Услышавъ это, путешественники сочли Донъ-Кихота полуумнымъ, и желая окончательно увѣриться въ своемъ предположеніи и ближе ознакомиться съ этимъ новымъ родомъ помѣшательства, Вивальдо спросилъ нашего героя, что понимаетъ онъ подъ словомъ странствующій рыцарь?

- Господа! отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, вы вѣроятно знакомы съ англійскими лѣтописями, повѣствующими такъ часто о подвигахъ того Артура, котораго мы Кастильцы зовемъ Артусомъ и о которомъ старинное, распространенное во всей Англіи преданіе гласитъ, что онъ не умеръ, но обращенъ волшебниками въ ворона, — вотъ почему ни одинъ англичанинъ не убиваетъ этой птицы, — и что придетъ денъ, когда возставшій Артуръ возьметъ назадъ свой скипетръ и свою корону. Во времена этого-то славнаго короля основанъ былъ орденъ рыцарей круглаго стола, и это же время было временемъ любви Ланцелота и королевы Женіевры, избравшей своей наперсницей знаменитую дуэнью Кинтаньону, — любовный эпизодъ, воспѣваемый въ извѣстномъ народномъ романсѣ нашемъ, начинающемся этими словами:

Какой изъ рыцарей былъ принятъ

Красавицами, такъ какъ Ланцелотъ…

съ тѣхъ поръ рыцарство болѣе и болѣе возвышалось, распространяясь по всѣмъ концамъ земли; и подъ сѣнію его сдѣлались безсмертными Амадисъ Гальскій съ своими потомками до пятаго поколѣнія; мужественный Феликсъ Марсъ Гирканскій, знаменитый Тирантъ Бѣлый и наконецъ непобѣдимый Донъ-Беліанисъ Греческій, который прославился почти уже въ наши дни. Вотъ, господа, лица, которыхъ я называю странствующими рыцарями; вотъ орденъ, къ которому, хотя грѣшный, принадлежу я я, стремясь по мѣрѣ силъ моихъ исполнять высокія обязанности, завѣщанныя намъ великими рыцарями минувшихъ вѣковъ. Теперь, надѣюсь, вы поняли, что побуждаетъ меня странствовать по этимъ дорогамъ, ища приключеній, съ твердой рѣшимостью не уклоняться отъ величайшей опасности, если только дѣло коснется опасенія невинныхъ или защиты гонимыхъ.

Этого достаточно было, чтобы окончательно убѣдить нашихъ путешественниковъ въ разстройствѣ умственныхъ способностей Донъ-Кихота, и показать имъ, на чемъ именно рехнулся онъ. Родъ его помѣшательства удивилъ ихъ столько-же, какъ и всѣхъ, кому доводилось знакомиться съ нимъ. Весельчакъ Вивальдо, желая посмѣяться, доставилъ Донъ-Кихоту случай продолжать начатый имъ разговоръ: «благородный странствующій рыцарь», сказалъ онъ ему, «если-бы вы вступили въ самый строгій монашескій орденъ, то и тамъ, мнѣ кажется, вамъ предстояла-бы менѣе суровая жизнь».

— Менѣе суровая, но и менѣе полезная, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, потому что, говоря правду, солдатъ, исполняющій приказаніе начальника, дѣлаетъ столько же, какъ и тотъ, кто приказываетъ ему. Въ мирѣ и тишинѣ призываютъ монахи благословеніе Господне на землю, но мы, рыцари и воины, странствуя подъ жгучими лучами лѣтняго солнца и студенымъ небомъ зимы, беззащитные отъ одного и другаго, стремимся мужествомъ рукъ и остріемъ нашихъ мечей выполнить на дѣлѣ то, о чемъ духовные упоминаютъ лишь въ своихъ молитвахъ. Мы за землѣ орудія Божіей власти, мы исполнители его верховныхъ видѣній. И такъ какъ ратные подвиги покупаются цѣною тягостныхъ трудовъ, лишеній, пота и крови, поэтому подвиги воиновъ тяжелѣе подвиговъ иноковъ, возносящихъ, изъ мирныхъ келій своихъ, теплыя молитвы въ небу, да явитъ оно свою милость всѣмъ, нуждающимся въ ней. Я не говорю, что званіе странствующаго рыцаря такъ-же свято, какъ званіе монаха, но утверждаю, указывая на труды неразлучные съ нашимъ званіемъ, что жизнь рыцаря тяжелѣе, болѣе подвержена опасностямъ и лишеніямъ: голоду, холоду и инымъ земнымъ бѣдствіямъ. Рыцари временъ минувшихъ, — никто въ этомъ не сомнѣвается, — много испытали бѣдствій, въ теченіи своей славной жизни; и если нѣкоторые изъ нихъ мужествомъ своимъ добыли себѣ императорскіе вѣнцы, то вѣнцы эти достались имъ не даромъ, да и то безъ помощи покровительствовавшихъ имъ волшебниковъ, кто знаетъ, не разсѣялись-ли бы дымомъ всѣ ихъ надежды?

— Я тоже думаю, отвѣчалъ путешественникъ, но меня всегда удивляло то, что въ минуту величайшей опасности, странствующіе рыцаря, не обращаясь, какъ христіане къ Богу, поручая ему свою душу, обращаются только къ своимъ дамамъ, какъ къ единому ихъ божеству. Согласитесь, это отзывается немного язычествомъ.

