Какое отношение к предательству имели распития спиртных напитков на производстве? Прямое! Только полное отсутствие совести позволяло нам сравнивать "советскую власть" со стопкой, пусть и хорошего, самогона! Власть призывала нас "уперёт, на свершение "трудовых подвигов", а мы, предательские рожи наши, все призывы наглым образом топили в самогоне! Почему и отчего у советской власти не хватило ума объявить пьянство на производстве "предательством интересов рабочего класса"!? Да сообрази она такое сделать — мы бы в миг стали самой трезвой нацией в мире!

— И всё потому, что страшнее клейма "предатель" ничего другого для вас не найти! Вам страшнее "предать", чем спиться! Беда прошлой власти в том, что она не смогла правильно "расставить приоритеты"

Помянем её!

Глава 69.

Долгие прогулки по оккупированным временам.

Линия фронта ушла на восток, оставив в качестве "утешительного приза" лозунг: "Враг будет разбит, победа будет за нами"!

Лозунг правильный, верный, хороший, несомненный, "вселяющий веру и надежду в сердца оставленных советских граждан". Лозунг правильный, без замечаний… если бы к лозунгу убегавшие на восток оставили и рецепт, как прокормиться оккупированным советским гражданам. Лозунги были чьи-то, а заботы о хлебе насущном — наши, личные, собственные. В этом и заключалась разница. Надвигалась зима, а что приходит вместе с зимой для жителя средней полосы и до сего дня — об этом нет нужды говорить. Что может нести зима людям на выжженной земле? Не совсем, дотла была выжжена земля, но всё же изрядно потрёпана. Где и как найти прокорм? Чем обогреть старые, монастырские кельи возрастом за сто лет? Не было среди убегавших в сторону восхода солнца таких, кто, оставляя обитателей монастыря на неизвестность, вместо пустых призывов "к мужеству с героизмом" в придачу, прямо и честно сказал:

— Мужики, мы бежим, а вы выживайте, как сможете! Делайте на занятой врагами земле всё, чтобы не сдохнуть! Но не изводите взаимно "друг друга" так, как вы такое делали в "мирное время". Все ваши поступки в грех вам не зачтутся! — так нет, вот вам идеология! "Советская утешительная, ободряющая, призывающая, вечная и непобедимая" идеология! Какая ещё?

— Не "гнилая", зарубежная. Что "тормозишь"!?

С другой стороны: сытый патриот — не патриот. Только голодный может быть настоящим патриотом. За шесть десятков прожитых лет встретил только одного "патриота", но не узнал бы, что он таковой без объявлений:

— Я — патриот! — не виноват он бы, это советские фильмы так его изуродовали. Насмотрелся дурных фильмов, "глотал" их не думая, вот и отравился, как грибами. Ясно что в своём "патриотизме" он убеждал себя, но не окружающую публику. Пёрла из него единственная фраза любимого фильма: "всё остаётся людям". От взятой на "вооружение" фразы из киноподелки сам себе казался необыкновенно "умным, добрым, гуманным, человечным". Он не был коммунистом, и почему такая "беда" с ним не случилась — помалкивал.

Наблюдалось интересное несоответствие: фразой "всё остаётся людям!" пользовался часто, походя, но в действительности был редкостным и отменным жлобом! Его не любили потому, что такое, как он, любить невозможно. Ко всему был талантливым провокатором, и дар проявлял так:

— Вчера "голос" слушал — обычно начинал и что-нибудь, самую малость, не главное, говорил из сообщений "вражеского голоса". И внимательно следил за реакцией слушателя. Ждал реакции. Если таковая начиналась, то внимательно, не перебивая, слушал "выступающего товарища". Когда я, по простоте душевной, однажды при скоплении народа, вопросил его:

— Давно на КГБ работаешь? — не менее внимательно, чем он, посмотрел в его глаза. Зря старался: ничего в них не увидел. Немедленно подумал: — "Ну и выдержка! Профессиональная! Ни малейшего смущения! Чего было стараться? Цена попадания в "десятку"? Чего было "патриоту" волноваться, когда у него за спиной стояла самая могучая организация "страны советов"? Да, нет, не ЦК…

В колхозы его не гоняли, "сельское хозяйство страны" спасали другие, и этот факт был лишним доводом тому, что "патриот" всё же работал на "органы".

