Я плесканул ей еще полстаканчика чудо напитка, да и сам «принял» и сообщил, что знаком с ее настоящим отцом, да и с матерью, только заочно.

Паля совсем не по-принцесски заявила:

— Брешешь!

— А вот и нет. Могу устроить встречу.

— Как?!!!

— Запросто. Пошли.

Я обрядил Палю в свои более-менее приличные шмотки, да и сам оделся нормально, потому как на дворе были то ли поздний вечер, то ли ранняя ночь. Без четверти полночь. Так что народ, по крайней мере молодежь, еще гуляет вовсю. Дожидаться более позднего времени было нельзя, ночь предстояла, ой, какая насыщенная, и дорога была каждая минута.

За психическое здоровье Пали при виде автомобилей и прочих благ нашей цивилизации я не волновался. Как-никак она не один день провела в моем доме наедине с телевизором и холодильником. Да и полтора стакана коньяка — не хухры-мухры, а весьма действенное средство для адаптации к чудесам чуждого мира. Но на всякий случай предупредил перед выходом:

— Ничему не удивляйся.

И мы пошли. Народ действительно попадался. Оборачивался. Шушукался. Я и сам бы на Палю обернулся… Пришла мыслишка, что вновь стану героем сплетен. Но на сей раз позитивных. Пусть додумывают, где же молодой учитель отхватил такую красотку, кто она, и когда свадьба? Глядишь, за этими пересудами вконец забудутся мои бесштановые похождения.

Повезло. Скамейка рядом с потребными зарослями кустарника оказалась свободной. Правда, напротив сидела молодежь, а при них ломиться с красавицей в кусты как-то не по-учительски… Но и тут фортуна не подвела. В компании имелась пара школьников, а так как отдыхали они как положено, то есть с пивом, то, пошептавшись под моим пристальным взглядом, вся шатия-братия предпочла сняться с насиженного места, от греха подальше.

— Быстро за мной! — Я ломанулся через густые заросли.

Недоуменная Паля после некоторого замешательства все же последовала моему примеру.

— Раздевайся!

— Ты что, очумел?

Застеснялась, блин. Будто я ее не видел во всей красе. Хотя понять можно. При перемещении раздеваться не приходилось, само собой получалось.

— Быстрей, у нас мало времени.

— Нашел место…

— Место самое то. — Я уже полностью обнажился и соорудил из одежды подобие скатки. — Мы сейчас переместимся, а когда вернемся, я хочу, чтобы было во что одеться. Для этого шмотки надо спрятать.

Пришлось объяснять, как малой дитятке. Но с другой стороны, у Пали ведь нету такого опыта перемещений из разных точек обоих миров. Она-то мельтешила туда-сюда из своей темницы ко мне домой и обратно. Никакого экстрима.

Наконец, до нее дошло, и она, бросив: «Отвернись», начала раздеваться. Через несколько секунд тронула меня за плечо:

— Все, можно.

Я обернулся. Паля протянула мне уже готовый сверток. Я быстро спрятал нашу одежду в самых густых зарослях, куда даже утренние старушки собирательницы бутылок не могли добраться.

— Ну, с богом.

— А с каким?

Ляпнул-то просто так, как присказку, совсем запамятовал, что в Юпалтыне богов, как у нас собак нерезаных.

— Не с каким. Без всяких богов. Просто перемещаемся по моей команде. Три-четыре…?

Обеденный зал был практически пуст. Пылкрюл с несчастной рожей, переживающий насчет утраченной выгоды, и Копадрюк, то ли выпивающий, то ли похмеляющийся, за угловым столиком.

Я-то уже примелькался им со своими внезапными материализациями. А появление Пали произвело фурор. Управляющий стоял на ногах, глупый. Увидев принцессу, рухнулся в обморок по своему обыкновению, но теперь не от страха, как всегда, а от изумления. Истинный ценитель прекрасного Копадрюк, выпучив глаза, издал какой-то нечленораздельный звук, схватился за емкость с самогоном и, чего с ним ни разу не бывало, стал наливать мимо кружки.

— На меня смотри!

— Тебя-то я видел, — медленно протянул обретший дар речи грабитель и не подчинился. Смотрел на Палю, не моргая, наверное, боялся пропустить даже краткое мгновение.

— Быстро найди ей что-нибудь одеться и к нам в номер.

Я взял Палю за руку и быстро увлек ее по лестнице.

