-- Алло, - кисло сказали в трубке.
-- Привет, - сказал Максим игриво. - Что, не рада меня слышать?
-- Ты кто? - сказали, переходя от безразличности к раздражению. - Алло!... - и потом, после небольшой паузы. - Ой!.. Это ты?... Вот уж не ждали, так не ждали...
-- Кто это, кто это? - защебетал голос рядом с трубкой. - Катька, ну кто это?
-- Отстань. Это Макс, - сказала Катя в сторону.
-- Маакс! - завопила Илона. - Надо же! Ой, Маакс! Он такой пушистый!
Что это они там, совсем обдолбались, подумал Максим. Какое сейчас время суток? Вроде утро... Вменяемые они или нет?
-Тут маза появилась, - заговорил он проникновенно. - Отдохнуть недельку. Шикарная точка - зеленый мыс. Кругом безбрежные пространства... Как, есть настроение?
-- Ммм... - сказали в трубке задумчиво.
Впрочем, соглашение сторон было достигнуто довольно быстро. Настроение у Максима сразу улучшилось, потому что в перспективе появились какие-то занятия. Он пошел в ресторан и пообедал гречневой кашей с привычным с детства общепитовским вкусом. Оптовики уже были там же всей компанией, наворачивали за пятерых и беспокойно стреляли глазами по сторонам, грязно приставая к официанткам. Максим посмотрел на них снисходительно и с чувством превосходства. Потом он вышел за территорию и отправился на поиски цивилизации. Надо было как минимум купить какие-нибудь джинсы, чтобы не бродить в костюме и не провоцировать население, а также сделать припасы на несколько дней. Еще следовало пойти договориться насчет сауны, потому что конкуренты могли упасть туда на несколько дней, по всему видать, мужики здоровые... в общем, неожиданно появилось много дел. Разыскав в поселке магазин, Максим с тоской долго изучал содержимое винных полок, водя глазами по длинной шеренге из различных сортов "Балтики" и "Сибирской короны". Он вдруг обнаружил, что очень хочет самого обыкновенного пива, но в картину, нарисованную им в дальнейшей перспективе, пиво не въезжало никак. Наконец он принял компромиссное решение - пиво ему одному и на сегодня, а все остальное - троим и назавтра... Наконец, когда все было куплено и доставка организована, Максим с наслаждением завалился на кровать в собственном номере с бутылкой пива, хвостом вяленой корюшки и телевизионном пультом. Жизнь впервые за последние несколько дней показалась ему если не прекрасной, то хотя бы в какой-то мере нормальной и упорядоченной. Артист тут с другом... Максим попрыгал спиной на кровати. Ишь ты. Ну и подумаешь, артист... Мы сами артисты такие, что диву даешься...
Спал он крепким здоровым сном, даже не реагируя на то, как под окном какие-то вдребезги пьяные мужики хором тянули жалобными голосами: "Сиреневый тумаан... над нами проплывает...." Один только раз он лениво перевернулся с боку на бок, и на фоне продолжающего сна у него проскользнула мысль: сейчас встану... бутылкой засвечу с балкона... но затем мысль пропала, и он заснул.
Утром Максим встал, не надеясь особенно на горничных, сдвинул в угол пустые бутылки, смахнул с постели рыбные кости и отправился к станции встречать гостей.
Гости прибыли с опозданием на час. Он долго ждал, развалясь на лавочке, выпив еще две бутылки пива и успев изучить площадь до самых мельчайших подробностей. Вот, наконец, загудела отходящая электричка, из прохода посыпались прибывшие, и среди них два гибких силуэта волокли, сгибаясь от тяжести, сумки и о чем-то эмоционально переговаривались по дороге. Катя была в чем-то красном, озабоченно осматривала сломанный ноготь, и была, как обычно, на кого-то сердита. Илона была весела, растрепана, очаровательна, и на скуле у нее почему-то была тонкая длинная царапина. Либо с кем-то подралась, либо очередное приключение. Либо и то и другое одновременно. Не забыть им сказать про артиста, подумал Максим. Пропрутся...
-- Солнце мое! - сказала Катя, степенно поставив сумку, и одной рукой обняла Максима, а другой отпихнула Илону. - А ты не лезь перед старшими, Илона Юрьевна, очередь соблюдай.
-- Катька! - взвыла Илона возмущенно и на всю пристанционную площадь. - Ну, ты стерва! Всегда норовишь мужику первая на хрен наскочить!
И она повисла на Максиме с другой стороны. Проходивший мимо селянин в сдвинутой на лоб кепке, с дубовым от загара лицом, со стаканом мороженого в руке, покосился на их скульптурную группу, сделал какой-то вывод про себя и пошел дальше.
-- Это хорошо, - говорила Катя, пока они запихивали вещи в багажник местного такси, - что за границу не надо. А то ж я подумала - в за границу.
-- Да, а то ты как сказал "Зеленый мыс", мы подумали, что это где-то на море! - воскликнула Илона. - Ну, Маакс! Такой прикольщик!
-- А чем вам заграница не угодила? - осведомился Максим.
-- Да ничем, - сказала Катя, и они сели в машину. - Загранпаспортов-то нету. Я ж нигде не была. Эта вот шалава, - она ткнула пальцем в Илону, - была в Израиле. Только без паспорта вообще. Без никакого. Без регистрации и прочих бюрократических ноу-хау.
-- Это как? - спросил Максим.
-- Да так. Очухалась, дура, в самолете...
Водитель крякнул, ничего не говоря, и переключился на вторую скорость.
-- С нашей границей, предположим, понятно, - сказал Максим. - А Израильскую-то ты как пересекала?
Илона пожала плечами, а Катя пояснила:
-- А что Израильская. Когда там все наши люди.
-- И как в Израиле, хорошо? - спросил Максим, не поверив ни единому слову. Хотя, если вспомнить события последнего времени, все может быть. Принципиально.
Илона снова пожала плечами и мечтательно улыбнулась.
-- А что она там видела-то? - сказала Катя, храня полную серьезность на лице. - Кроме койки? Она ж и не видела, что там море есть...
Тут же на Катю обрушился град возмущенных ударов легкой голубой сумочкой.
-- Ты зараза, зараза! - завопила Илона. - Ничего подобного, все я видела, есть там море, есть! Я знаю.
-- Девки, - сказал Максим внушительно, наводя порядок. - Тихо. Ехать мешаете.
Водитель покосился на Максима уважительно, перевалил через переезд, и машина, ныряя на битом асфальте, поплыла через поле к дому отдыха.
Через несколько дней, когда Максим экспериментально установил оптимальную дозу для каждого и правильный режим, жизнь вошла в колею, и дни полетели один за другим. Поэтому сколько точно прошло с начала его вынужденного отдыха, он не знал, не был уверен. Счет времени и правильным датам вели Катя с Илоной. Им нужно было выходить на работу и в институт, а ему - не нужно. В тот день он тоже не помнил, какое точно число. Они как раз вышли в холл и двигались к ресторану на обед, все трое. Максим шел впереди, девушки по бокам, опухшие от интенсивности отдыха оптовики, сидевшие с местными дородными красавицами, завистливыми взглядами провожали тонкие девичьи фигурки, из колонок доносились фальцетные "Белые розы", затухая в ковровых дорожках и фикусах, и где-то хрипел пылесос. Внезапно из-под кадки, с шелестом раздвигая головой длинные листья, поднялась навстречу понурая встрепанная личность. Капитан разбитого корабля. Максим сперва не узнал, потом, узнав, сделал вид, что не узнает, по-хозяйски облокотился на Илонино плечо и попытался пройти мимо, но Сергей загородил им дорогу. Пришлось остановиться и, во избежание разговора наедине, тормознуть эскорт - двумя руками, за пояса джинсов, отмечая боковым зрением восторженную оторопь оптовиков при этом жесте.
-- Ну вот, Макс, - пробубнил Сергей себе под нос. - Вот он я. Хочешь драться, так бей. Добей меня совсем.
Он не просто чувствовал себя неудобно. Произошло что-то очень неприятное, едва ли не катастрофическое. Таким Максим его никогда не видел. Дрожал он сам, мелко дрожал, чуть ли не со слезами, его голос, на нем все висело - пиджак, рукава, брюки, и даже голова висела как-то бессильно, даже кустистые брови надломились домиком и повисли. Перед Максимом стоял словно большой напуганный бассет-хаунд.
-- Ага, - сказал Максим зло, обращаясь к девушкам. - Это вот тот самый хорек, большой начальник. Друг детства! Специалист по чужим женам... Что ты явился? Приказ об увольнении мне привез? В память о школьной дружбе?