В российском законодательстве такой меры, как пожизненное заключение за шпионаж, не существует. Правители зачастую проявляли непонятное милосердие к шпионам иностранных разведок и захваченным с поличным разведчикам.

Во многих странах Западной Европы большинство населения выступает за применение исключительной меры наказания (Польша, Венгрия, Чехия и др.). Да и в нашей стране отнюдь не существует единого мнения на этот счет. Речь не идет о применении смертной казни за предательство в мирное время или о «мести» государства за измену, скажем, в отношении лиц, нарушивших присягу. В наше жестокое время странно слышать, что покарать убийцу, вооруженного грабителя или садиста-насильника может лишь Всевышний. Трудно игнорировать настойчивые требования сохранить исключительную меру наказания для преступников, совершивших убийства с особой жестокостью, для террористов, уничтожающих десятки и сотни невинных людей.

Органы государственной безопасности нашей страны считали своей задачей не давать иностранным разведкам развернуться, сбивать их агрессивный настрой, предотвращать разведывательные акции в отношении граждан. Важное направление работы, в том числе, конечно, по линии борьбы с американской разведкой, — помощь попавшим в беду, оступившимся людям, попытка вывести их из тех ситуаций, созданных иностранными спецслужбами, за которыми могла последовать измена Родине. Есть немало примеров, когда советские граждане с готовностью принимали предложенную им органами КГБпомощь и выражали признательность сотрудникам, фактически спасавшим их от падения в пропасть. Это можно проиллюстрировать многочисленными фактами, остановимся лишь на двух, связанных с акциями ЦРУ.

В 1986 году объектом разработки американской разведки стал молодой сотрудник МИДа СССР В., находившийся в командировке в одной из стран Юго-Восточной Азии. Опытный разведчик ЦРУ Стефенс играл на тщеславии молодого дипломата, пытался втянуть его в шпионскую деятельность. Этому способствовали сумбурные политические взгляды В., неудовлетворенность работой, стремление к легкой, веселой жизни. У правоохранительных органов СССР были основания привлечь В. к уголовной ответственности. Однако, учитывая, что благодаря своевременно принятым КГБ мерам существенного ущерба действия В. не нанесли, и принимая во внимание его возраст и семейное положение (в семье маленький ребенок), уголовное дело прекратили. Новая работа, влияние отца-военнослужащего, личный контакт с ним оперативного работника контрразведки привели к тому, что В. осознал, какая беда его миновала.

В 1987 году следственный отдел КГБ возбудил уголовное дело по обвинению в измене Родине в форме шпионажа другого сотрудника МИДа СССР, Д., который, находясь в командировке в одной из стран Южной Америки, был привлечен к шпионскому сотрудничеству американской разведкой. Д. выдал ЦРУ некоторые сведения о советском посольстве в стране пребывания, получил от американцев инструкции по дальнейшей связи, а также денежное вознаграждение. После выяснения всех обстоятельств дела, принимая во внимание степень нанесенного ущерба и его искренние признания и покаяние, уголовное дело на Д. прекратили. Д. оценил этот гуманный шаг.

В 90-х годах заработала «горячая линия» — телефон доверия для российских граждан, которые оказались замешанными в деятельность иностранных разведок. Российская контрразведка противопоставляет этой деятельности нетрадиционные методы. Ввод в действие «телефона доверия» — еще один пример гибкого сочетания силовых и профилактических методов. За несколько лет на «телефон доверия» поступило свыше 900 звонков, из которых более пятидесяти затрагивали сферу деятельности органов ФСБ, в том числе ситуации, связанные с деятельностью ЦРУ. Завербованные иностранными разведками агенты, выражая искреннее раскаяние, делали добровольные признания. На основании Уголовного кодекса Российской Федерации они освобождались от уголовной ответственности.

Небезынтересна одиссея агента американской разведки жителя Ленинграда Смирнова.[21] Вербовкой и использованием его руководил резидент ЦРУ в Москве Майкл Клайн. В деле Смирнова, начинавшего как «инициативник», стремившийся к наживе, использовалась вся шпионская атрибутика американской разведки: тайниковая закладка (камень средних размеров в московском парке «Сокольники»), содержавшая шесть заранее заготовленных писем на подставные адреса ЦРУ в США, якобы написанных американскими туристами; тайнописная копирка; шифроблокноты для зашифровки и расшифровки разведывательных сообщений; таблетки для проявления тайнописи; график радиопередач радиоцентра разведки во Франкфурте-на-Майне; задания ЦРУ по сбору информации. В соответствии с положением Смирнова ЦРУ интересовали проблемы кораблестроения на судостроительных заводах Ленинграда.

