- Следуй за мной, варвар, – сказал он.

Адольф, испытывая глубокое чувство тревоги, оставался сидеть на кровати. Подождав несколько секунд, красноармеец-легионер повернулся и пристально посмотрел на Гитлера. Его лицо не выражало никаких эмоций, лишь напряженные скулы выдавали недовольство. Он почти вплотную подошел к Адольфу и сказал на тон выше:

- Я не привык повторять дважды.

Адольф нерешительно поднялся. Легионер вышел в коридор, Гитлер последовал за ним. Они шли по уже знакомому маршруту. В прошлый раз ничем хорошим для Адольфа это не закончилось, поэтому, когда конвоир открыл перед ним дверь, он с замиранием сердца переступил порог

RING II

Солнечный круг, безжалостно палящий днем, остыл и спрятался за горами. Город окутала вечерняя мгла. Вот уже несколько часов двое мужчин сидели в зарослях мирта у дворца Ирода Великого.

- Ради бога, скажи, что мы забыли в Иерусалиме?

- Здесь живет много знатных людей, и у них точно есть, чем поживиться. Тем более скоро Песах, в Иерусалим съезжаются тысячи паломников. Они везут с собой деньги, которые копили целый год, так что даже с бедняка можно выручить пару драхм.

- Тогда зачем мы сидим в кустах у этого дворца? Ты не боишься, что нас схватят римляне?

- Не боюсь. Сегодня сюда придет человек, о котором я тебе говорил. Он должен получить от римлян деньги. Мы ограбим его. Я уверен, у него где-то спрятано целое состояние.

- Я не думаю, что у этого человека есть богатства, о которых ты говоришь. Вчера я видел его, и он не показался мне обеспеченным.

- Он не демонстрирует свое богатство, потому что боится его потерять. Бедняка бы не называли Иудейским царем и уж точно не пригласили бы во дворец к прокуратору, правда?

- Ты прав. Но даже если у него и есть деньги, нам будет трудно их забрать. Он повсюду ходит со своими учениками, а многие из них вооружены.

- Поэтому мы нападем на него здесь и сейчас. Он придет один.

- С чего ты взял?

- А потому, Гестас, что мне об этом сказал Варавва.

- И ты ему поверил? С чего это Варавве нам помогать?

- У него какие-то дела с этим проповедником. Варавва не вдавался в подробности, сказал только, что тот, кого называют Иудейским царем придет сегодня вечером ко дворцу, и что он будет один. Варавва сказал, что мы можем напасть на него, не опасаясь быть пойманными, и что это поможет повстанцам избавить Иудею от римского гнета. Представляешь, мы не только заработаем, но и послужим на благо нашего народа, – человек, сказавший это, ехидно улыбнулся, и во мраке блеснуло несколько белых зубов.

- Скажи, с чего мы должны помогать Варавве и его приспешникам?

- А ты подумай сам. Если римляне уйдут отсюда, то нам легче будет грабить путников и горожан, не опасаясь римских солдат. Тем более, если Варавва придет к власти, мы сможем потребовать у него покровительства за нашу помощь.

- И все-таки я не доверяю Варавве. Откуда ему известно, что этот человек придет сюда один?

- Этого я не знаю, но другого момента напасть на него у нас не будет.

Неожиданно из-за угла дворцовой стены появилась мужская фигура в белом хитоне и накидке, полностью скрывавшей лицо идущего. Люди, сидевшие в кустах, затихли. Мужчина подошел к воротам дворца и остановился. К нему навстречу вышел стражник.

- Прокуратор ждет тебя, иудей, следуй за мной, – сказал римлянин, и оба скрылись во дворце.

Они вошли в большой круглый зал. В его центре, по бокам от низкого столика, стояли три лежанки, на одной из которых находился пожилой человек с коротко стриженными седыми волосами, в сандалиях, украшенных серебряными застежками в виде лавровых листочков и блестевшим в свете факелов нагруднике. Он пил вино из большого, и судя по ослепительному блеску, серебряного бокала с драгоценными камнями. На столе стоял пузатый глиняный кувшин и блюдо с устрицами и нарезанным лимоном.

- Ты сильно рисковал, придя сюда, Йешу из Нацерета. – Обратился он к вошедшему. – Если увидят, что ты посещаешь прокуратора, по городу поползут ненужные нам слухи.

