– Вот вы на полу сидели, – спрашиваю с подвохом, – ему хвост не мешал?

– Нет у птеродактилей хвостов! Не бывает!

– Юр, – не отступаю, – только без обиды! Просто интересно. Он был один или с розовым слоном?

Юра вздохнул.

– Один, – хмуро сказал. – Ни розовых слонов, ни зеленых чертей с ним не было. Я сам поразился, когда его увидел. И состояние какое-то странное... Да и не пьяный я был.

– Еще вопрос. Только не обижайся! Я просто уточнить. На каком языке вы разговаривали?

– Я сказал, что мы общались. Я на великом и могучем... – Юра задумался. – Так мне казалось, по крайней мере. Но он понимал меня раньше, чем я успевал договорить. Может, телепатия. Но он тоже время от времени издавал какие-то необычные звуки. Резкие и, я бы сказал, малоприятные. Но они меня как-то вздергивали. Сразу не до шуток становилось. Смотрю на него, как завороженный, в голове броуновское движение, может, думаю, времена сместились!? Может, если в самом деле все развивается по спирали и представить это в виде пружины, то получится, что две точки на разных витках будут гораздо ближе друг к другу, чем две точки на одном витке, но диаметрально противоположные. Может, по неизвестным причинам произошло сжатие этой спирали и взаимопроникновение каких-то фрагментов.

– Обожди! Он «Стрелецкую» пил из стакана или из горла?

Юра задумался.

– Не очень помню. По-моему, и так и так.

Путь логики снова оказался ошибочным. Так же упорен был мой знакомый Эдик, с которым мы вместе на комбинате работали. Допился до умопомрачения. Жена приходит, а он шваброй по люстре колотит и орет:

– А ну слезай, кому говорю!

Она:

– Что ты делаешь?! Ты же люстру разобьешь!

– А как их еще выгонишь?!

– Уже всю совесть растерял – до зеленых чертей допился!

– Какие зеленые, какие черти?! – возмутился Эдик. – Бомжи на люстре сидят, не видишь?! Сама дверь открытой оставила – они и пришли! Хочешь, чтоб квартиру обчистили?!

И вроде бы даже какая-то логика в этом присутствует, потому как, если оставить дверь открытой, действительно могут быть неприятности. Она его и решила этой логикой ударить – как же, мол, бомжи могут уместиться на люстре, соображаешь, что говоришь?!

– Ты что, вообще уже ничего не видишь?! – заорал Эдик. – Надень очки! Это же маленькие, – развел ладони сантиметров на пятьдесят, – бомжики! Помогай, чего стоишь!

А Эдик – он, пьяный, агрессивный.

Спускаюсь я от Ивана с пятого этажа. Дверь в Эдикову квартиру нараспашку. Заглянул, а они вдвоем: один со шваброй, а другая с лыжной палкой – бомжиков по квартире гоняют. У меня и глаза на лоб.

– Соня, – говорю, – ну а ты-то чего?!

Она палку бросила, заплакала и на кухню ушла. А Эдик на меня набросился:

– Помогай, чего стоишь! Они меня уже задолбали, сволочи!

Я стою, как дурак, и не знаю, что делать.

– Бери палку! Чего ждешь?! – орет Эдик. – А то вы все больно умные! Как лампочку, выключатель – Эдик, дай! А как Эдику помочь – х...!

Неловко мне стало. Я, и правда, лампочку у него недавно брал. И вообще, Эдик мужик хороший, когда трезвый, и поможет всегда. Ладно, думаю, черт с ним. Взял палку, окружили мы их и начали к выходу теснить, а они шнырь-шнырь в разные стороны. Мы опять. А никак. Мы снова...

– Быстрей! – кричит Эдик. – Окружай их!

Нет, думаю, так дело не пойдет. Это весь день их гонять – не выгнать. Надо брать инициативу в свои руки, а когда Эдик пойдет на поводу, сделать вид, что бомжики выскочили из квартиры.

И взялся я за них всерьез.

Иван тем временем пошел за хлебом. Спускается по лестнице – у Эдика дверь открыта, в квартире шум-гам-тарарам. Заглянул – я с лыжной палкой бомжиков гоняю, да так натурально, а Эдик мне помогает. Иван рот разинул, уставился на меня – ни хрена себе наставник!