— Милостивый государь! сказалъ Донъ-Кихотъ, поступать иначе рыцарю невозможно. Временемъ освященный обычай требуетъ, чтобы рыцарь, пускающійся въ глазахъ своей дамы, въ какое-нибудь опасное приключеніе, предварительно кинулъ на нее влюбленный взоръ, испрашивая ея благословенія, но и тогда даже, когда никто не можетъ видѣть и слышать его, онъ все-таки долженъ прошептать нѣсколько словъ, поручая себя своей дамѣ. Слова мои я могъ-бы подтвердить многочисленными примѣрами изъ рыцарскихъ исторій. Это не доказываетъ однако нисколько богоотступничества рыцарей; повѣрьте, они всегда находятъ время исполнять свои небесныя и земныя обязанности.

— И все-таки у меня остается еще одно сомнѣніе, отвѣтилъ Вивальдо. Не разъ читалъ я, что два странствующіе рыцаря, заспоривъ между собою, недолго думая, поворачивали своихъ коней, съ цѣлію выиграть необходимое для битвы пространство, и стремительно кидались одинъ на другого, успѣвая однако, во время этого нападенія, воззвать въ своимъ дамамъ. Подобныя битвы оканчиваются, какъ извѣстно, въ большей части случаевъ, тѣмъ, что одинъ изъ бойцовъ, проколотый копьемъ, падаетъ на землю, да и другой, только удерживаясь за гриву своего коня, спасается отъ подобной же участи. Скажите же на милость, когда эти рыцари находятъ время вспоминать о Богѣ въ такой жаркой и непродолжительной схваткѣ? И не лучше-ли было-бы имъ, какъ подобаетъ всякому христіанину, посвятить, въ этомъ случаѣ, Богу минуты, посвящаемыя ими своимъ дамамъ; тѣмъ болѣе, что не всѣ странствующіе рыцари имѣютъ дамъ, покровительству которыхъ они могли бы поручать себя; такъ какъ встрѣчаются рыцари, ни въ кого не влюбленные.

— Это не можетъ быть, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, странствующій рыцарь безъ дамы — нѣчто совершенно немыслимое. Рыцарю такъ же свойственно быть влюбленнымъ, какъ небесамъ покрываться звѣздами. Укажите мнѣ на какую нибудь рыцарскую исторію, въ которой встрѣчается не влюбленный странствующій рыцарь, а если и случился такой, то это незаконный сынъ рыцарства, о которомъ можно сказать, что онъ вошелъ въ нашу крѣпость не черезъ главныя ворота, но перелѣзъ въ нее, какъ тать, черезъ стѣну.

— И однако Донъ-Галаоръ, братъ мужественнаго Амадиса Гальскаго, если память не измѣняетъ мнѣ, не имѣлъ дамы, покровительству которой могъ поручать себя въ опасныя минуты, что не мѣшаетъ ему слыть за славнаго и мужественнаго рыцаря, замѣтилъ Вивальдо.

— Милостивый государь, сказалъ Донъ-Кихотъ, одна ласточка не дѣлаетъ весны. Къ тому же я знаю, изъ вѣрныхъ источниковъ, что этотъ рыцарь былъ въ тайнѣ влюбленъ, и если онъ любезничалъ со всякой, сколько нибудь нравившейся ему женщиной, то это была природная слабость его, которой онъ не могъ преодолѣть. Тѣмъ не менѣе у него была одна дама, нераздѣльная владычица его сокровеннѣйшихъ помысловъ; и ея покровительству онъ поручалъ себя много и много разъ, но только тайно, потому что это былъ человѣкъ чрезвычайно скрытный.

— Если странствующему рыцарю, какъ вы говорите, вмѣняется въ обязанность быть влюбленнымъ, то вы сами, вѣроятно, не принадлежите къ числу отступниковъ отъ законовъ вашего братства, сказалъ Вивальдо, и если вы не такъ скрыты, какъ Донъ-Галаоръ, то прошу васъ, отъ себя и отъ имени всего общества, сказать вамъ имя, родину и описать красоту вашей даны. Она, конечно, будетъ гордиться, если весь міръ узнаетъ, что она видитъ у ногъ своихъ такого рыцаря, какъ вы.

— Не знаю, отвѣчалъ съ глубокимъ вздохомъ Донъ-Кихотъ, желаетъ ли моя нѣжная непріятельнияца, чтобы весь міръ узналъ, что я безъотвѣтный рабъ ее, тѣмъ не менѣе я готовъ исполнить вашу просьбу, и скажу вамъ, что ее зовутъ Дульцинеей, что родомъ она изъ Ламанчской деревни Тобозо, что она на худой счетъ принцесса, такъ какъ она моя дама, и что она олицетворяетъ собою все, чѣмъ фантазія поэтовъ надѣляетъ ихъ героинь. Волосы ея, это нити золота, брови подобны радугамъ, чело — елисейскимъ полямъ; ея розовыя щеки, коралловыя губы, солнцу подобные глаза, жемчужные зубы, алебастровая шея, бѣломраморная грудь и прочее, въ этомъ родѣ, ставятъ ее внѣ всякихъ сравненій.