Неизбежно возникают вопросы: а что же органы госбезопасности, разве они не могли обнаружить таких агентов влияния, такие «нетрадиционные источники», почему не привлекали их к ответственности? В приведенной немного ранее выдержке из книги Ю. И. Дроздова «Вымысел исключен…» отчасти содержатся ответы на эти вопросы, по крайней мере, там, где затрагивается огромная сложность вскрытия и разоблачения подобных «источников» ЦРУ. Органам КГБ, пока они не закончили свое существование вместе с Советским Союзом, приходилось, конечно, сталкиваться с такими действиями и явлениями, которые с полным основанием необходимо отнести к покушению на государственные интересы и безопасность СССР со стороны людей, облеченных властью. Эта информация докладывалась высшему руководству Советского Союза (не станем повторять некоторые известные факты и называть конкретных лиц). Но тут срабатывал так называемый номенклатурный фактор — запрещение органам КГБ заниматься определенными категориями государственных и партийных руководителей. Серьезные подозрения в отношении возможных агентов влияния и «нетрадиционных источников» ЦРУ у советской разведки и контрразведки возникали. Однако этого недостаточно для привлечения тех или иных лиц к ответственности. В ЦРУ существовал особый порядок оформления материалов от «источников», зачастую работа с ними вообще не отражалась в досье на агентуру. Посольской резидентуре ЦРУ в Москве запрещалось выходить на контакт с агентами влияния, с ними работали, только когда они выезжали за пределы страны, — в самых безопасных условиях. В конце 80-х годов уже несложно выехать за рубеж, границы Советского Союза, а затем и России стали «прозрачными»; КГБ было непросто «нащупать» агентов влияния и «нетрадиционные источники» ЦРУ. А если это происходило, вступали в действие факторы, о которых упомянуто выше.
Надо отдать должное ЦРУ: располагая большими денежными средствами, оно мастерски использовало потребительскую психологию людей, намеченных им в качестве объектов вербовки.
Подполковник Сметанин, сотрудник военного атташата при посольстве СССР в Лиссабоне (Португалия), предложил ЦРУ выдавать известные ему секреты за миллион долларов. В конце концов стороны сторговались на меньшей сумме — 380 тысяч долларов; Сметанин (напомним) получил в ЦРУ псевдоним «Миллион».
То ли о примере Сметанина прослышал другой предатель, Шеймов, то ли эта цифра стала какой-то магической, но, по американским источникам, Шеймов затеял тяжбу с ЦРУ именно из-за такой суммы. В американской демократии можно гордиться тем, что суд может принять подобный иск. Предатель обвинил Лэнгли: вместо обещанных денег ему дали лишь мизерное пособие.
Этот неприятный для ЦРУ судебный процесс в истории американской разведки не единственный и даже не редкий. ЦРУ вынуждено тратиться на своих бывших агентов и отбиваться от них, когда те становятся слишком назойливыми.
Еще один «феномен» сотрудничества с иностранными разведками граждан нашей страны, владеющих навыками обработки прессы и кое-какими ведомственными секретами. Целый ряд уголовных дел такого характера расследовался органами дознания и поступал в российские суды. Обвинения, предъявлявшиеся подозреваемым в шпионаже, отвергались адвокатами под тем предлогом, что переданные ими иностранным разведкам материалы извлекались из «открытых источников». Судебные инстанции оказывались в затруднении: налицо контакты обвиняемых с иностранными спецслужбами, обвиняемые даже не отрицают, что получали от них значительные денежные суммы.
Возможно, привлеченные к суду российские граждане действительно не намеревались становиться иностранными шпионами, но, кажется, трудно опровергнуть тот факт, что они осознанно шли на контакт с иностранной разведкой и при этом вели себя как ловкие мошенники.
Ущерб от предательства огромен, он велик для деятельности органов государственной безопасности из-за измены сотрудников спецслужб нашей страны. Мне пришлось как-то разговаривать на эту тему с одним из ответственных сотрудников ЦРУ. «Успехи американских спецслужб в раскрытии советских агентов в США, — сказал разведчик Лэнгли, — на сто процентов зависели от наших «кротов» и ваших предателей». Пожалуй, это правда, если не слишком придираться к точности арифметических выкладок.