– Ты ж, ето... Только что тверезый был!?

Зло меня взяло. Бросил палку.

– Эдик, – говорю, – уж лучше зеленых чертей гонять! Те хоть слушаются. А бомжиков лучше дустом!

Так что логика здесь не поможет. Логика тем и слаба, что, если хотя бы в одном месте сбой, все валится.

Общаться с даосом без подготовки оказалось трудно. А сидеть на полу, пусть и не в позе «лотоса», тоже неудобно. Я встал и подошел к лоджии. Микрорайон жил своей обычной жизнью. Шумели машины, торопились люди, дети играли на спортивной площадке. В чистом небе кружили ласточки, пониже над землей носились воробьи. Вороны тяжело пролетали и грузно плюхались у брошенной кем-то булки. Голуби, галки... Птеродактилей не летало. Если он действительно был, то куда сплыл?!

В доме напротив на лоджию седьмого этажа вышла обнаженная девушка. Загорелая, с великолепной фигуркой, и волосы, как мне нравится, и движения – обалдеть!.. Да-а... Вот вам и религия, и философия, и все остальное вместе взятое!

– Что это ты там увидел? – заинтересовалась Юля, заглянув в комнату, и сразу поняла. – Это лимитчицы! – предупредила. – Там у них общежитие. Они так женихов ловят.

Я вернулся к Юре.

– И что, он действительно сказал, что будет третья мировая война?

– Что-то вроде этого...

– Юр, ну ты рассуди здраво! – взмолился я. – Откуда ему это знать, если он явился из далекого прошлого?! Пусть он стоумный, пусть даже пророк! Разве мыслимо провидеть сквозь такой массив времени?! Он же совершенно не в курсе нашей международной обстановки!

– А может, он не из прошлого! – отстраненно пожал плечами Юра.

– А откуда?!

– Из настоящего. Или из будущего. А потом, может, и не война. Это я так понял. «Волны людские прокатятся по Земле вслед за солнцем весенним» – что это может значить? Хрен его знает! В общем, какие-то катаклизмы.

– Это он так сказал?

– Это у меня так отложилось, – Юра постучал по своей голове.

– Точно, китайцы нападут! Я их давно подозреваю.

– Ничего не известно. Все в движении, все меняется.

– Только у нас тишь да гладь.

– Значит, будет сразу большой облом.

– Революция? – спросил я осторожно.

Юра пожал плечами.

– Откуда я знаю!

Тихий и солнечный стоял август. И день был замечательный. И кто бы что ни пророчил, не верилось ни в третью мировую войну, ни в глобальные катаклизмы, ни в новую революцию. Даже надежды на то, что мясо появится, уже не было.

Ни во что не верилось!

Дети пришли с улицы. Младшая – веретено – влетела в комнату и стала носиться от стены к стене, размахивая руками, как крыльями.

– У-у-у! Всех поклюю! Я теперьдактиль!

– Птеродактиль! – строго поправила старшая.

– Ну, сколько можно?! – прикрикнула Юля. – Марина, я тебя предупреждала!

– Она первая начала, – отговорилась та.

У Юли, как я выяснил, отношение к доисторическому пришельцу сложилось крайне негативное. Пусть, мол, только еще появится, пьянь мезозойская, живо получит шваброй по шнобелю! Она совершенно не связывала «хорошую стабилизирующую религию даосизм» с этим «летающим алкоголиком». Даже противопоставляла их. Мне же, наоборот, казалось, что связь прямая. Ей было все равно, реальный он или фантазия, эманация или галлюцинация – в квартиру больше не пущу, вот и все! Я же зациклился на том, как он мог прилететь, если давно вымер. С какой целью? И как это связано с даосизмом? А может, он шпион – голографическая картинка! И таким образом ЦРУ обрабатывает Юру. Вряд ли что у них получится. А может, Юра и сам медиум!? С давних пор люди общаются с разными божествами, святыми. Кому-то является Аллах, кому-то Христос, кому-то Дева Мария, что-то советуют или предупреждают. Кто-то общается с духами, кто-то – с нечистой силой. А Юра – с птеродактилем!

На скамейке у дома подростки под гитару пели странную песню: