю, Светлана написала в ответном сообщении:

«Вероничка, привет, рада услышать от тебя, как ты там, муж не обижает, пришли фотки по мылу, мы сгораем от любопытства!» - отправила и стала ждать, глядя на телефон, будто это могло ускорить процесс их общения. Она слышала, как за дверью мать возилась на кухне, а брат в зале смотрел телевизор, но с детства знакомые звуки не могли унять её нетерпение. Она зашелестела атласным халатиком по комнате взад-вперед, держа в руке телефон, когда, наконец, услышала извещение об ответе.