Возможная основа привлечения к сотрудничеству — неудовлетворенность кандидатов в агенты служебным и семейным положением, корыстолюбие, авантюристические наклонности, отклонения в поведении. Не брезгует ЦРУ и людьми с уголовной биографией. Так, на контакт с американской разведкой бакинского инженера Р. толкнуло стремление выехать из СССР с помощью ЦРУ, чтобы избежать ответственности за совершенное преступление. Возможность приобретения агентуры из уголовной среды, из числа лиц, связанных с организованной преступностью, предусматривают и новые инструкции ЦРУ. Ценность потенциального агента определяется в таком случае его связями в государственном аппарате страны, с представителями политической элиты, его личными способностями. Криминогенная ситуация в России, коррумпированность правительственных чиновников — соблазнительная основа к организации вербовочной работы «на самом верху».
Если ЦРУ удавалось обнаружить у избранных им кандидатов на вербовку какие-то слабости и прегрешения, в ход пускались разные приемы обработки, начиная от «полюбовных сделок» до шантажа и принуждения с использованием компрометирующих материалов, как, например, в акциях вербовки Попова, Огородника, Филатова (их шантажировали разоблачением любовных похождений). Запугивали раскрытием совершенных спекулятивных сделок, использовали склонность к авантюристическим поступкам и тягу к «острым ощущениям».
Так, агент СИС Кузичкин (работал в посольстве СССР в Иране) погряз в житейских невзгодах, много пил. Испугавшись досрочного отзыва из заграничной командировки, пошел на предательство.
В первые послевоенные годы ЦРУ вербовало агентов из числа оказавшихся за пределами нашей страны советских граждан — так называемых перемещенных лиц и перебежчиков. Они, как правило, были полностью зависимы от спецслужб США и Великобритании, от эмигрантских националистических организаций, сформированных из представителей этнических групп, населяющих нашу страну, — украинских, прибалтийских, белорусских националистов, а также Народно-трудового союза. Такие агенты забрасывались в Советский Союз нелегальными путями — морем, самолетами, через сухопутную границу. Агенты использовались для диверсионно-террористических целей, сбора разведывательной информации (главным образом о военных объектах), создания «очагов сопротивления». В большинстве своем враждебно настроенные к существовавшему в СССР строю, они были готовы к крайним формам борьбы, не ожидали прощения за совершенные в прошлом преступления против своей страны. По существу, это агенты-нелегалы, ЦРУ подогревало их обещаниями щедрого вознаграждения. Они использовали фиктивные документы, действовали методами нелегальной работы. После провала операции «Редсокс» (засылка агентуры в СССР нелегальным путем) ЦРУ, по имевшимся данным, к использованию этой категории агентов-нелегалов не прибегало.
Неправомерно считать, что вербовка советских людей осуществлялась ЦРУ преимущественно на основе их компрометации, как и утверждать, что определяющее значение имели идеологические мотивы. «Я не говорю, что все так называемые перебежчики перешли на Запад по идеологическим мотивам, — пишет Аллен Даллес, — у некоторых это было вызвано неудачами на службе, у других — боязнью смещения с должности или чего-нибудь худшего из-за перетрясок режима. Некоторых заманили материальные блага на Западе». По вполне понятным причинам, правда, в западных средствах массовой информации (зачастую с подачи ЦРУ) разоблаченным американским шпионам стремились придать ореол идеологически мотивированных «инициативников». С подобным подходом тесно смыкалась кампания в некоторых наших газетах по перекрашиванию осужденных агентов ЦРУ в «политических заключенных» и «узников совести».
Существенное место в приобретении агентов из числа советских граждан занимал так называемый инициативный шпионаж — использование лиц, которые сами предлагают свои услуги спецслужбам иностранного государства. «Инициативный шпионаж» имеет столь же древнюю историю, как и сама разведка. Значительная часть агентурной сети ЦРУ формировалась за счет «инициативников». Агенты, приобретенные посольской резидентурой ЦРУ в Москве в 70—80-х годах, — это на сто процентов «ииициативники», другого способа вербовать агентов у самой резидентуры в тот период не существовало. Американская разведка с полного согласия высшего руководства страны создавала для этого благоприятные условия. Прежде всего это широкая кооперация резидентуры с подразделениями ведомств, представленными в посольстве, — государственным департаментом, министерством обороны, ЮСИА и другими. По согласованию ЦРУ с этими ведомствами их сотрудники в посольстве обязаны оказывать резидентуре помощь в установлении контактов с «инициативниками». В духе корпоративности действовали и другие находившиеся в нашей стране американцы — коммерсанты, журналисты, туристы и т. д.