Г. - Но ты сама настояла.

П. - Надо самому немного соображать. Удивительно - я совершенно не замечала, что у моего папы есть кто-то на стороне. Послушай, надень что-нибудь, ты меня отвлекаешь. И налей мне виски. Со льдом.

Г. - Может лучше травки? У меня есть...

П. - Потом. Мне будет трудно сосредоточиться.

213. Видеоряд.

Гарри натягивает плавки, накидывает халат и колдует около бара. Возвращается к компьютеру со стаканами для себя и Пенни.

214. "talk" (Гарри, Пенни)

Г. - Моя мама ему тоже писала.

П. - Он не приносил домой ничьих писем. Ты сам читал хоть одно его письмо?

Г. - Нет. Я видел письма, которые писала она. Объясни, Пенни, теперь твоя очередь. Почему ты так разволновалась? Тебе не просто нравилось, что твой папа тебя любит, ты была в него влюблена?

П. - Он замечательный человек, Гарри. С тобой мы одного возраста. Не знаю, может быть, когда тебе будет столько же лет, сколько ему, ты будешь производить такое же сильное впечатление. Извини меня пожалуйста, и не обижайся. Я знаю, что ни ты, ни я такого сильного впечатления производить не можем. Но просто когда рядом с тобой удивительный человек, и он весь для тебя открыт - хорошо, я знаю, что ты сейчас скажешь - НЕ ВЕСЬ. Пусть не весь, но в самом главном. Это остается навсегда.

Г. - Хорошо, Пенни, рядом со мной не было таких замечательных людей, если не считать тебя, и ты говоришь, что ты сама - только очень бледное его отражение. Расскажи мне что-нибудь - я хочу больше знать о нем.

П. - Лишь оглянись кругом - и станет мир, как сказка/ Русалка радужной плеснет волной, - он написал это для меня, когда мне было не больше пяти лет. Ты скептик, Гарри, ты, конечно, скажешь, ну и что. Пожалуйста, не говори, я попытаюсь все сказать сама. Помолчи, пожалуйста.

Г. - Продолжай.

П. - Если посмотреть снаружи, он никогда не был ничем особенным. Даже сейчас - он всего лишь менеджер провинциального отделения банка. Но вот ты написал в своем жизнеописании эту фразу : "Как хочу я понять все величие этого мира!"

Г. - Это чистая ирония!

П. - Не в этом дело. Ты писал тоже там, что, мол, "познание отца является актом постыдным". Может быть - в одном очень-очень узком смысле, как в Библии. Как Лот с дочерьми или Ной с сыновьями. Но ты пойми, что рядом с ним хотеть понять было просто не нужно. Он просто показывал, и все становилось понятно, хотя мне и сейчас очень трудно выразить это словами. И его я знаю как никого на свете, хотя ничего вообще даже напоминающего эти обвинения, с которыми многие теперь не стыдятся идти в суд, конечно же не было!

Г. - Приведи какой-нибудь пример.

П. - Хорошо, попробую, но я не знаю, получится ли понятно. Однажды летом мы взяли напрокат "караван" - прицеп жилой, и поехали через Скалистые Горы. Он остановил машину на перевале. Там была стоянка, но с нее почти ничего не было видно. Он заметил тропинку, которая вела выше. Мама идти никуда не хотела, но он взял меня за руку и повел за собой. Потом я устала, и тогда он посадил меня на плечи. Тропинка огибала большую скалу, и поднималась на нее с пологой стороны. Он шел так уверенно, как будто уже бывал там. Мы вышли наверх как-то сразу - и ты не представляешь, какой открылся простор. Может быть, психоаналитик и найдет в моем рассказе много интересного, но запомни - главное, это был простор. А этого чувства невероятного, наполненного светом простора нет ни в каком психоанализе. Папа просто знал, как его показать. Он умел показывать. Уж если вспоминать что-то постороннее, то скорее как в Евангелии: "Все царства мира и славу их." Или как была показана Земля Обетованная - Моисею. Над нами кружилось несколько птиц, я думаю, это были орлы, а впереди простиралась пустыня.

Г. - Здорово. Ну а в моем детстве не хватало чудес. Обычно мои горизонты ограничивались рядами коттеджей в Новой Англии, а в лучшем случае видом с какого-нибудь небоскреба. Поэтому я так и люблю исследовать Сеть. В ней я чувствую себя свободнее...

215. "talk" (В. де В. к М. де М.)

В. - Обратили ли вы внимание, что"Ле Карре" Самтер уже долгое время пытается до нас достучаться? Он наконец нашел бутылку, и ему не терпится выпить за успех нашего предприятия.

М. - Конечно, обратила. Вы полагаете, что наше внимание требуется в Англии?

В. - Самтер, можно сказать, почти стал нашем вассалом. Без нашего внимания он завянет. А здесь в Чикаго еще долго, по-моему, не предвидется никакого дела.

М. - Да, здесь как-то скучно. Но Самтер ведь большой негодяй. Не торопитесь записывать его в вассалы, не то у нас перед ним тоже будут обязательства.

В. - Я и не записываю. Правда, он оказал нам важную услугу, во многих случаях этого достаточно.

М. - С каких это пор шпионский мир строился по принципам рыцарской чести?

В. - Сами знаете, что с негодяями говорить интереснее - так что мне просто хочется с ним поговорить, пока есть время. Где тут Планше с Сесилью? Чем они занимаются?

М. - Кстати, подготовьте те кадры, где актеры, которые играют нас с вами, поднимают бокалы.

Глава XIII

в которой маркиза и виконт пытаются выяснить у Бена "ле Карре" Самтера, каким образом он стал русским шпионом, но в результате завязывается разговор о русской душе и особой роли России в современном мире, заканчивающийся странным приступом бешенства у Самтера.

216. Видеоряд.

Серо-зеленое ("черно-белое") изображение. "Ле Карре" Самтер сидит перед компьютером. Рядом с ним неполная бутылка (не шампанское) и пластмассовый стакан. На лице его можно различить широкую и, по-видимости, счастливую улыбку.

217. "talk"(Самтер, В. де В., М. де М.)

С. - Извините, шампанского в этой дыре не нашлось. Вы задержались, и я почти счастлив. То есть, не потому, что вы задержались, а потому, что я достиг...Вы когда-нибудь пробовали пить спирт? Меня этому научили в России.

В. (к М.) - Похоже, кадры, где мы пьем шампанское, нам не понадобятся. Он безнадежно пьян.

М. (к В.) - Вы полагаете, безнадежно? Мне приходилось видеть вблизи выходцев из низших сословий, оказавшихся под влиянием алкоголя. Не забывайте, что я дожила до самой революции. Иные из них в этом состоянии были очень занятны.

М. (к С.) - Любопытно узнать, Самтер, почему вы стали российским шпионом? Вы могли бы нам рассказать об этом?

218. Видеоряд.

Губы Самтера медленно вытягиваются в линию. Он берет бутылку, наполняет стакан. На лбу его появляются морщины. Затем его пальцы с вызывающей удивление ловкостью начинают танцевать по клавиатуре.

219. "talk" (продолжение)