Других вариантов не оставалось.

Посмотрев в последний раз на Оксану, Валерий вздохнул и, повернувшись, тихо вышел из квартиры.

Постоянно страхуясь, он незаметно покинул подъезд, выбросил перчатки и, неся кассеты в руке, направился темными дворами подальше от этого места.

Он решил по пути, когда уйдет уже на достаточное расстояние, купить в ночном ларьке пакет для кассет и бутылку водки с какой-нибудь закуской. Нужно было отдохнуть.

ГЛАВА 9

Надя не знала, как поступить. Она не знала, о чем в первую очередь подумать, и совершенно не понимала, какое же ей принять решение.

После того как Михаил подарил ей гвоздику и длинно, но мило извинился за свое отсутствие в кафе «Солнечное», произошло нечто совсем уж озадачивающее. Он сказал, что ему нужно переговорить с Надей по очень важному делу и, возможно, этот разговор затянется. Возможно, даже надолго.

Михаил, не вдаваясь в подробности, увидел, что Надя не стоит на конвейере и не перетирает тарелки на мойке, значит, без нее обойдутся.

Когда речь идет о почти реальных больших бабках, какая-то работа за зарплату представляется настолько откровенной ерундой, что и в расчет ее принимать как-то неприлично.

Михаил, не без удовольствия потеряв несколько часов, теперь был готов преодолеть все преграды и не упустить бандита с деньгами.

Хорошо еще, что никто не слышал его слов, Надя похолодела, представив, что могла ляпнуть Оксанка.

Однако Оксана в этот момент смотрела в другую сторону, а Михаил говорил тихо, почти прижавшись ртом к уху Нади.

Надя огляделась и, пожав плечами, ответила:

– Я же на работе, меня не отпустят.

Отпустить-то ее вполне могли, для этого она тут и сидела. Но за каждый час Надиного отсутствия Николай-бармен должен был оприходовать определенную сумму. Причем вперед. Иначе это уже считалось прогулом со всеми вытекающими отсюда разборками и санкциями.

– Я не могу, Миша, – робко проговорила Надя, – это невозможно. К тому же я скоро, наверное, должна буду уехать... по работе.

– Что-то я не врублюсь, кем ты тут пашешь, – проворчал Михаил, – да это пока и неважно. Ты что, не можешь заболеть? Где твой начальник? Я сейчас договорюсь с ним в два счета.

Михаил собрался просто перебазарить с Надькиным начальником, сунуть ему, если нужно, барашка в бумажке и увезти ее, но Надя в ответ на его слова даже отшатнулась.

Представив себе разговор Михаила с Николаем, Надя вспотела и так растерялась, что не могла и слова сказать.

– Что пристал? – Оксана, повернувшись к ним, увидела, что подруга в растерянности, и пришла ей на помощь. – Надя, он тебя грязно домогается? Каков негодяй, – она улыбнулась, – позвать на помощь?

– Н-нет, – ответила Надя, с мольбой взглянув на Оксану.

– Ну-ка, пойдем, – произнесла Оксана почти хозяйским тоном и взяла Надю за руку. – Молодой человек! – Оксана обратилась к Михаилу. – Дамы пойдут попудрят носик, а вы можете пока заказать корочку хлеба. Здесь неплохо кормят.

Михаил промолчал и забарабанил пальцами по столу, осторожно отодвинув подальше от себя чашку с кофе.

Вторые брюки терять не хотелось.

Оксана, отведя Надю в уголок, спросила:

– О чем спор?

– Он хочет, чтобы я сейчас ушла с ним. Поговорить хочет.

– Ну и иди. – Оксана смотрела на Надю, не понимая, в чем же сложность, напрягшая Надю.

– Он говорит, что разговор будет важным и долгим, – пролепетала Надя, – меня же здесь убьют. И так сегодня был полный абзац, а если я еще исчезну, то и выгнать могут.

Оксана помолчала, но тут до Нади вдруг дошло.

– Я боюсь, – сказала она, – а вдруг он меня замуж звать будет? И сейчас хочет везти знакомить с родителями?

Оксана почесала кончик носа и улыбнулась.

– Кажется, кто-то из вас двоих с дуба рухнул, ребята, – основательно предположила она. – Ты не бейся в истерике и ступай с ним. Если тебя хватятся, что-нибудь да придумаем. Не боись, прорвешься.

К ним подошла, заинтересовавшись разговором, Марина, не спускавшая глаз ни с Нади, ни с Михаила и следившая за ними от стойки бара. Она ни о чем не спросила и подождала, пока ей объяснили.

Марина быстро сообразила, что все это не просто так и наверняка следует доложить Резнику.

– Слышь, девчонки, – сказала она, – а когда я докладывалась Петру Алексеевичу, он что-то говорил про возможность отгула для тебя, Надь. Из-за синяка, что ли... Не помню точно.

– Да брось ты, – засомневалась Оксана, – это уже перебор... А хотя нет, Надюх, он же тебя сегодня пользовал!

Оксана рассмеялась:

– Ну-ка, иди, Надька, скажи Пете, что после него ни на одного мужика смотреть не можешь, и требуй отгул. Пусть отпускает, иначе грози!

– Чем? – спросила Надя. – Забастовкой, что ли?

– Давайте-ка я схожу, а то я прекрасно понимаю: за себя просить неудобно, – предложила свои услуги Марина, и Надя сразу же вцепилась в нее и чуть не заплакала:

– Сходи, а? Ну пожалуйста!

Марина решила вопрос с Резником за полминуты, и Надя, пообещав, что теперь будет ей век должна и обязана, вернулась к Михаилу.

– Меня отпустили, – радостно улыбаясь, сказала она.

– Я и не сомневался, – проворчал Михаил и, взяв Надю под руку, вышел с ней из клуба.

Марина проводила их взглядом и оглянулась на вход в административный коридор.

Федора на месте не было. Отсутствовали и двое его помощников, постоянно ошивающихся в зале.

На телефонный звонок Петр Алексеевич ответил сразу. Он не проснулся от него. Он и не спал еще, и, как видно, ему это сегодня не светит.

Федор, как и час назад, доложил, что новостей нет, гости обнимаются и целуются, и спросил, что же делать дальше.

Подумав, Петр Алексеевич приказал выставить второй пост около дома и сказать ребятам, чтобы и они докладывали ему через каждые полчаса.

Отключив телефон, Петр Алексеевич прищурился на настенные часы – три часа, а они все целуются.

Три часа ночи, у него ни в одном глазу, и спать не может. Слишком все непонятно и неожиданно: они-с, видите ли-с, целуются-с!

Если они только и делают, что целуются все это время, то, похоже, когда начнут трахаться, этот процесс займет у них не меньше недели.

Извращенцы. Целуются они, подумаешь!

Петр Алексеевич, кряхтя, поднялся со стула и побрел в ванную. Нужно было освежиться.

По пути он заглянул в спальню.

Утомленная Марина спала, свернувшись калачиком на самом краю его широченной кровати.

Умаялась девка. Почти до трех часов – ночи или утра, это уж как посмотреть – она ублажала Петра Алексеевича как только можно и даже как нельзя – тоже. В конце концов после второго выброса белковой продукции на Резника грохнулась спасительная импотенция, и, промучав его еще с полчасика, Маринка сдалась.

Экстремистка какая-то.

Петр Алексеевич довольно хмыкнул, вспомнив один из моментов прошедшей половины ночи, и, заперевшись в ванной комнате, принялся полоскаться.

Вот так и поступают нормальные люди: наоборот! Поцеловались быстренько и скоренько и потом начали качественно и полноценно работать!

А у кретинов все не как у людей.

Маринка действительно оказалась бабенкой весьма и весьма полезной и удобной. Да вот только куда ему девать все ее прелести, если ситуация, похоже, вырвалась из-под контроля и поскакала неведомо куда.

Петр Алексеевич принял холодный душ, взбодрился и пошел обратно в кухню: лакать кофе и пялиться на телефон.

Самое хреновое в жизни – это ждать неизвестно чего и неизвестно когда.

В полчетвертого снова отзвонился Федор и снова сказал, что ничего нет. Второй пост звякнул сразу после него и сказал то же самое.

Петр Алексеевич говорил по телефону спокойно, чтобы мужики не заподозрили его в истеричности, но, закончив переговоры и положив перед собой телефонную трубку, с удовольствием подумал о том, как хорошо было бы ее разбить на фиг об этот стол, потоптать ногами, выбросить остатки в окно и уйти спать.