Валерий пошел дальше, тяжело ступая и не оглядываясь. Девушка семенила чуть позади него.

Хозяйская шавка негромко тявкнула и настороженно заморгала, глядя, как Валерий входит в калитку. Шавка даже съежилась от ожидания, готовясь при первом же подозрительном движении ноги Валерия тут же завизжать и удрать в ближайшие кусты.

Валерий, однако, не подарил ей этого развлечения с утра пораньше, он поднялся на крыльцо, отпер дверь и поманил остановившуюся девушку:

– Залетай, что встала?

Они зашли сначала в сени, потом, не включая свет, Валерий запер за собою дверь.

Девушка ойкнула, шарахнулась в угол и тихонько заскулила.

– Заткнись, дурашка, – буркнул Валерий, – сейчас выпьем, покушаем, все будет по-человечески. А хочешь визжать – пошла вон отсюда.

Девушка промолчала. Валерий сделал правильный вывод, что она уходить не хочет. Он улыбнулся, открыл дверь в комнату и только тогда включил в доме свет.

Единственная жилая комната дома была обставлена скудно, даже убого. Около занавешенного окна стоял крашенный синей краской стол, рядом с ним примостились два шатких стула. Справа у стены – деревянная кровать. Из всего постельного белья на кровати наличествовали только матрац и вытертое временем и людьми одеяло.

Девушка вошла как-то боком и тихо присела на стул рядом со столом. Валерий вынул из пакета продукты, положил перед своей гостьей.

– В ящике нож и разный инструмент, чем банки открывают. Займись делом.

Сам он, взяв в руки бутылку, свернул ей пробку и, выставив на стол два стакана, налил в каждый из них по половине.

Девушка тем временем нарезала хлеб, сидя на стуле и низко опустив голову.

Валерий посмотрел на ее неудобно согнутую спину и положил руку ей на плечо:

– Да расслабься ты... перекосилась, как парализованная...

В это время с какого-то перепуга из-под дома залаяла шавка.

Валерий моментально прыгнул к выключателю, щелкнул им и, подскочив к окну, чуть отодвинул занавеску. Не заметив ничего подозрительного, на цыпочках вышел в сени и, выглянув из окошка, осмотрел окрестности.

Воспользовавшись моментом, девушка, продолжая дрожать, как в лихорадке, вынула из-под юбки пузырек, отвинтила крышку и вылила содержимое пузырька в один из стаканов.

Пузырек она спрятала обратно, а второй стакан взяла в руки.

Валерий вернулся, включил свет.

– Убью эту суку, – свистяще произнес он, – убью, сил моих нет. Дура припадочная...

Он подошел к столу и увидел, что девушка уже держит в руке стакан.

– Начала? – хмыкнул он. – Ну поехали, за мир во все мире.

Выпив залпом свои полстакана, Валерий взял приготовленный бутербродик и с удовольствием закусил.

– И тут левак гонят, – сплюнул он, почувствовав в водке какой-то привкус, – совести нет ни хрена у людей.

Дожевав бутерброд, Валерий понял, что ему хочется полежать. Все-таки он здорово умаялся за сегодня, за вчера...

Он подошел к кровати, лег на нее.

– Э, – заплетающимся языком с трудом произнес он, – сосулька, иди сюда...

Девушка нерешительно встала и сделала шаг к кровати, прислушиваясь к затихающему дыханию Валерия.

Она осторожненько кашлянула.

– Послушайте, – произнесла она, – вы меня слышите?

Подождала, сделала шаг назад, хотела еще подождать, но не выдержала – выбежала в сени.

Побившись во входную дверь, она нащупала крючок, откинула его, и тут дверь открылась.

На пороге стоял Михаил.

– Что? – шепотом спросил он.

Надя, всхлипывая, прижалась к нему.

Окончательно проснувшаяся шавка залилась захлебывающимся лаем.

Михаил грубо оттолкнул Надю, вбежал в комнату и подскочил к кровати.

Валерий лежал на спине, вытянувшись, словно принимая солдатскую стойку «смирно».

Он уже не дышал. Он умер.

Михаил понял это не сразу, но когда до него дошло, то он сам удивился такой реакции: сдох бандит, да ну и хрен с ним.

Наверное, нужно было меньше вливать клофелина в водку.

А вот теперь предстояло найти деньги.

