— Ты из ружья стрелять умеешь?

Лиза кивнула, и Борис отдал ей оружие.

— Осторожней смотри — заряжено. Дробью.

Мужчины закинули руки Анны на плечи и, кряхтя, подняли ее.

— Блин, здоровая какая! Создал же бог такую тетку, — проворчал Борис.

Медленно они двинулись вперед. Постепенно, с каждым новым шагом, лес наполнялся звуками: к тем, что они уже слышали, добавился слабый низкий гул и отдаленный вой, будто где-то там выла большая собака. Или волк.

— Это еще что? — спросил Анатолий.

— Идем-идем! — отозвался Борис. — Лиза — в оба смотри!

Совет оказался к месту. Они не прошли и двадцати метров, как на тропинку перед ними вышли два волка. Большие, темно-серые, с подпалинами на боках. Они остановились у самой кромки деревьев, глядя на людей бешенными желтыми глазами.

— Какого хрена? — пробормотал Борис, останавливаясь. — Осатанели они что ли?

Услышав его голос, волки заворчали и припали к земле, прижав уши к большим головам. Пасти оскалились грязными желтыми зубами. Блеснула слюна.

Чуть в стороне раздался тихий металлический лязг, а потом грохнул выстрел. Один из волков завизжал и отпрянул к деревьям. Второй, чуть помедлив, потрусил за ним. Через секунду оба зверя скрылись среди серых стволов, и снова стало тихо. Над тропинкой густым облаком лениво плыл пороховой дым.

Лиза всхлипнула и опустила ружье.

— Молодец, девка! — восхитился Борис. — Вот с кем…

— Хватит болтать! — перебил его Анатолий. — Двигаемся.

Настя проснулась внезапно и испуганно прислушалась, стараясь определить, что же ее разбудило. Дом ответил тишиной: ни поскрипывания половиц, ни шелеста ветра за окном — кругом лишь мертвая неподвижность. Она посмотрела на наручные часы — стрелки показывали половину седьмого. Пора вставать.

Из комнаты Глеба не доносилось ни звука. Настя уже подняла руку, чтобы постучать, но передумала — не было смысла его будить, пусть поспит еще немного. Наскоро умывшись, она стала спускать по лестнице, собираясь посмотреть, в каком состоянии Аленка и Сергей. Ей было совестно, что они оставили его вчера в таком беспомощном состоянии, но что можно было сделать? Ничего. Если он все еще не пришел в себя, то дело плохо. Настя не имела ни малейшего представления, что можно было бы предпринять в такой ситуации, а помощи ждать неоткуда. А Аленка? Как быть с ней? Если верить тому, что говорил Глеб про дьявола и про то, как он черпает силы из нее, то шансов пережить эту напасть у девочки просто не было.

Настя поджала губы. Нужно что-то сделать, и она обязательно сделает! Но что?

Девушка вошла в гостиную и остановилась, от удивления открыв рот — диван, на котором они оставили вчера Сергея, пустовал, а дверь в комнату Аленки была приоткрыта. Тихие и сдавленные звуки, доносящиеся оттуда, заставили сердце Насти быстро и тяжело забиться. У нее мелькнула мысль подняться и разбудить Глеба, но она отмела ее. Неизвестно еще, как Глеб поведет себя. Она сама…

Настя вошла в комнату девочки, и все внутри нее обмерло. Сергей скрючился над кроватью, его руки обхватили шею дочери, и он сжимал их, вкладывая в это все силы, всем телом надавливая, вновь и вновь. Лицо Аленки покраснело, а широко открытые глаза смотрели на отца. Это отвратительное зрелище напугало Настю и одновременно всколыхнуло волну ярости. Она бросилась вперед и, обхватив Сергея за шею, всем своим весом потянула его назад, отрывая от жертвы. Они упали на пол, и Настя успела услышать, как Аленка громко захрипела. Потом Сергей навалился на нее, выбив воздух из легких и стукнув затылком в губы. Настя закричала и отпихнула его в сторону.

Сергей почти не сопротивлялся. Он оказался слаб, как ребенок и лежал на полу молча и неподвижно. Настя схватила шарф, которым была обмотана его шея, рывком вытянула его, едва не придушив Сергея, и крепко стянула ему руки. Затем она встала и подошла к кровати. Аленка смотрела на нее и шевелила губами, будто пыталась что-то сказать, но не могла. Девочка подняла бледную, тонкую, почти прозрачную руку и дотронулась до шеи. А потом захныкала тихо и горестно. Настя нагнулась и взяла ее на руки, чувствуя, как от тяжести заскрипел позвоночник. Не отдавая себе отчета, что делает, девушка понесла ее прочь, к лестнице, поднялась с ней в комнату, где спала и положила на кровать. Едва коснувшись головой подушки, девочка заплакала в голос.

