— Тебе дать меч? — широкая ладонь Берда снова упала на потертую рукоять. Он готов пожертвовать своим заветным оружием. Я прекрасно знал, как он дорожит этим мечом. Лунные блики плясали по серебряному навершию, отлитому в виде львиной головы. Славный меч, хороший, длинный… бесполезный. По крайней мере, для меня. Поэтому я лишь сухо проронил:

— Нет.

— Арбалет? — предложил Диркот.

— Нет.

— Может, возьмешь пару солдат? — Берд кивком указал на пехоту.

— Нет.

— Боишься поделиться тайной? — предположил бывший вассал.

— Они славные воины, но… они просто не поспеют за мной, — разъяснил я, с уважением оглядывая пехотинцев.

Снова молчание. Никто не сводил с меня глаз. Никто не спорил и не пытался остановить. Ночь замерла и немо таращилась на меня мириадами задумчивых звезд. Никто, даже она, не могла понять моих замыслов. Никто, даже она не могла приоткрыть плотный занавес, закрывающим мой разум. Никто, даже она не ведала моих желаний…

Я ждал. Тишина снова натягивалась, как тетива лука. Лишь кони одиноко фыркали во тьме. Лишь латные ноги поскрипывали в стременах. Лишь тьма журчала и текла впереди. И вдруг тишина лопнула. Берд медленно отступил на шаг, словно давал мне полную свободу. Словно сошел с пути, который загораживал. Хотя мне в другую сторону.

— Что ж, тогда иди, — кивнул новый глава. От него запахло пониманием и легкой горечью. Ему действительно не хотелось расставаться со мной. Быть может, ему вспомнилось, как недавно я был его бароном? Пусть и мнимым, пусть и недолго. Он окатил меня внимательным взглядом. От него повеяло теплом. И он добавил:

— Да поможет тебе удача. Нашему господину она не помогла. Хотя и сияет на его гербе… Сияла. Ступай.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я и коротко поклонился. Ему, и всем остальным. — Мне тоже понравилось коротать с вами время. Вы — настоящие воины. При случае, я расскажу о вас. И расскажу все самое лучшее. Ведь иного просто нет.

Все смотрели на меня расширенными глазами. В одних я улавливал интерес, в других подозрение, в третьих зависть, в четвертых непонимание, в пятых скорбь, в шестых печаль. В некоторых даже стыд. Но во всех неизменным оставалось одно — благодарность. Ведь они, и вправду, как дети. А дети очень чутко ощущают искренность.

Но каковы бы ни были их чувства, они уже не могли изменить моего желания. Я еще раз кивнул, в последний раз улыбнулся, порывисто развернулся, и мягко побежал.

Вот так просто и без лишней суеты я расстался с отрядом барона Лоя де Гарра. Причем в столь переломный момент. Потому как, то было мое желание. Я с удовольствием продолжил бы путешествие с ними, но оно уже представлялось завершенным. Лес же манил своей новой тайной. И я не смог противостоять ее соблазну. Вернее — не желал.

Последнее, что я запомнил — глаза Хельда. Усталые, измученные. Но теперь в них вспыхнула надежда. Он молча сидел у дырявого борта повозки, но я расслышал его желание: «Встретишь его, вырази всю мою безграничную благодарность. Есть еще настоящие мужчины».

Я кивнул, и он понял, что я обращаюсь именно к нему. Затем я подмигнул. Нет, не ему — его путам. Они очень удивились — ведь не часто им подмигивают. Но, подумав, расплелись и опали. Разбойник вздрогнул. Из его груди вырывался призрачный запах свободы.

11 Философский призрак

Из моей груди тоже вырывался крик пьянящей свободы. И я упоительно кричал, сотрясая мир волнами радости. Но никто не слышал моего крика, ибо я умею кричать безмолвно. Отряд остался позади. Многоликие желания воинов таяли, превращаясь в прошлое. Ноги сами несли меня по ночной траве. Луна и звезды вливали новые силы. Чем дальше я уходил, тем легче и неприметнее становились мои шаги.

Я обернулся. Отряд издали напоминал грозно ощетинившегося ежа. Стальные иглы алебард торчали над щитами и шлемами. Они холодным блеском украшали мрачное однообразие ночи. Воины все еще стояли и ждали неведомо чего. Для них столько загадочных событий сразу — слишком много. А для меня — нет. Просто одно событие стало причиной другого. Мне очень захотелось встретиться с убийцей барона.

Я не знаю — почему; не ведал зачем? Лишь понял — я очень этого хочу. И желание лилось в ноги, подхватывало их и несло дальше. В последний раз обернувшись, я помахал рукой оставшимся людям, желая им достичь задуманного: добраться до границы, соединиться с королевскими силами, одолеть противника. Но никто не ответил. То ли они уже не видели моей фигуры, то ли горечь потери сдавила их настроение? Впрочем, меня то уже не тревожило, ибо впереди поджидало очередное испытание.

Вскоре я достиг границы леса. Листва с шорохом расступилась, приглашая под угрюмо нависшие своды. Я улыбнулся, приветствуя лес, и смело нырнул в его мрачные владения. Тьма плотным клубком оплела меня, но запутать не смогла — ведь я способен бежать, даже прикрыв глаза. Поэтому я и прикрыл глаза. А после снова открыл. Какая разница?

Уснувшие деревья недружелюбно поскрипывали, встревоженные моим внезапным появлением. Я извинялся, уповал на то, что стараюсь быть подобен человеку. Они бубнили что-то невнятное, однако по тону я разобрал — они недовольны. Я вздохнул, пожал плечами, и просто растворился во тьме. Растворился в звуках леса, растворился в его запахах. Но не исчез, и продолжал бежать, оглядываясь по сторонам.

Я парил по лесу сонным вздохом листвы, крался меж крон протяжным стоном ветвей. Я шуршал травой и кустами, развевался грибным духом и сырой прелостью мхов. Я семенил муравьем, и фыркал ежиком. Махал рябым крылом филина, смотрел свысока его желтым глазом. Я прыгал с ветки на ветку гибкой рысью, вдыхая влажным носом прохладу ночного леса. Вспыхнул звездами среди ветвей, отразился блеклой луной в тихом лесном потоке. Сверкнул рыбьей чешуей, проплыл в холодной воде, ужом выскочил на берег. Скакнул в кусты зайцем, пробежал немного, оскалился волчьим оскалом, вновь понюхал воздух, и припустил быстрее.

Еще очень хотелось хрюкнуть кабаном, выразив тем самым безграничное счастье, но вдруг я замер. Насторожился. Шерсть на загривке встала дыбом… Нет, то не шерсть — то мои волосы. Вокруг темнели обомшелые буковые стволы, обвитые плющом грабы и вязы. Поодаль дремал старый дуб. Я потянул воздух… повернулся, снова потянул, еще раз повернулся…

И взял след. Тьма сразу расступилась, будто ее прорезал тонкий луч. Я победно ухмыльнулся, расправил плечи, качнулся и легко заскользил вдоль луча. Плащ рваными лохмотьями колыхался за спиной, подталкивая вперед. Он ни разу не зацепился даже за самую колючую ветку. Ни разу не запутался даже в самом непролазном кустарнике. Он нес меня, не давая касаться земли. Я мчался неведомой тенью, спеша по указанному следу.

Неожиданно на пути возникло болото. Я собрался с силами, не ведая — смогу ли перелететь лесную топь? Края болота я не видел. Но в последний миг передумал. Твердые кочки вспыхнули спасительными островками, словно приглашали смело пуститься по ним. Я принял приглашение и большими прыжками побежал дальше.

Над болотом стояло дружное кваканье. Из-под ног то и дело выпрыгивали лягушки. В скупом свете мелькали их бугристые спины и лапы. Я старался не наступать на скользких жителей, дабы не прерывать их завораживающих песен. Тут и там лопались большие пузыри. Изредка попадались змеи, замершие меж широких лилий и утопленных коряг. Местами торчали гнилые зубы трухлявых пней. Меж ними бродили высокие худые тени, внимательно рассматривая воду под тонкими ногами. Иногда они резко сгибались и распрямлялись, поймав ужин.

Я перелетал с кочки на кочку. С одного пенька на другое поваленное дерево. Шаг за шагом, прыжок за прыжком, болото пробежало под дырявыми сапогами. Я взлетел в последний раз, и приземлился на прибрежную твердь.

Замер. Прислушался…