Она медленно кивнула и, посмотрев на взлохмаченный затылок Михаила, пошла к выходу.

День был жаркий, а ночь выдалась прохладной.

Май, похоже, решил показать, что он месяц вовсе не летний и не стоит расслабляться. А чтобы не забывались люди, он и повесил над городом циклон, прилетевший с холодного синего моря, а тот уж устроил и небо, затянутое тучами, и ветер, пронизывающий до дрожи.

Весна – не лето, а переходный период от сугробов к шоколадному загару. Все может случиться весной, и не нужно удивляться.

Ну не хочет погода подчиняться календарям, и ничего с этим не поделаешь – привычка у нее такая.

Пока Валерий добирался до дома, где жила любовница Семеныча, продрог, как бобик, хотя и прошел пешком только два квартала. Он приехал на частнике, чтобы не засветить свою тачку, и вышел заранее – пустопорожний риск показан только для кретинов, а Валерий себя таковым не считал.

Темные окна старого дома обрадовали его.

Оксанка – девка молодая, а молодежи всегда неймется.

Валерий был готов к тому, что визит, возможно, придется отложить на другое время. Кто ж ее знает, эту Оксанку, устроит еще себе какой-нибудь праздничек вроде поминок по Семенычу и засидится с гостями до утра, перемежая водку за упокой души Семеныча с бабьими завываниями по своим погибшим надеждам.

Но тишина и темнота окон успокоили его.

Легкой походкой, стараясь не шаркнуть, не споткнуться – ночью любые звуки разносятся за километры, – Валерий прошел в подъезд и остановился внизу, не поднимаясь к квартире.

Он постоял пять минут, прислушиваясь ко всему, что можно было расслышать.

Было тихо, табачным дымом не пахло, и на лестнице от него шарахнулся пятнистый сонный котяра.

Все это были добрые знаки: нет чужих в подъезде, и люди честно отдыхают после трудовых будней.

У них просто не хватает фантазии понять, что ночь тоже полноценное время для жизни.

Валерий на цыпочках подошел к знакомой двери и снова застыл, прислушиваясь. В таких делах лучше перебдеть, чем недобдеть. Из-за глупой беспечности можно ведь и ласты склеить. Вот как Семеныч, например.

А Валерий хотел жить долго и счастливо и за свое счастье готов был и на лестнице постоять лишние минутки.

Полная тишина окончательно успокоила его, и, достав из кармана приготовленные заранее тонкие резиновые перчатки, Валерий, не торопясь, натянул их и потом вынул отмычку.

Движениями почти ласковыми и нежными, стараясь, чтобы ни один цугалик в механизме замка не лязгнул и не стукнул, он провернул отмычку в замочной скважине и приоткрыл входную дверь.

Еще постояв и послушав, он мысленно перекрестился, как делал всегда перед работой, и вошел в квартиру, прикрыв дверь за собой.

Вот теперь пути назад почти не было. Был путь только вперед, и Валерий пошел по нему.

В квартире было не совсем темно: сквозь щели неплотно затянутых занавесок пробивался уличный свет, сложенный из совместных усилий фонарей и луны.

Этого было почти достаточно.

Ощупью и на слух определяя направление, жилую комнату он нашел сразу. Судя по доносившемуся спокойному дыханию, в комнате был только один человек, и он спал слева от двери.

Валерий аккуратно положил отмычку обратно в карман и вынул нож.

С легким щелчком выскочило широкое толстое лезвие, надежно закрепившись зажимами в рукоятке.

Валерий сделал два шага по направлению к дивану, который он разглядел в густом полумраке, и тут спящий на диване человек заворочался.

Валерий разглядел женщину. Она повернулась на бок, откинула руку в сторону и вдруг приподняла голову.

Оксана, открыв глаза, в первую секунду и не испугалась: мужики по ночам в ее комнате были явлением не ошарашивающим. Можно сказать, что даже почти нормальным.

Собираясь что-то сказать, Оксана уже было приоткрыла рот, но тут вдруг вспомнила, что она должна быть в квартире одна. Ее Надька сейчас на работе, и никто из подруг не просился к ней на ночь с любимым человеком.

Откуда мужик?

Оксана резко села на диване, но было уже поздно.

Валерий прыгнул на нее сверху и отработанным движением сдавил Оксане одной рукой горло, а второй с силой острием лезвия ножа ткнул в живот.

Оксана вздрогнула и замерла.

– Тявкнешь – и абзац тебе, поняла? – прошипел Валерий, сжимая горло сильнее.

Оксана не ответила, потому что не могла этого сделать. Не могла она и кивнуть. Она что-то слабенько хрипнула, и Валерий понял, что девка сдалась.

– Вот и умничка, – прошептал он, продолжая сжимать Оксане горло.

Пока смерть Оксаны была Валерию не нужна, и он чуть расслабил пальцы, чтобы бабенка не крякнула раньше времени. Сперва она должна отдать кассету.

Оксана четко поняла, что это конец. На нее напал маньяк, и что бы потом ни случилось, если она хочет выжить, то единственный ее шанс – это улучить момент и действовать быстро и отчаянно.

А жить-то хотелось.

– Ты мне сейчас отдашь кассету, и я спокойно уйду, – мягко сказал Валерий, – если бы я хотел тебя убить, то уже бы это сделал.

«Точно маньяк», – подумала Оксана и постаралась, чтобы бандит почувствовал, как она расслабилась. Пусть немного успокоится, придурок.

– Где кассета? – спросил Валерий. – Отдай ее мне, и я уйду.

Он с удовольствием ощутил, как вспотело под его пальцами женское горло.

«Боится, отлично», – подумал он.

Оксана осторожно покосилась налево в сторону буфета, где у них с Надькой стоял давно уже не работающий магнитофон и валялись какие-то истертые кассеты.

Валерий, уловив ее движение, убрал руку с ножом и, не отпуская горла, положил левый кулак Оксане на лицо. Нож бросать было нельзя.

Он собирался прикрыть ей глаза ладонью и внимательно осмотреться в комнате.

Оксана поняла, что сейчас ее убьют.

Издав какой-то непонятный звук, она дернулась вниз, одновременно быстро согнула ноги в коленях и ударила Валерия коленями в спину.

Чтобы не потерять равновесия и не упустить дуру-бабу, Валерий уперся левой рукой Оксане в висок. Его правая рука проехала по ее горлу чуть выше.

Оксана постаралась вывернуться, задергала руками и ногами, елозя всем телом по простыне.

Валерий крепко сжал руки, шея Оксаны, получив резкий изгиб влево, хрустнула.

Дрожь волной промчалась по телу Оксаны, все ее тело расслабилось и обмякло. Это были последние движения в ее жизни.

Валерий вздохнул и соскочил на пол, складывая нож и убирая его в карман.

– Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, – прошептал он, – если тебе так больше нравится.

На всякий случай, руководствуясь осторожностью и опытом, Валерий приложил ладонь тыльной стороной к шее Оксаны.

Пульса не было.

– Ты нечисто сработал, – прошептал Валерий сам себе и подошел к буфету.

Находясь между жизнью и смертью, люди обычно не врут. Они не успевают сообразить, что это можно сделать.

Если эта баба посмотрела на буфет, значит, кассета где-то здесь.

Не спеша, чтобы не пропустить то, что нужно, Валерий растворил обе дверки буфета и очень внимательно изучил содержимое всех его полок.

Кассет набралось шесть штук.

Рядом с буфетом, дальше вдоль стены стоял второй диван. Валерий нагнулся, приподнял его с ближнего края и отодвинул от стены. Послышался скрип.

Шепотом выругавшись, Валерий опустил диван на пол и прислушался. Затем присел на корточки и осмотрел пол. Среди мелкого мусора никаких больше кассет он не обнаружил. Тогда Валерий прощупал весь диван и, вернувшись к буфету, засунул руку под него и выгреб все, что там накопилось.

Кассет больше не было.

Вытащив магнитофон, Валерий попробовал его включить, но у него это не получилось.

Обшарив всю квартиру, Валерий понял, что нужно уходить.

Если среди кассет, которые он сейчас заберет с собою, не окажется той, из-за которой он все это провернул, то придется плотно садиться на слежку за этой хатой. Потом отслеживать похороны этой глупой суки и искать того парня.