— Так что, может, все-таки вернешь мне плащ и притворишься, что ничего не было? — Побирушки в электричках и то менее жалостливо клянчат денежку на обратный билет до Владивостока или на восстановление напрочь сгоревшего хозяйства. — А то плохо мне будет. Очень. Пиндыкус не прощает таких промахов. Он вообще никаких не прощает. Пытать меня будут, долго и больно. И не для того, чтобы что-нибудь узнать, я и так все расскажу, а в наказание. Чтобы другим неповадно было. Ну, пожалуйста…

Я чуть не разжалобился. Но вовремя вспомнил, кто передо мной. И представил, сколько народа он отправил на тот свет. Так что вместо сострадания появилась злость.

— Ну, уж нет! А плащик мне и самому пригодится. Вот тебе, а не плащик!

И на сей раз я все-таки продемонстрировал убивцу полруки. А тот неизвестно чему обрадовался.

— Правильно! Тогда преврати меня в жабу, крысу или паука! Никакой Пиндыкус не найдет. Давай, скорей!

Вот оно что. Незнакомый жест, являющийся синонимом обыкновенной фиги в превосходящей форме, был воспринят как колдовской пасс. А вот просьба удивила.

— А почему в такую мерзость, а не в зайчика, например?

— Вы, колдуны, завсегда всех превращаете в гадких тварей. А чтоб в зайчиков, ни разу не слышал.

Даже обидно стало за нас, колдунов. Я же, как-никак, для всех стал явным представителем данного сословия. Причем не последним, а очень даже наоборот. И что же получается? Мало того, что все, кому ни попадя, могут безнаказанно гонять и шугать нашего брата, так еще и клевещут почем зря. А мы ж добрые, хорошие… Тьфу, ты, эк понесло!

— Не буду я тебя ни в кого превращать. Сам выкручивайся. Кстати, а когда Пиндыкус тебя хватится? В смысле, обнаружит твою пропажу и начнет разыскивать?

— Сейчас ему некогда. Подготовка к торжеству, сам праздник. А если случится что, так я сам должен с ним связаться, доложить. Он же мне доверяет, почти как самому себе. — Хрясбум даже всхлипнул, от полноты чувств. — А я… Эх! Дня через два начнет искать.

— Так за это время ты легко успеешь добежать до канадской границы.

— Куда? — Хором удивились мой подручный и наш пленник.

— Куда хочешь. Я имею ввиду, смыться успеешь.

— Ох, не советую его отпускать. — Осуждающе покачал головой Копадрюк.

— А я и без твоих советов никуда не побегу! — Безапелляционно заявил шпик. — Если плащ вернете, тогда попробую, шанс будет. А так — бесполезно. Все одно отловят. И чем позже, тем хуже для меня.

— Игорек! Не вздумай плащ отдать! — Испуганно взмолился грабитель. — Укокошит на раз, чтобы свою оплошность скрыть.

— Не боись. Не отдам, конечно. Я ж сказал, самому сгодится. Только делать-то что с лазутчиком-охранником?

Копадрюк пожал плечами, зато сам Хрясбум предложил:

— А вы меня в подвале заприте, с пленником-ктотышкой. А потом, может, и правда все наладится… Да, возьми у меня на поясе кошель для плаща, а то потеряешь…

Убивец явно еще надеялся когда-нибудь вернуть клановое имущество, иначе не стал бы так о нем заботиться. Ну, что ж, как говорится, надежда умирает последней.

Кошель, не смотря на свои мизерные размеры, легко поместил внутри себя скомканный плащ-невидимку. Я пристроил новообретенную колдовскую вещицу к себе на пояс. Весьма удобно. При должной тренировке можно исчезать из поля зрения за пару секунд.

А вот наличие пленника меня озадачило. Ведь ни сном, ни духом об его существовании.

— Ну, веди в подвал, — обратился я к своему помощнику, — этого пристроим, а заодно и на уже имеющегося посмотрим.

Копадрюк, поднял с пола за шкирку пойманного лазутчика и бесцеремонно поволок его сначала из номера, затем вниз по лестнице.

Подозреваю, что некоторое время назад, мой помощник боялся даже косо взглянуть в сторону Хрясбума, а теперь спускал его в подвал чуть ли не на пинках.