Успокоившаяся Надя стояла в дверном проеме и смотрела, как Михаил общупывает метр за метром полы и стены комнаты.

Когда Михаил подошел к ней, она отступила в сторону и спросила:

– Ты правда меня любишь?

– Что? – Михаил, нахмурившись, повернулся к ней. – Я не расслышал, что ты сказала?

– Ты правда же меня любишь? – повторила Надя.

Она не сомневалась в этом. Просто ей хотелось еще раз услышать эти слова.

Но Михаил был занят совсем другим делом.

– Да конечно же. Подожди, – бросил он, досадуя на то, что его отвлекают со всякими глупостями, и, сообразив, что искать в комнате нет смысла, вышел в сени.

Рюкзак с баксами нашелся на чердаке под кучами ссохшегося тряпья и голубиных какашек. Михаил раскрыл его прямо там и, вынув несколько пачек долларов, впервые за весь день вздохнул глубоко и свободно.

Вернувшись в комнату, улыбаясь широкой довольной улыбкой, он увидел встревоженную Надю.

– Миша! – вскрикнула она, и добавила шепотом: – Мне кажется, он не дышит...

Надя испуганно показала на Валерия.

– Да, – спокойно, в полный голос ответил Михаил, – а ты не поняла, что ли? Передозняк получился немного. В следующий раз будь повнимательней.

Он засмеялся и, раскрыв рюкзак, показал ей содержимое.

– Смотри, Надюх, такое только в телевизоре бывает.

– Миша, – проговорила Надя, понимая, что сейчас разрыдается так, что не сможет остановиться, – Миша, а что же теперь будет? Миша, что же...

Михаил только сейчас сообразил, что Надя становится проблемой и нужно срочно принимать меры, иначе кранты всему. Он подошел к ней, уронил рюкзак на пол и, обняв Надю, начал ее мелко целовать в шею, в горло, в лицо...

Ну что ж поделаешь, если без этого у баб мозги не хотят правильно работать?

Надя все-таки заплакала, но с чувством какого-то необъяснимого облегчения.

– Все, уходим, – проговорил Михаил, – уходим быстро и незаметно.

Надя послушно закивала и так же послушно пошла за Михаилом, который вел ее за собой за руку.

Шавка во дворе почему-то уже не лаяла. То ли ей надоело это дело, то ли она просто ушла спать в другое место, если здесь не получается.

Михаил с Надей вышли из калитки.

Михаил поправил висевший на плече рюкзак с деньгами и, подав Наде руку, направился к дороге.

Все прошло удачно. Валерий, к счастью, Надю не узнал, да это и неудивительно. Во-первых, он в первый раз не особо ее рассмотрел, а во-вторых, они на всякий случай поработали над ее внешностью: макияж весь смыли, синяки под глазами нарисовали, атропин в глаза накапали, чтобы зрачки расширить, Надька еще какой-то пудрой ресницы забелила, чтоб совсем блекленько выглядеть, потом прикид соответствующий, еще платочек этот...

Удачно, одним словом.

Даже то, что он сейчас шел с Надей, тоже было его удачей, потому что менты-пэпээсники, обычно косо посматривающие на парней, гуляющих в такое непутевое время, никогда не пристают, если парень идет с девушкой.

Мужская солидарность не ведает служебных различий.

– Мы куда сейчас? – спросила Надя скорее из желания начать разговор, чем думая о своем будущем.

– Надя, – Михаил заговорил серьезно и веско, – сама видишь, как все получилось: этот гад крякнул. Нам нужно срочно уезжать из города. Сейчас мы едем ко мне, быстро собираемся и сваливаем в любом направлении. Чем быстрее, тем лучше.

– У меня ничего не собрано... – попробовала возразить Надя, но Михаил ее перебил.

– Мы не заедем к тебе, – сказал он, – это уже опасно. Встречи, разговоры, вопросы, расспросы... Пропали мы и пропали. Все, что тебе будет нужно, купим по дороге, и говорить больше не о чем.

Надя считала, что вообще-то очень даже есть о чем поговорить, но предпочла подождать до квартиры Михаила. Она очень устала, перенервничала, ей хотелось спать.

Она не понимала, почему нужно уезжать, ведь никто же не видел, как они входили и выходили из этого дома. И зачем уезжать, если теперь можно спокойно зажить в знакомом городе среди знакомых людей? Было бы так классно купить себе квартиру и мягкую мебель...