— Я же не дворянин Традичайного княжества, мне брехать резона нет.

— Вижу, неприятно тебе общаться со мной в данном обличии. — Наверное, моя кислая физиономия явно бросалась в глаза, не мудрено, не знаю, как я отреагировал бы на сказочный факт превращения лягушки в девицу, ведь в подсознании остался бы первоначальный скользкий образ амфибии, но обратное перевоплощение из прекрасной принцессы в жабоподобную старуху восторгов не вызывало однозначно. — Если честно, то мне и самой надоела эта образина. Как я поняла, ты не из болтливых, так что, с твоего позволения…

Мне померещилось, что на мгновение пропала резкость, и уже в следующую секунду передо мной сидела симпатичная (можно было бы назвать и красивой, но с некоторых пор всех особей противоположного пола я стал сравнивать с эталоном, Палей, а на ее фоне любые раскрасавицы казались мне просто симпатягами) черноволосая женщина. Достаточно молодая, визуально ей можно было дать максимум лет тридцать пять. Стройная (это было заметно, не смотря на укутывающий низ фигуры плед). Короче, за такой я был бы не прочь и приударить, до встречи с Палей, естественно.

— Новая внешность, дабы не омрачать мои эстетические чувства своим настоящим видом?

Преображенная колдунья хмыкнула, как мне показалось, слегка ехидно.

— Как у вас здесь говорится, по фигу мне твои чувства. — Голос также изменился. Из противного скрипучего превратился в бархатистый, грудной с едва уловимой хрипотцой, что ничуть не портило, а даже наоборот. Плюс слегка томные интонации. — Если бы та внешность была моей родной, разве назвала бы я ее образиной? Это мой настоящий облик.

В памяти всплыла как-то оброненная Палей фраза, что тетушка совсем не такая, как кажется на первый взгляд. Тогда я подумал, что речь шла о паскудном характере ведьмы. И стала понятна любовь на грани безумия колдуна-помощника Блюстыла. А ведь думалось, что без приворотных чар, не обошлось. Воспылать такой страстью к безобразной старухе по собственной воле было просто невозможно. А вот к даме, представшей перед моим взором, — запросто. Да и Каласад говорил о появлении в его жизни сводной сестры, как о малолетней девчушке, только тогда я не обратил внимания на нестыковку.

— И зачем весь этот маскарад?

— Я облик сменила, когда в замок нагрянули солдаты. Паля-то объявила себя принцессой, ее бы и пальцем никто не тронул. А со мной не стали бы церемониться. Стражники очень любят хорошеньких преступниц, в определенном смысле. А когда Кирдец под страхом смерти велел подчиненным бережно относиться ко всем арестованным, было уже поздно возвращать свой образ. Сразу стало бы понятно, что я колдунья. Да и попадаться в своем истинном обличии на глаза похотливому козлу Кульдульперпуксу не было никакого желания. Итак, поговорим?

— Поговорим.

Не смотря на изменившийся в лучшую сторону облик Валакалы, я не собирался становиться более откровенным. Скорей, наоборот. Ведь передо мной была не выжившая из ума старуха, как думалось раньше, а умная расчетливая интриганка. Так что требовалось ухо держать востро. И еще появилось ощущение, будто получил щелчок по носу. Возомнил себя всезнающим, посвященным в тайны всех сильных мира сего, то бишь не сего, а того, однако, не пожелай ведьма показаться мне в настоящем виде, ведь так и не догадался бы, кто скрывается под личиной старой карги.

Хотя, как всегда, я умудрился найти в этом колдовском маскараде положительные моменты и для себя. Это много позже я пообвыкся с фактом отсутствия одежды после перемещения и перестал «париться» по этому поводу. А каково мне было бы при первом посещении параллельности, кабы мое неожиданное ню лицезрела не старуха через лорнет, а молодая женщина?

— Поговорим, — повторил я, — итак, что у нас, во-вторых?

— В смысле?

— Во-первых, ты поздравила меня с моей живучестью, вот и спрашиваю: что, во-вторых?

— Имеется несколько вопросов.

— У меня тоже. Так что спрашивай. Думаю, нам с тобой в данный момент надо быть предельно откровенными.

— Естественно.

Ага, как же. Интересный намечался разговор. Я точно знал, что брехать будем оба. Нагло и безапелляционно. С наичестнейшими физиономиями.

— До нас в заточение доходят только обрывки информации. Только то, что можно выудить из слегка околдованных стражников. Это правда, что Того Самого Колдуна казнили?

— Да. Вроде как. — Я, как и прежде, не собирался открываться Валакале.