За все время пребывания в таверне я так и не удосужился посетить подпол. То руки не доходили, то ноги. Оказалось, что под основным зданием имеется не банальный погреб, а целый подземный этаж с основным коридором и множеством дверей, из-за некоторых из которых доносились аппетитные запахи копченостей и прочих хранящихся там продуктов.

Наша процессия подошла к самой дальней двери. Еще снаружи я услышал странное пение, более походившее на завывание без такта и мотива. Однако, некоторые слова были знакомыми и наводили на некоторые подозрения:

— Славный море, Байкал, Байкал!

Моя тут застряла, и я тут пропал!

В небольшой каморке накрепко привязанный к стулу сидел в зюзю пьяный ктотышка. Вот тебе и совсем не пьющая народность, или как тут у них называются разновидности разумных существ? Тварюгапиенсы, кажется.

— Ага! Припёрлися! Злодеи! Ктотышки вам всем, и сами вы все ктотышки! Я требую немедленно… И в сей момент! Так-то вот! — Икая и обводя нас мутным, раскосым взглядом, непонятно чего потребовал узник.

Я хотел было оскорбиться, ишь, как обозвал, но, во-первых, ехадуй находился в невменяемом состоянии, а, во-вторых, расшифровка непонятного слова являлась моей личной догадкой, вдруг они тут про английский язык ни сном, ни духом? Поэтому просто поинтересовался у Копадрюка:

— На свободу хочет?

— Как же! Его сейчас и пинками не выгонишь. — Хмыкнул грабитель. — Продолжения банкета требует.

В этот момент появился Пылкрюл со свежевыгнанным кувшином самогона. Взглянул на меня как-то странно. Немножко и виновато, и в то же время с какой-то гордостью, мол и мы не лыком шиты.

— Явился! — Обрадовано и возмущенно крикнул пьяный пленник. — Быстрей, а то уволю! И чтоб ни капли не пролил, как в прошлый раз!

Управляющий наполнил стакан, бесцеремонно оттопырил губу ктотышки и тонкой струйкой влил обжигающую жидкость в рот узнику. Тот счастливо крякнул. Затем Пылкрюл вслед за самогоном сунул кусок жареного мяса. Раздалось жадное чавканье вперемешку с утробным рычанием. Ага. Ну точно непьющие вегетарианцы эти ктотышки.

Наблюдающий за этой сценой Хрясбум шумно сглотнул, резко уселся на имеющийся еще один стул.

— Давайте, вяжите, да скорей опаивайте, как этого, чтоб я не сбежал!

В голове завертелась мелодия из «Знатоков» «Наша служба и опасна и трудна…». Конечно, ниндзкиллы по определению являются полной противоположностью ментам, но, наверное тоже работают без выходных. И если загуляет представитель правоохранительных органов, то ему укажут на служебное несоответствие или, в крайнем случае, уволят. А вот пустившемуся во все тяжкие убивцу, глава клана скорей всего устроит наказание имени себя — пиндык. Вот Хрясбум и решил расслабиться, раз уж такой случай подвернулся.

— Принимай еще одного подопечного. — Обратился Копадрюк к управляющему, а потом уже мне: — Пошли что ли?

Я пожал плечами:

— Сейчас пойдем. — Не смотря на собственные наблюдения, что тварюгапиенсы одного вида все на одно лицо, будь то аурюллы, чикдыкалки или ктотышки, уж очень знакомой показалась физиономия данного экземпляра. — Сначала объясни, что у нас тут за пленник образовался, про которого я ничего не знаю?

— А это хозяин таверны. Приперся с проверкой. А заведение не работает по твоему указанию. Он возмутился. Решил Пылкрюла выгнать. Пришлось изолировать. А тебе не стали говорить, чтобы не отвлекать всякими мелочами.

— Да, я хозяин! — Ктотышка умудрился не только расслышать наш разговор, но и понять, что речь идет о нем. — И поэтому нельзя поить меня некачественным напитком! И поэтому последняя порция не считается! И поэтому требую повторить из другого кувшина!

— Как это некачественный! — Оскорбился Пылкрюл. — Это же первач!

— А я говорю, некачественный! — Продолжал гнуть свою линию пьяный ктотышка. — От качественного должно быть легко и весело, а не мерещиться всякие страшные видения!

Быстро же он до «белочки» допился, вернее, его допоили.

— И поэтому требую повторить из другого кувшина, и чтобы сразу же вон тот призрак исчез! — Хозяин таверны кивком указал на меня. — Потому что его уже давно заживо сожрали живогрызы!