Кешины мысли прерывает резкий скрежет в заднем мосту. Машина сбавляет скорость, словно вязнет в песке. Кеша жмет по педаль тормоза, и машина останавливается, испуганно хлюпнув полной цистерной.

Осмотрев задний мост. Князь озабоченно свистит:

– Влип, еш-клешь!

Под машиной темно, но Кеша различает большой моток довольно толстой проволоки, которая накрепко опутала ступицу колеса и картер. С такими кандалами ехать некуда. Кеша вытаскивает из-под сиденья монтировку и пытается отодрать проволоку от ступицы. Бесполезное занятие!

С треском рвущегося холста вечернее небо вспарывают еще две ракеты. Сейчас взлетят очередные истребители, а отлетавшие сядут, и их нужно немедленно заправить. Первый, допустим, может заправить Калинкин , на второй тоже заправщик найдется. А там Кешина очередь. От силы восемь минут в запасе. На девятой минуте его хватятся, на десятой – Кеша конченый человек. Тут уж «губой» не отделаешься, полеты по тревоге – штука серьезная, могут крепко тряхнуть за одно место.

Кеша кидается к кабине, лихорадочно роется в инструментах. Зубило! Коротковато, но другого нет. Молоток! А вот и переносной фонарь. Без него под машиной уже ничего не увидишь – темень. Воткнув вилку в розетку под щитком приборов, Кеша протягивает провод под брюхо машины.

Лампа освещает густое переплетение проволоки. Высказав в адрес мотка все, что он о нем думает. Кеша наставляет зубило на первый виток. Удар! Обрубленный конец оставляет на пальцах глубокую борозду, из которой медленно появляется алая бусинка.

«Проволока-то сталистая, еш-клешь!»

Склоняя по падежам раззяву, бросившую ее на дороге, а заодно и себя. Кеша разрубает еще несколько витков и получает щелчок по ногтю. Боль нестерпимая! Но он снова и снова наставляет зубило на витки. Удар – и еще бороздка на руке.

Князь срывает с головы пилотку, обматывает ею окровавленную руку и снова бьет по расклепанной шляпке зубила. И снова шипит от боли. Но он уже рубит без остановки. Моток превращается в колючего ежа и норовит содрать с руки всю кожу. Пилотка плохо помогает.

Наконец стальной еж обессиливает. Кеша со злостью обрывает его ногами и выталкивает из-под машины. Быстро смотав переноску, подобрав молоток, зубило, он прыгает в кабину и дает полный газ.

Заправщик бешено рвется вперед, за яркими лучами фар. Лучи пластаются по дороге, шарахаются к обочине, стреляют по верхушкам сосен, когда машина подминает под себя пригорки. На левой Кешиной руке запекается кровь. И все же к Князю возвращается хорошее настроение.

– Пойдемте, девчонки, саранки копать,– поет он.– У маво миленка...

Взвизгивают тормоза, машину слегка заносит, но она, возбужденно ревя мотором, мчится на прежней скорости.

– ...портянки видать.

Тройка истребителей заходит на посадку. Пока она подрулит, пока то да сё... Успеет!

37.

Военный аэродром расцвечен красивыми гирляндами огней. В разных направлениях бьют яркие лучи прожекторов, да еще с километровой высоты спускается осветительная бомба. Света столько, что шоферам нет нужды в фарах. Однако бомбу вскоре расстреливают, только огненные брызги летят фонтаном. Значит, стрелки выполнили вводное задание.

В сотне метров от истребителей стоит ровная шеренга спецмашин. По знаку механиков или техников машины одна за другой покидают шеренгу и подруливают к самолетам. Другие, сделав свое дело, возвращаются на место.

Капитан Максимов быстро подходит к тягачу Шевцова.

– Где рядовой Князь ваш?

– Не вернулся еще, товарищ капитан.

– Черт знает что творится! Еще три-четыре минуты, и все пойдет вверх тормашками. Как думаете, могло с ним что-то в дороге случиться?

– Не должно, товарищ капитан,– подумав, отвечает Шевцов.– Сейчас будет.

Шевцов нервно барабанит пальцами по баранке. Неужели Князь опять какой-нибудь финт выкинул? Он ведь не может без этого. Почему человеку не живется спокойно, зачем нужно шишки на свою голову собирать? С виду не дурак, а такое иной раз отчебучит, что на уши не напялишь.

– Разве что машина сломалась, товарищ капитан.

– Не слишком ли часто с ним всякие всячины приключаются, сержант Шевцов?– не скрывает капитан раздражения.– У меня такое впечатление, что вы смирились с его поведением. Киселев не признает никаких авторитетов, что хочет, то и ворочит, а вам и горя мало! Вы хоть пытались в нём разобраться? Вот сейчас вы представления не имеете, что с ним, где он болтается.

Шевцов угрюмо молчит. Что говорить, если он действительно не понимает Кешу .

– Младший командир – это первый воспитатель!– распаляется Максимов, собираясь, видимо, прочесть лекцию на тему воспитания подчиненных.– И спрашивать в первую голову... Вон едет, голубь!

«Голубь» на приличной скорости выскакивает из темноты в полосу света и, не сбавляя скорости, мчится к тринадцатому истребителю. Завидев топливозаправщик, механики машут руками, их терпение на последнем пределе. Как только машина останавливается у плоскости самолета, они в считанные секунды разматывают шланг и вставляют раздаточный пистолет в горловину бака. Шланг тут же твердеет от напора топлива.

Подъезжает на своем тягаче Шевцов и кричит из кабины:

– Ты на прогулку выехал или по тревоге? Где был?

– Саранки копал, товарищ сержант!– отвечает Кеша .

– Брось ваньку валять! Я тебя спрашиваю: где был?

– Проволока под колесо попала, не мог ехать!

– Заливай! Вон ротный идет, ты ему басню расскажи. Сержант уезжает, а к заправщику подходит Максимов. Вид у него такой решительный, что Кешу берут сомнения, станет ли он вообще слушать.

– Киселев, доложите, почему задержались!

– Проволока на ступицу намоталась, товарищ капитан, зубилом пришлось рубить, сталистая попалась!

Кеша выдает это одним духом, словно боится, что капитан не дослушает его и отправит куда следует. Для пущей убедительности Князь показывает ротному изодранную руку, уже изрядно распухшую. Это действует на ротного.

– Работать можете?

– Так точно, товарищ капитан!– отвечает Кеша , сразу повеселев.

– И машина в порядке?

– В полном порядке!

– Вы бы это... йодом на всякий случай.

– Съезжу на ГСМ, потом.

Металла в голосе капитана как не бывало, вместо него – едва ли не отеческие нотки.

– А мы уж тут гадали, куда вы запропастились,– улыбается Максимов.

– Наказание успели придумать?– на глазах наглеет Князь.