— А до какого предела ты остаёшься "патриотом"? Не до тех ли пор, когда Patria собственноручно возьмёт тебя за яйца? Ах, как бы хотелось на тебя посмотреть в такой ситуации! И на всю твою "Patria o muerte"!

— Сытый "патриот" — не патриот. Вот если бы тебя родина оставила без порток, лишила куска хлеба, отняла крышу над головой, опоганила твою душу, и, пребывая в таком положении, ты со слезами восторга "положил бы живот свой на алтарь отечества" перепутав отечество с государством — да, это было бы наивысшим проявлением патриотизма. Но если ты за копейку, которую тебе не доплатили, готов порвать глотку любому — какой ты патриот? Сребролюбец не может быть патриотом.

— Ничего ты не понимаешь в патриотизме! Он, как и десерт, должен быть сладким.

Где тот "патриот" сейчас? Жив ли? И встречусь я с ним в ином мире? И если "да", то очень бы хотелось услышать его песни о "патриотизме" и ТАМ.

— Бес, а как обстоит дело на ТОМ свете с доносами в "органы"? Засчитываются, как "плюсы"?

— У вас информация бывает двух видов: "озвученной" для всех, высказанной, то есть, или "скрытой". Озвученной, как и в первом случае, но для "узкого круга лиц". "Секреты не для всех". А ТАМ информация "плавает" свободно, к ней доступ открыт всем и каждый "пьёт" то, к чему испытывает интерес. О каких "доносах" речь? Какие "секреты"? От кого? И не зачтётся ему факт, что он был отпрыском "секлетаря партейной ячейки". И у тебя нет абсолютно никаких причин волноваться на тему коллаборационизма отца. В вашем мире "процесс пошёл": камешками-монуметами с надписями "помирились посмертно" вы начали "процесс примирения с прошлым".

Никто и никогда не скажет о родине, что она "старая дура", страшно такое и подумать! Вдруг у заявителя "язык отсохнет"!? Нет таковых извергов в отечестве вашем, и никогда не будет! Никто такое не скажет…

— … но подумать — может. Второй случай хуже потому, что таковые мысли всегда заканчивались побегами от родины — возразил я.

Глава 70.

Неприятное прошлое.

Во время, пока мы писали, тётушка "Статистика" не оставляла нас своим вниманием и постоянно требовала "сводок":

— "Какой процент граждан замирал от ужаса при мысли о нашествии врагов? И сколько было любопытных граждан, кои мучались вопросом: "каковы эти оккупанты? Что это за хрень: "оккупация"? Хуже советской власти? Лучше? — сколько было таких, кто ждал прихода врагов"? — прошлое, законное любопытство старой бабы Статистики сегодня удовлетворить невозможно.

О процессе "раздела социалистического имущества" гражданами "страны советов", кои оставались в "захват врагами" по нужде, по желанию, или по безразличию мы упоминали, когда я набивал текст о горевшем до зимы элеваторе. Раздел всякого советского имущества гражданами начинался немедленно после того, как власть надёжно затихала за линией фронта. Всегда так было и впредь будет: как только власть удалится на приличное от народа расстояние, измеряемое в "километрах/событиях", то оставленные немедля приступят к дележу "народного имущества" Всё верно: имущество народное! Кто иной делить его может!?

Есть величина "тонны/километры", а бес и я вводим величину "километры/события". Она имеет иное название: "до бога — высоко, до царя — далеко". Это такое расстояние, когда "карающая десница" власти уже никого не способна покарать, "не достанет". Это был короткий промежуток времени, блаженный и сладостный, без власти: "этих" — уже нет, а "те" — ещё не появились. Когда появятся — им будет безразлично, кто и что присваивал.

О, прекраснейшее время грабежа "народного имущества", каким бы убогим, скудным и ненужным в повседневности, не было то "имущество"! О, наше великое и твёрдое сопровождение в приобретении ненужных вещей: