— Я не вру. Сейчас я впрямь не знаю, где окажусь через пару месяцев, — Мариус старался говорить сурово. — Не знаю, что будет со мной. Ты понимаешь?

Зинга коснулась его руки.

— Не страшно, — голос ее звучал, как обезболивающее. — Зинга знала — трудно будет. Не боюсь, со мной будешь ты потому что.

Дрогнула какая-то струнка в душе Мариуса. Пока мужчина жив, даже если это смертельно разочарованный мужчина, женщина всегда сможет тронуть его сердце, сказав извечную фразу: "Ты самый сильный. С тобой мне ничего не страшно". — Ну, а как ты тронешься? Пешком? — практически сдавшись, Мариус в отчаянии схватился за последнюю соломинку.

— Я ездить умею лошадь! — торжествующе объявила Зинга.

— Как ты научилась? — ошеломленно спросил Мариус. Это действительно было достойно удивления. В лесном поселке лошадей насчитывалось немного, верховой ездой владела лишь элита, к которой женщин и близко не подпускали.

— Уго научил, — объяснила она. — Тебя ждали пока, училась Зинга. Знала, ехать надо далеко. Зинга любит.

Это и убило Мариуса. Больше сопротивляться он не мог. Как говорил Уго: "Тот, кто пытается обмануть судьбу, не только трус, но и дурак".

Махнув рукой, Мариус устало сказал:

— Ладно, уговорила.

Никогда не известно заранее, что случится. Но, как правило, все как-то устраивается. Мариус перестал испытывать страх перед будущим. Это произошло, казалось, в неподходящем месте при неподходящих обстоятельствах. Но кто знает, когда и как понимаешь свою судьбу? Может, для того и послал ему Бог эту девчонку. А девчонка завизжала от восторга и повисла у него на шее, осыпая его лицо поцелуями.

— Все хорошо станет, — шептала она. — Светлы Митра обещал.

Глава 35 Мариус сводит счеты

В прозрачно-синей темноте черные силуэты Кабы вырисовывались отчетливо — хоть пушку наводи. Мариус без труда сориентировался и быстро определил главный храм, где полагалось находиться убийце Расмуса.

Гигантский купол господствовал над местностью. Мариус, не отрываясь, смотрел туда, где идол охранял сокровища степняков. И думал о том, что некоторые мечты все-таки имеют свойство сбываться. Впрочем, пока еще рано торжествовать. Пока выполнена всего лишь начальная часть плана. Тайком пробраться к Кабе — проблема небольшая. Впереди — задачи гораздо более сложные.

— И каковы планы? — услышал Мариус из-за спины приглушенный голос Уго.

Полночь — подходящее время для тех, кто не боится выиграть в партии с удачей. Мариус обернулся. Уго покинул, наконец, седло и тоже разглядывал силуэты Кабы. Чуть позади, затушеванная темнотой, виднелась фигура Зинги на ленивой вороной кобылке.

Мариус положил руку на шею Теленка. Оказавшись вблизи от родных конюшен, жеребчик занервничал. Его била легкая дрожь, он нервно рыл копытом землю и был готов рвануть в направлении отчего дома, да удерживала привязанность к хозяину и крепкая узда.

— Я пойду, а ты — как знаешь, — сказал Мариус, стараясь казаться хладнокровным. А трясло его не хуже Теленка — правда, по другим причинам.

Уже несколько дней Уго пытается отговорить Мариуса от авантюрного замысла. Мариус с Уго не спорит, поскольку разумных возражений не имеет. Но трезвый расчет в данной ситуации он пускает побоку и легко позволяет выйти на первый план чувствам. Уго отказывается понимать такие вещи. Он говорит: "Какой смысл? Что ты изменишь?". Он говорит: "Там, где однажды повезло, не стоит испытывать судьбу еще раз". Он совершенно прав, но убедить Мариуса не в состоянии.

Уго посмотрел на Мариуса, вздохнул тяжело, как закоренелый неудачник, и покачал головой.

— Я все-таки чистоверный, — сказал он, и Мариусу даже в темноте показалось, что он видит на тонких губах Уго характерную ироничную улыбочку. — Господь осуждает тех, кто равнодушно отвернулся от самоубийцы. А у меня серьезные причины оставаться в добрых отношениях с Господом. Словом, если тебе уж так хочется свести счеты с жизнью, придется мне составить тебе компанию. К шуточкам Уго Мариус уже привык, но порой почему-то задевало.

Мариус раздраженно отвернулся от грамотея и подошел к Зинге:

— Вот что, Лиска. Стой здесь и жди нас. Ни шагу отсюда, ясно? Держи лошадей и молчи. Следи за Теленком — он чего-то волнуется.

— Опасно? — спросила Зинга.

Мариус предпочел не отвечать.

— Пойти с вами хочет Зинга, — заявила девушка. — Всегда помочь смогу я.

— Нет! — отрезал Мариус. — Ты останешься с лошадьми. Если мы их потеряем — тогда всем нам точно крышка.

— Какая крышка? — озадаченно спросила Зинга.

— Большая, — объяснил Мариус и, поманив ее к себе, обнял за плечи, поцеловал в пухлые губы и тихо проговорил: — Я люблю тебя, Лиска, и обязательно вернусь. Теперь ты мне веришь?

— Верю, конечно! — и Зинга, вздохнув, как усталая мать-героиня, отпустила любимого.

На околице Кабы Мариус и Уго притаились за низким, длинным строением, из которого доносилась мертвая тишина и у стен которого два диверсанта устроили небольшой военный совет. Тон задал Уго. Стоит исходить из того, рассуждал он, что степняки сегодня не устраивают никакого храмового праздника. Общую же программу действий можно строить только на основе тех сведений, которые получены во время прошлого знакомства с храмом. Тем более, что поставленная задача не требует посещения других места.

Правда, существенно меняет ситуацию отсутствие Расмуса, который, как помнит читатель, в предыдущей операции при Кабе сыграл заметную роль. Что ж, придется обойтись без него, уповая лишь на собственные физические кондиции — ничем, самокритично заметил Уго, не примечательные.

— По-моему, они все спят давно, — высказал предположение Мариус.

Тишина стояла не просто мертвая — предвечная. Лишь изредка где-то всхрапывали лошади да вдалеке кричала степная птица. Да ветер шелестел — свежий, пронизывающий ветер, почти живое напоминание о надвигающихся холодах.

— Где-то здесь поблизости коновязь, — сказал Уго, прислушиваясь к лошадиному всхрапыванию.

Он осторожно выглянул из-за угла. Бледные луны играли в чехарду с многочисленными облаками, резво скача по темно-зеленому небу. Но Уго мог уже обойтись без особого освещения. Его глаза привыкли к темноте, и он без труда разглядел неподалеку коновязь.

— Слушай, а ведь это — тот самый склад, где мы тогда запасались едой и припасами, — прошептал Уго, имея в виду длинное строение, у которого сейчас они с Мариусом прятались.

План действий сложился сам собой. Компаньоны прекрасно помнили безопасные тропы, ведущие отсюда к храму. Этими тропами их вел мерзавец Курш Бахар. Отсюда храм казался совсем близким.

Каба пребывала в традиционной беспечной дремоте. Нигде, как и в прошлый раз — ни единого стража. Полное отсутствие беспризорных домашних животных, гораздых на неожиданные звуки. Страхуясь от случайностей, держась подальше от коней, замирая при каждом свистящем порыве ветра, компаньоны по стеночке двинулись к храму.

Вот и монументальная лестница, уходящая ввысь, под паукообразный купол. Справа уродливой глыбой темнеет кровожадный идол степняков. Холодок былого ужаса тронул сердце Мариуса. Вспомнилась ревущая от восторга толпа людей в халатах, которым объявили, что скоро будет свежее мясо, что чужеземцев принесут в жертву Митре.

— С Богом! — прошептал Уго.

На цыпочках они одолели лестницу, показавшуюся бесконечной. На площадке перед входом в храм не происходило ничего. Мариус оглянулся. У ног его в фиолетовой мгле лежала Каба. Здесь, на этом грандиозном возвышении, он почувствовал себя очень сильным. Он понял, что может повергнуть в прах ненавистный поселок. Тряхнув головой, Мариус поставил мозги на место и вернулся к насущной задаче.

Уго уже успел проникнуть в храм. Мариус догнал товарища и первым вошел в главный зал. Как и следовало ожидать, он тут же увидел перед собой пирамиду. Теперь-то секрета никакого пирамида не таила, а таила в своих недрах священный сапфир и источник великой реки Силь. Но это Мариуса и Уго совершенно не интересовало. Раскрытые тайны скучны, как исповедь праведника.