— Вроде как или действительно казнили? Ты присутствовал на лобном месте?

— Некоторым образом. Точно скажу одно: десятник стражи зашвырнул Того Самого в пасть Глоталки. В этом я полностью уверен.

Мне показалось, что по лицу ведьмы промелькнула тень облегчения. Добрая тетушка. Нашла чему радоваться.

— Хорошо. Одной проблемой меньше. Не люблю неясностей. Ну, а книга, про которую я уже неоднократно спрашивала тебе опять не попадалась на глаза?

Логичнее всего было бы сказать как всегда: нет, не видел ничего подобного. Но какая-то из моих составляющих, из тех, что не всегда дружат с логикой, задала встречный вопрос:

— Это такая большая и толстая, — я руками показал размеры колдовской книги, — в кожаном переплете с синим квадратом посередине?

Видимо Валакала знала, как выглядит главный колдовской талмуд, потому как на точное описание среагировала слегка неадекватно. Позабыв обо всем, она вскочила на ноги, сделала пару шагов в мою сторону и вскричала:

— Да! Да! Это она!

При этом плед остался на полу, да и рубаха распахнулась. Так что она нависла надо мной во всей красе. А я не стал отворачиваться или прикрывать глаза. Даже не подумал. Не все же ей лупиться на мое неглиже. Баш на баш. А посмотреть было на что. Я неспешно окинул идеальную фигуру колдуньи с ног до головы (было от чего Блюстылу голову потерять), затем нашел-таки в себе силы спокойно и равнодушно сказать:

— Нет, не попадалась.

Валакала несколько секунд ошарашено моргала. Сменяя друг друга по лицу пробежали непонимание, разочарование, гнев, а потом до нее дошло в каком виде стоит передо мной, и совершенно неожиданно для меня ведьма покраснела. Быстренько ретировалась обратно на стул и укуталась в плед до самого подбородка. Оказывается, кое-что человеческое ей не чуждо. По крайней мере стыд.

— Откуда тогда знаешь, как выглядит книга?

— Случайно услышал разговор в таверне. Ее мужик один разыскивает. — Заметив, как напряглась Валакала при упоминании еще одного соискателя, я поспешил ее успокоить. — Не знаю кто он и что, но если интересует, каков он из себя, могу описать.

И я, как мог, подробно обрисовал внешность Блюстыла. По явному облегчению на лице ведьмы я понял, описание удалось. Колдунья признала своего помощника.

Пока все получалось нормально. Я хоть и сбрехал, но оставил впечатление искренности, а значит мог надеяться на встречную откровенность, хотя бы частично.

— Теперь ты ответь на пару моих вопросов. Один возник только что, по ходу. Так как в нашей параллельности заклинания не работают, кроме тех, что приводятся в действие звездюлявым камнем, а ты только что поменяла облик, вывод напрашивается сам собой: ты это сделала при помощи кольца.

— Да, в моем колечке два камешка. — Ведьма не стала опровергать очевидный факт.

— Ты и мне могла сделать такое кольцо?

— Конечно, могла.

— И я мог бы менять внешность в любой момент?

— Да. Мог бы становиться даже женщиной. А если было бы потребно принять облик определенного человека, надо предварительно показать мне портрет.

— Но почему ты так не сделала?!

— Так ты же не просил. — Пожала плечами Валакала. — Тебе же потребно, чтобы вместе с тобой перемещалась одежда, это заклинание я еще не подобрала, но постоянно работаю над этим. А про перемену внешности ты ничего не говорил.

Да, не говорил, так ведь и не знал, что такое возможно! В голове зароились мысли сослагательного наклонения. Как могло бы быть, ежели колечко умело бы еще и мой облик менять. Ведь при таком раскладе, многих проблем просто-напросто не могло бы возникнуть. И главное, в голом человеке, появляющимся на улицах Денисовки, никто и никогда не узнал бы меня, учителя информатики. И само собой отпала бы необходимость перемещаться по ночам. Чего стесняться, если на тебя никто не подумает? А что думают денисовцы, воронежцы и прочие обитатели нашего измерения по поводу неординарных поступков, например, Анжелины Джоли, по барабану. Хотя, с Анжелиной уже перебор. Как пить дать, изнасиловали бы. Конечно, любопытственно, каково это быть женщиной, но только чисто теоретически. Скорей всего, я бы выбрал мужика покрупней, типа Шварценеггера или Валуева. Но только, чтобы похожим было лишь телосложение. Тут скромный учитель сверкнул задом, и уже желтый корреспондент нарисовался. Что бы было, коли прошел слух об обнаженной знаменитости?