— Но это правда! — сказала Шарлотта, и голос ее прозвучал напряженно от усталости и волнения. — И это действительнонаносит ущерб интересам Великобритании, поскольку они собираются захватить компанию «Уильям Стоун и сын».

Она услышала, как Боб застонал.

— Сколько раз тебе повторять, чтобы ты отстала? Возвращайся немедленно ближайшим чертовым рейсом, потому что у меня есть для тебя работа. Поняла? Немедленно!

— А как же быть с материалом об американской оборонной промышленности? — заныла Шарлотта.

— Ни в коем случае! — ответил Боб таким тоном, что сразу становилось понятно: он сыт по горло. — Тебя близко нельзя подпускать к теме оборонной промышленности! Ты все делаешь хреново! Учти на будущее: тебе следует переключиться на легкую промышленность. Я найду другого специалиста по оборонке.

Работа с Бобом приучила Шарлотту к тому, что демонстрация эмоций на него не действует, поэтому она лишь стиснула в руке трубку так, словно это были его яйца.

— Я, правда, волнуюсь за тебя, — продолжал он таким тоном, который выдавал его полнейшее равнодушие. — Мне не нужен репортер, который не в состоянии отличить бред сумасшедшего от хорошего материала. Подумай об этом, Шарлотта! Я жду тебя завтра утром, о’кей? Иначе тебе придется искать другую работу.

Шарлотта повесила трубку и застыла, уткнувшись лицом в ладони, пытаясь припомнить все, что произошло за этот день: статья в «Вашингтон пост», пропажа пленок, появление мадам Барберри, угроза увольнения. Сибирские горняки вновь заработали у нее в голове, долбя в виски. Но было еще кое-что, занимавшее ее мысли, — смерть химика. Возможно, он действительнобыл сумасшедшим: есть много отвергнутых обществом людей, которые состоят в политических партиях и участвуют в каких-то движениях, — для таких социальная активность является своего рода заменой секса. Но они не убивают себя. Химик поразил ее как раз жизнелюбием и осознанием важности своего предназначения, независимо от того, соглашаетесь вы с ним или нет. Глупо лишать себя жизни в знак протеста против тех, кто лишает права на жизнь еще не родившихся.

Она просмотрела свои записи и сняла трубку.

— Брюса Карретту, пожалуйста! — попросила она, когда ее соединили со штаб-квартирой корпорации «ГТ» в Монлорее. — Привет! Я видела вас в репортаже Эй-би-си о том парне, с которым вы когда-то работали… Да, верно… Я подумала, не согласитесь ли вы поговорить со мной, поскольку я лишь вчера брала у него интервью в связи с одним важным делом, имеющим отношение к «Глобал Текнолоджис», и у меня возникли некоторые вопросы, на которые вы могли бы помочь мне ответить. Я была бы признательна вам за любую информацию, касающуюся того, чем он занимался в «ГТ» и почему ушел.

Она рассчитывала, что, если вот так давить на него, легче будет его разговорить.

Последовала продолжительная пауза.

— Даже не знаю, — ответил Карретта едва слышно. — Не уверен, что смогу вам помочь. Это… сложная задача.

— Послушайте, я все понимаю, Брюс, — мягко произнесла Шарлотта. — Я не хочу создавать вам никаких проблем, но мне кажется, что ваш покойный коллега попал в какой-то переплет. И еще мне кажется, что это не было самоубийством. Мне только нужно поговорить с кем-нибудь, кто знал его так же хорошо, как вы.

Молчание. Она услышала, как кто-то грызет ногти и шаркает ногами. Чем больше Карретта молчал, тем больше Шарлотта убеждалась, что она на правильном пути.

Наконец Карретта вздохнул.

— Я не уверен, что должен встречаться с вами. Я имею в виду, что не хотел бы лишиться работы, — произнес он, запинаясь.

Услышав это, Шарлотта поморщилась: от нее ускользала единственная зацепка.

— Я знаю про «Дермитрон», — объявила она, поскольку терять ей было нечего. — Химик мне все рассказал. И еще я знаю, зачем ваше руководство покупает маленькую компанию в Англии.

— Мне очень трудно… — начал Карретта, но Шарлотта оборвала его:

— А еще труднее будет множеству людей, если работа над «Дермитроном» продолжится. Вот что меня волнует.

— Да, я знаю, — робко ответил Карретта. — Слушайте, я не смогу увидеться с вами до девяти, потому что жду проверочную комиссию из департамента.

Он назвал ей адрес бара в Монлорее и предупредил, что, если его там не будет, значит, он заметил в баре сотрудников «ГТ». В таком случае его следует искать на автостоянке, в красной «люмине».

В свою очередь, Шарлотта описала, как она выглядит, и добавила, что в Филадельфии возьмет напрокат машину.

Почувствовав, как адреналин побежал по ее жилам, оттого что ей предстоит новое журналистское расследование, она помчалась наверх, в кабинет Большой Шишки, и поблагодарила ее. Они еще полчаса поговорили о сложностях, связанных с мировым телевещанием, а также о профессиональной биографии Шарлотты, и та ушла. И только оказавшись в поезде, Шарлотта поняла, что Большая Шишка брала у нее интервью.

Дэвид чувствовал, что его преследуют; он бежал в кромешной темноте; он слишком устал, чтобы бежать дальше, и был слишком напуган, чтобы остановиться. Неожиданно он услышал позади вой сирены и понял, что его вот-вот догонят. Приближаясь, рев сирены становился все громче, пока Дэвид не проснулся и не сообразил, что слышит этот вой уже наяву.

Когда он добрался до служебных построек, пожарные уже включили прожектора и поливали водой здание лаборатории.

— Что за дрянь у вас в этом амбаре? — прокричал один из пожарников, стараясь перекрыть рев вырывающейся из брандспойтов воды и гудение огня. — Горит, как коробок со спичками!

— Это лаборатория, — сказал Дэвид. Он стоял, беспомощно глядя на покореженные балки, почерневшие стены, на языки пламени, лизавшие дверь.

— Там есть что-нибудь такое, что может взорваться? — проорал пожарник.

Дэвид кивнул:

— Всякие химикаты и консерванты. — Он помолчал. — Тюки с соломой. Вы знаете, отчего это произошло?

— Может, проводка? Или кто-то забыл что-то, чего не следует забывать. — Пожарник пожал плечами. — Или поджог. Пока трудно сказать. — Он направился к другим пожарным, которые пытались сбить пламя и не дать ему перекинуться на соседние постройки.

Дэвид отошел подальше от жаркой стены огня и смотрел, как его замечательная лаборатория исчезает в ночи, точно гроб в печи крематория.

— Эй, красотка, ты меня ждешь?

Обернувшись, Шарлотта наградила того, кто задал этот вопрос, испепеляющим взглядом.

— Нет, не тебя. Я здесь кое с кем встречаюсь, — сказала она и оглядела переполненный бар в поисках Брюса Карретты. В баре не было ни одного белого, который ждал бы ее. В баре вообще не было белых. И чем больше Шарлотта думала об этом, тем более странным казалось ей предложение Карретты встретиться в такой душной забегаловке, где полно молодых негров, попивавших пиво и слушавших оглушительный рэп. Шарлотте рэп нравился не больше, чем беседа с парикмахером, и она чувствовала, что начинает раздражаться.

— Ну, леди, и что ты здесь делаешь? — спросил ее здоровенный мускулистый парень, похожий на огромный кусок черного дерева. — Я — Гарет. А ты кто? Ты нездешняя?

— Слушай, честно, я договорилась здесь кое с кем встретиться, только не помню, как он выглядит. — Шарлотта опять огляделась. — Лично тебя это не касается. — Она удивилась, почемуу негра из Нью-Джерси такое имя, которое больше подошло бы игроку в регби из Уэльса.

— Да? А я думаю, что это касается лично меня, — возразил Гарет угрожающе. — У тебя какие-то дела с американцами африканского происхождения или ты пришла сюда поглазеть на нас?

Вздохнув, Шарлотта посмотрела на Гарета.

— У меня нет никаких дел с американцами африканского происхождения, — нетерпеливо сказала она. «Тем более с таким красавцем, как ты», — могла бы добавить Шарлотта, если бы не боялась проглядеть Карретту. Она заметила, как гладкое, с правильными чертами лицо Гарета исказилось от гнева.

— А иди ты, сука! — огрызнулся тот и отошел.