Копадрюк явился минут через пять. Запыханный, видимо очень торопился вновь лицезреть мою прекрасную спутницу. Принес чистое простенькое платье. Одна беда — размерчик. Еще тот. Наверное, грабитель позаимствовал одежку у одной из близняшек. Но харчами перебирать было некогда. Даже Паля это понимала и быстро облачилась.

— Где у нас барон?

— Пошли, провожу.

Мы поспешили по коридору. Копадрюк остановился у одного из номеров.

— Здесь.

— Жди внизу. — Безапелляционно распорядился я и, постучав, толкнул дверь.

Каласад и Лайва тихо сидели, обнявшись. Первым делом я, как бы невзначай, быстренько окинул взглядом тайную мамашу так называемой принцессы. Ведь говорят же, что дочки, повзрослев, зачастую очень похожи на матерей. По крайней мере в плане конституции. Бывает же, когда девчушка стройненькая, хрупенькая, а на мамашу глянешь, а та в дверь еле-еле проходит, значит, через несколько лет с огромной вероятностью девонька примет аналогичные формы, если только папаша не задохлик. Что поделаешь — гены.

Осмотр удовлетворил. Весьма. И стройная, и красивая. И что самое интересное — рыжая. Да и на лицо очень похожа на мою прелестницу. Короче, один к одному повзрослевшая Паля. Только слепой не заметил бы невероятного сходства. Однако, благодаря брехне правдивых дворян Традичайного княжества, никому и в голову не пришло сопоставить очевидные вещи…

Совершенно неожиданно и, как всегда, неуместно, при виде мирно сидящей четы, в башке зароились совсем несвоевременные фантазии. Представилось, как мы с Палей бухаемся им в ножки, мол, благословите, детей ваших… Потом представилась вообще какая-то несуразность: пьяный Копадрюк в расшитой рубахе и с гармонью, приплясывая, причитает нараспев: «У вас есть товар, а у нас купец…».

Пришлось потрясти башкой, дабы вернуться к реалиям. Хотя, в принципе, мог бы и дальше мечтать. Никто бы не заметил. Каласад и Лайва неотрывно смотрели на Палю полными любви глазами, словно не видели ее все эти годы, а им вернули похищенное в младенчестве чадо. Ну а Паля вообще была полностью ошарашена. Еще бы. Ведь я пообещал ей встречу с настоящими родителями. Уж не знаю, кого там рисовало ее воображение, но уверен, что только не приемного папашу с нянькой.

— Гм…, - я решил, что пора все-таки вмешаться, — барон, сейчас при мне ты расскажешь то, что говорил ранее, а то знаю я вашу правдивость, а потом я покину вас на время, чтобы не нарушать семейную идиллию присутствием постороннего.

Пряча глаза и запинаясь, виноватым голосом Каласад пересказал Пале историю ее рождения и удочерения. Лайва при этом молча кивала, не сводя любящего взгляда с родного и только что обретенного дитя. Паля хранила гробовое молчание.

Как только барон закончил свое повествование, я вновь взял в руки бразды правления:

— В случае чего-нибудь необычного, — обратился я к Каласаду, — немедленно кричи. Я буду рядом.

Я попятился к двери и, выходя из комнаты, добавил уже для всей семьи:

— Ну а теперь милуйтесь, любуйтесь. Но не очень долго. У нас с Палей еще много дел.

И вышел, прикрыв двери.

Когда говорил насчет чего-нибудь необычного, имел ввиду то, что взбалмошная девчонка от расстройства чувств, психанув, могла взять и переместиться в параллельность. И тогда немедленно нужно было выручать. Потому как денисовские ребятушки считают за откровенное предложение, когда девицы дефилируют в фривольных нарядах, что гораздо скромней, чем ню.

А за дверьми события начали развиваться с бурной сцены. Гневная обвинительная тирада Пали, произнесенная надменным тоном (ясное дело, не так легко улетучивается принцессистость из веривших в это избалованных девчонок), сопровождалась абсолютным молчанием со стороны родителей. Затем несколько секунд тишины, всхлип и жалобное:

— Мама! Папа!

А в ответ хором:

— Доченька!

Потом только невнятные звуки: ахи, чмоки, всхлипы, вздохи, явно сопровождаемые слезами, и неразборчивый шепот. Минут через десять все стихло. Я решил, что пора вмешаться и деликатно постучал.