«Форменная» девушка жестами показывала, что я должна делать. Снять туфли — пожалуйста. Снять пиджак — вот вам пиджак. Заглянула в туфли, помяла руками пиджак. Улыбнулась, показала жестами: расставить руки, расставить ноги. Провела по телу какой-то штукой (бомбоискателем!), потом деликатно ощупала меня руками. После этих процедур я надела свои вещички, и мы обе вышли. Но это было еще не всё. Она взяла мою сумочку и, перевернув над пластмассовой коробкой, всё оттуда вытряхнула. То же проделала и с косметичкой. Прощупала у сумки подкладку, улыбнулась и жестом показала, что можно складывать всё обратно. И ушла. Я стояла, глядя с изумлением на рассыпанное добро. Среди бумажника с деньгами, записной книжки и всяких мелочей, существующих исключительно для того, чтобы поддерживать фейс в надлежащем виде, сверкнули прозрачные камушки. Не бриллианты, но всё же. Мои потерянные серебряные сережки с фианитами! Я ведь раз пять перетряхивала эту сумку после возвращения из летней поездки в Россию, и не нашла их. Не чудо ли? Так что от личного досмотра я еще и компенсацию (даже радость) извлекла. Чего нельзя сказать о моем муже. Он со смущенным лицом раскладывал по карманам ключи, кошелек и прочее, ясно было, что никакой радости ему не досталось. Не может повезти всем, заключила я. Тем более что он ничего и не терял. В самолет нас провели уже самыми последними. А за что нас (только нас!) подвергли обыску, таких с виду приличных людей? Или за то, что мы из Израиля, кишащего террористами, или, что мы не американцы? «Потому что мы не знаем английского, и не ответили на какие-то вопросы, — изрек мой муж и добавил: — Вернемся домой, иди на курсы! Хватит унижений!»

Однако дорожные приключения на этом не закончились. Только мы обосновались на своих местах, и только я успела поделиться своей приятной новостью, подошел молодой мужчина в форме и позвал мужа за собой. И нет его и нет. Вот-вот взлетим, а мужа не отдают. На этот раз точно арестовали! Я встала и с возмущением произнесла:

— Where is my husband?

Уже приготовилась идти на выручку, но, о счастье! — мужа вернули! Он шел по проходу, и только сел, как самолет поехал к месту взлета. Оказалось, что у нашего чемодана потерялась бирка, и муж должен был его опознать (как вычислили владельца — загадка). Как он объяснялся, уму непостижимо, но все-таки сумел подтвердить, что чемодан наш, и вернулся, довольный собой. «Хорошо, что чемодан вообще не отправили обратно в Израиль, — резюмировала я, — там ведь все наши подарки! — И добавила: — Учи английский, дорогой!»

Я еще была не в курсе, что чемоданная эпопея на этом маленьком недоразумении отнюдь не закончилась, но об этом потом.

В данный момент я лишь пришла к выводу, что мы отправились в путешествие в не самое удачное время, а потому удивляться и, тем более, оскорбляться «личным досмотром» не следовало. После посягательства на американские устои, на безмятежный до сих пор образ жизни, американцы будто проснулись и с подозрением стали относиться ко всему, что не является американским достоянием, будь то человек, или багаж. Странно даже, что нашу объемистую сумку и туго набитый чемодан только просветили, а не перетряхнули, как у некоторых. С нас всего-то сняли туфли и пиджаки, проверили мою сумочку и, в результате этого неуважительного ко мне действия, я обрела свою драгоценную потерю. Радоваться надо! А если еще вспомнить все треволнения с приобретением билетов, радоваться надо в пятикратном размере. Заказав билеты на перелет швейцарской компанией SWISS, я потянула с оплатой. Вот-вот США нападут с обещанной акцией возмездия на Афганистан, а Ирак посулил в таком случае разбомбить Израиль, и тогда о каком вылете может идти речь! Решившись, наконец (всё тихо), я оплатила билеты, и на следующее утро раздался звонок из агентства. Компания SWISS обанкротилась и, скорее всего, наши деньги пропали. Одна тысяча шестьсот долларов!! А как же железные заверения агентессы — SWISS надежна и известна как швейцарский шоколад и швейцарский сыр. Сыр и шоколад остались, а компания — увы! Это был удар, стресс. Но через два дня всё образовалось, мне зачли уплаченную сумму и дали билеты на родной «Эль-Аль» до Брюсселя, а дальше «Дельтой», американской компании. Пришлость только малость доплатить — ерунда по сравнению с первоначальной, едва не утраченной суммой.