Появились и некоторые дополнительные нюансы, возможно, определявшие тактику разведывательной деятельности ЦРУ в конце 80 — начале 90-х годов. Так, стало очевидным (по словам начальника управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области), что «северо-западный регион России, вследствие своего геополитического положения, концентрации промышленных, научных и военных объектов, всегда будет зоной внимательного разведывательного изучения с позиций технической, космической и, естественно, агентурной разведки». Замораживание отношений со Смирновым, по-видимому, вызвано крупными провалами ЦРУ в нашей стране в 80-х годах, вынужденной приостановкой в связи с этим агентурных операций в самом Советском Союзе и поисками более безопасных путей контактов с агентами.

Весной 1991 года Смирнов принял последнюю радиограмму из радиоцентра ЦРУ во Франкфурте-на-Майне: его извещали, что желательно проводить встречи с ним в Варшаве, Праге или Будапеште, давали инструкции по связи с разведкой через посольства США в этих странах, запрещали предпринимать попытки контактов с американскими разведчиками непосредственно на территории нашей страны. Остается добавить, что к операциям по связи с агентом в Ленинграде причастны сотрудники опергруппы ЦРУ, действовавшей под прикрытием генконсульства США, Синтия Фолк и Макгрегор Грей.

Неприятный осадок оставляют появляющиеся время от времени в средствах массовой информации материалы, претендующие на «солидность» и «объективность», о таких предателях и изменниках Родины, как агент ЦРУ Шевченко, агенты СИС Гордиевский, Обухов, некоторые другие лица, совершившие преступления против страны и народа. Их предательству, сотрудничеству с иностранными разведками подыскиваются благопристойные эпитеты, гневное осуждение заменяется восхвалением или попытками отыскать какие-то извиняющие мотивы в совершении ими измены. И уж совсем непонятно стремление предоставить кое-кому из таких предателей трибуну для проталкивания идей, которые им подсказывают хозяева из иностранных спецслужб. Так, по телевизионному каналу РТР, в Программе «Национальный интерес», зрители увидели бывшего сотрудника ГРУ В. Резуна, изменившего Родине в 1978 году: он искал контакты с ЦРУ и СИС и перебежал в Великобританию. Резун не скрывает в своей книжке «Ледокол», что он «предатель и изменник» и заслуживает «самого сурового приговора», но пытается утаить свою связь с английской разведкой.

Вряд ли стоит гадать, какова роль СИС в деле Резуна. Заявления его, что он «никаких секретов не выдал», — детские сказки.

Пытается искать «идейную» основу своего предательства и «Тикл» — Гордиевский. «Я предатель КПСС и КГБ, — заявляет этот изменник из Лондона, — я с детства не любил Советскую власть». Противно слышать это от агента, завербованного с помощью подставленной ему «ласточки», признавшегося в предательстве и в том, что ставил целью перебежать на Запад «не с пустыми руками». Теперь надо отрабатывать полученные гонорары, что «Тикл» и делал, озверев от ненависти к России, в передаче на НТВ от 14 февраля 2001 года.

Некоторые российские телеканалы, казалось, щеголяли друг перед другом своей приверженностью к ругани в адрес органов госбезопасности и «отмыванию» иностранных шпионов. Десятого декабря 2001 года вышла в эфир очередная программа «Скандалы недели» на ТВ-6. Ее ведущий К. Толстых собрал «теплую компанию»: сотрудника МИДа Моисеева, продававшего за доллары секретные документы внешнеполитического ведомства России южнокорейской разведке, Якубовского, осужденного за воровство и мошенничество, Марка Дейча. Якубовский, перевоплотившись на время в адвоката, вещал с экрана примерно следующее: «холодная война» завершилась, а нашим спецслужбам неймется — изобретают шпионские дела, загружают себя разоблачением иностранных агентов, стремясь не остаться без работы, без ассигнований. Почти то же самое говорил приглашенный на передачу защищать Моисеева Марк Дейч. Толстых, как и положено хозяину, вежливо выслушивал бушевавших правозащитников.