В соседнюю дверь забарабанил Глеб.

Настя быстро поцеловала Аленку.

— Я быстро! Я сейчас!

Она подбежала к двери.

— Глеб?

— Что там у вас творится? Это Аленка плачет?

— Да.

Настя почувствовала, как по ее щекам тоже побежали слезы.

— Дядя Сережа пытался ее задушить.

— Что? Черт — выпусти меня!

Ни на минуту не задумавшись, Настя отперла дверь. Глеб стоял на пороге и выглядел помятым и всклокоченным.

— Где она?

— У меня.

Аленка сидела на кровати, уткнувшись головой в коленки, и плакала.

— Мама. Хочу к маме!

Настя села рядом и обняла ее. Аленка прижалась к ней, обхватила руками и ткнулась лицом в плечо, продолжая тихо скулить. Глеб ступил вперед, протягивая к ней руку, и в этот момент, где-то неподалеку в поле грянул выстрел. Он застыл и повернулся к выходу. Звук больше не повторялся.

— Ждите здесь! — сказал он и быстро вышел из комнаты.

— Постойте! — сказала Лиза.

— В чем дело?

— Стойте. Тихо.

Они прислушались. Лес наполняли все те же странные и тревожные звуки, что и раньше. Этот приглушенный шум не смолкал ни на минуту, и все уже успели привыкнуть к нему и не обращали внимания. После встречи с волками, больше ничто не препятствовало их продвижению вперед.

— Вот!

Сквозь равномерный ропот листвы вдруг пробился новый звук, какого они еще не слышали — отдаленное гудение, будто где-то вдалеке кружился над землей огромный шмель. С каждой секундой звук нарастал и становился отчетливее, пока, наконец, не затмил собой все остальные. Он мог бы принадлежать живому существу, инстинктивно люди чувствовали, что это так, но лился однотонно и механически, сбивая их с толку. Первым среагировал Борис.

— Сетки! Сетки опускайте!

Они едва успели опустить пчелиные сетки, как воздух между деревьями почернел, завибрировал, и из леса вырвалось густое темное облако. Оно окружило людей, словно присматриваясь, а потом обрушилось на них душным смрадным покрывалом, поглотив и лишив возможности видеть.

— Что нам делать? — прокричала Лиза.

— Вперед! За нами! — крикнул Анатолий.

Они рывком подняли знахарку и, спотыкаясь, потащили ее сквозь бурлящий и орущий тайфун. Он напоминал пылевую бурю в пустыне, только вместо песка вокруг носились сотни и тысячи мух. Подобно мельчайшим крупинкам, они забивались в щели между сетками и одеждой, лезли, пробирались вперед, соскальзывали и сменялись новыми. И было только вопросом времени, когда они найдут лазейку, слабое место в защите и тогда, весь рой ринется туда, как единое целое. Против них не было оружия, не было возможности бороться с противником, способным рассыпаться на крошечные части и тут же собраться вновь. Оставалось только бежать. Бежать и надеяться на везение.

Они вышли к границе пашни, когда в лесу вдруг что-то громко запыхтело, перекрыв даже жужжание огромного роя, и захрустели сломанные ветви. Лиза повернулась назад и наугад разрядила один из стволов. Сквозь мглу неясным миражем проступили белые стены дома. Лиза повернулась к остальным и ускорила шаг.

Степан сдался. Дьявол оказался сильнее. Не было никакого сомнения в том, что святому делу противостоит нечто большее, чем он до сих пор думал. Было задействовано столько сил — отец уже добрался до ребенка, воздействие Степана было таким мощным, что, нажми он еще немного, и Сергей был бы мертв; его руки уже лежали на шее девочки, и тогда вмешалась она. Эта женщина, третья сила, о которой он и не подозревал. Непостижимым образом она оказалась в этот момент рядом, смогла связаться с девочкой и отдать ей свою жизнь. Степан не знал, кто она и почему она так поступила. Он чувствовал в общем круговороте сил тонкую, но яркую струю ее воли. Она была слабее, но обладала той степенью концентрации, которая позволила ей, словно лезвию ножа, пройти сквозь все преграды прямо к цели. Степан утратил контроль над отцом девочки, и восстановить его уже не мог.