- Не беспокойся, прокуратор, ни одна живая душа не видела, как я заходил во дворец. Да и вряд ли кто-нибудь ожидает увидеть меня здесь, а если бы кто и увидел, то не поверил своим глазам.

Прокуратор жестом пригласил Йешу на соседнюю лежанку, и тот послушно присел.

- Зачем ты хотел видеть меня? – спросил прокуратор.

- Игемон, до решающего момента осталось совсем немного времени. Я хотел узнать, в силе все то, о чем мы с тобой договаривались месяц назад?

- Будет так, как мы договаривались. Чтобы узнать это, тебе не обязательно было приходить.

- Я привык лично все контролировать от начала и до конца. Так надежнее.

- Похвально. Знаешь, иудей, я все никак не могу понять, какая тебе в этом выгода? – глаза прокуратора подозрительно сощурились, и он пристально посмотрел на собеседника, будто пытался прочитать его мысли.

- Чтобы Иудейский народ возненавидел первосвященников, – спокойно ответил Йешу. – Когда народ восстанет против синедриона, ничто тебе не помешает в полной мере властвовать в этой стране. Когда мои люди поднимут бунт, ты обвинишь первосвященников в моем убийстве и сможешь поставить во главе синедриона своего человека.

- Будет не так просто справиться с толпой, твой народ ненавидит римлян, да и вряд ли поверит моим словам.

- Мои ученики помогут тебе. Трое из них, самые преданные – Иаков, Иоанн и Павел – знают о нашем с тобой соглашении. А еще я заручился поддержкой лидера повстанцев Вараввы.

- Как же тебе это удалось? Варавва подстрекает народ против римлян и лично перегрыз бы мне горло, будь у него такая возможность.

- Да, игемон, это так, но первосвященников Варавва ненавидит не меньше, чем римлян. Я убедил его в том, что без продажных саддукеев ему будет проще поднять бунт против римлян. Так что советую тебе, игемон, после того, как Варавва поможет свергнуть Каиафу, избавиться от него. Я хорошо знаю этого человека и уверен, что Варавва не успокоится, пока не изгонит римлян с Иудейской земли.

- Спасибо за совет. И все же ты так и не ответил на вопрос. Зачем ты помогаешь мне?

- Я хочу, чтобы мои учения стали официальной религией в Иудее. Поэтому и иду на сделку с тобой, прокуратор.

Пилат удивленно посмотрел на собеседника. Казалось, он никак не ожидал такого ответа.

- Ты понимаешь, о чем просишь? Не в моих силах навязать иудеям новую веру, ты не хуже меня знаешь, что они никогда не откажутся от учений Моисея даже под страхом смерти.

- Прекрасно понимаю, игемон, поэтому и не прошу тебя этого делать. Прошу лишь не мешать моим ученикам и по мере сил помогать им, конечно же, тайно. А что касается заповедей Моисея, то мои учения не идут с ними в разрез. Я чту Тору и лишь призываю сделать законы понятными для простых людей и отказаться от храмового почитания нашего Господа.

- Я считаю, что это пустое дело, но, в конце концов, вера твоего народа меня не касается. Можете верить во что угодно, лишь бы чтили Великого Кесаря и уважали Римский закон! – Пилат произнес «Великого Кесаря» и «Римский закон» так громко, что его слова эхом разнеслись по залу.

- Хорошо, – продолжил он, – что ты собираешься предпринять, чтобы у меня был повод арестовать тебя?

- Тебе, игемон, лучше знать за какое преступление можно приговорить человека к смерти. Главное, чтобы инициатива моего ареста исходила от первосвященников. И еще это должно быть обвинение в каком-нибудь политическом, а не религиозном преступлении, иначе меня насмерть побьют камнями, а это не входит в мои планы.

- Хорошо, что дальше?

- К празднику Песах в Иерусалим съехались десятки тысяч паломников, среди них немало моих последователей. После казни они поднимут народ против синедриона, тебе останется лишь поддержать их. Среди моих учеников есть один человек, падкий до денег. Твоим людям нужно встретиться с ним и предложить награду за мою голову. Но главную роль в этом подкупе должны играть первосвященники, как ты понимаешь.