Так что, прибыв на место, в объятия детей, то есть, дочери и зятя, мы решили, что всё прошло хорошо. Об обратном пути (еще ведь и «Дельта» вполне может совершить такой же оверкиль) думать было еще рано.

Да, жизнь учит-учит, но когда-то все-таки научит! Мысль, что пора изучать английский, прочно засела в моей голове. И дети эту мысль, уже высказанную вслух, всемерно поддержали и укрепили. Зять каждый день подсовывал мне листочки с английскими текстами, а я их лениво отодвигала — потом, потом. Действительно ведь — некогда! Поехали туда, поехали сюда. Будем смотреть Атланту, штат Джорджия, в прошлом году мы смотрели Даллас и штат Техас — фирма, где работает зять, месяц назад перевела его на новое место.

Везет же людям (нам), жили себе жили в России, ни о чем подобном не мечтали, Тель-Авив и Америка и во сне не снились. Не жившим в СССР этого не понять никогда.

Наконец-то я познакомилась со своим двоюродным братом Оскаром, которого не видела никогда в жизни. Два брата, Оскар и Леня (Леню я знала) уехали из Харькова в начале 90-х, когда Горбачев открыл «железную дверь», и лавина евреев в эту дверь ломанулась. Но только часть из них отправилась на историческую родину, благоразумное большинство двинулось в благополучную Америку. Леня живет в Нью-Йорке, имеет собственную квартиру и хорошую работу, а Оскар осел в Атланте и купил дом, в кредит, разумеется, всё значительное в Америке (как и в Израиле) покупается в кредит. И за этот дом надо выплачивать еще много лет, так что он свой условно. Но все же, это вам не съемная квартира. ДОМ, в котором живешь как у себя дома, где хочешь, вбиваешь гвозди, и что желаешь, то и перестраиваешь. Еще и лужайка своя, и сосны, и шишки, и белки с бурундуками. Хочешь, загорай, хочешь, лужайку копай и засаживай цветами, или петрушкой с укропом — вот уж чего сделать Оскару и в голову не приходит, увял российский садовый менталитет.

Оскар провел с нами экскурсию по дому, начав со второго этажа с двумя спальнями, кабинетом, ванными и еще чем-то, а на первом обширная кухня и еще один кабинет, широкая дверь ведет в гараж на две машины, и еще обширный подвал, с котельной. Кажется, подвал — его любимое место в доме. «Вот, строю потихоньку, хочу здесь сделать еще две комнаты… вот тут туалет будет…».

— Зачем? — не поняла я, помня, что в доме несколько комнат, два кабинета и три туалета, один маленький рядом с кухней, и два наверху, с шикарными ванными комнатами, а хозяев только двое, сын недавно женился и ушел жить к жене. — Сколько вам надо комнат и туалетов?

— Ну так… хочется…

— Хобби у человека такое — строить, — пояснила мне потом дочь. — Поняла?

Но я не поняла. То, говорят, продавать надо дом, слишком велик для двоих, и тут же строят.

— Ты что, не знаешь, что такое хобби? — с явным намеком спросила дочь.

Ага, значит, то же, что у меня. Что-то всегда пишу-пишу, непонятно, зачем. Ну, если это тоже хобби. Вот так и живешь, не понятая никем. Но и других ведь тоже не понимаешь.

Кажется, мы семьями взаимно понравились, и взаимные визиты были частыми. Не напрасно говорят, что полные люди добрые — жена Оскара Люда, довольно полная женщина, по моему мнению, добрее и щедрее всех полных, вместе взятых. Готова в любой момент объять вниманием, гостеприимством и заодно осыпать подарками. Но доброта и отзывчивость, видимо, характерна только для нашего, советского и постсоветского сознания. О том, что человек человеку «друг, товарищ и брат», здесь надо забыть прочно и поскорее. Человек человеку НИКТО. Не могу, разумеется, говорить «за всю Америку», но могу привести один пример.