Несколько раз извинившись перед лошадью за то, что не могу взять её с собой, я полезла внутрь. Глюк, довольный, как Тьяра при виде неиспробованного рецепта, шмыгнул следом.

В Пещере оказалось неожиданно холодно и сыро. Сквозь дырку входа с вкрадчивым журчанием подтекала вода, в дальнем углу что-то капало, под ногами – хлюпало. Да ещё и передвигаться пришлось практически вслепую – темнота скрывала стены и пол, непроницаемым маревом клубилась под потолком.

Я помнила это место совсем другим, тёплым и уютным. Неужели после исчезновения одного-единственного махонького костерочка всё могло так измениться? И если всё здесь держалось на магии этого огня, то получится ли то, что я задумала?

Кое-как различив силуэт "карликового медведя", я подползла поближе к каменюке и села, привалившись к ней спиной. Отстегнула меч, вцепилась обеими руками в сумку и попыталась заснуть.

Снаружи доносились шелест листьев, перестук дождевых капель и вздохи несчастной кобылки. Сна не было ни в одном глазу! Зато начала болеть голова, и в носу как-то подозрительно засвербело. Неужели простыла всё-таки?

Глюк попробовал устроиться у меня на коленях, но я его турнула. А то вдруг на двоих здешнее колдовство не подействует. А если и на одну меня не подействует? Может, прошлый раз был случайностью? Или нужны какие-то особые условия… Фаза луны, день недели, положение тела? Количество пряников, съёденных на завтрак за сорок пять дней до последнего полнолуния?

Я мрачно перебирала в уме все возможные ограничения, с каждой минутой всё больше и больше убеждаясь в собственной глупости и бессмысленности затеи. Мало того, что ничего не получится, так ещё и заболеть умудрилась… И от Хозяина влетит. Ладно хоть, Кьяло и Риссу удалось спровадить, а то мотались бы тут со своими прецедентами. А без них скучно, даже поговорить не с кем. Разве что с Глюком, так он спит уже.

Ворон, почти неразличимый в темноте, действительно дрых. Я поёрзала, устраиваясь поудобнее, зевнула раз, другой… и, неожиданно для самой себя, тоже заснула.

А проснулась в совершенно другом месте. Правда, совсем не там, где хотела.

Я снова была в обычной комнате заурядного многоквартирного дома. Только это была совсем другая комната. Сменились размер, мебель, вид из окна. Такого я признаться, не ожидала. Мысль, что перемещение вообще не состоится, мелькала, да. Но вот что меня снова перекинет неизвестно куда – к этому я не была готова совершенно.

Я с любопытством осмотрелась… и облегчённо выдохнула. Комната-то изменилась, а вот её хозяйка, кажется, нет. На это весьма недвусмысленно указывала знакомая лохматая метла, пристроившаяся в углу за дверью. Значит, привязка не на место, а на человека? Но где тогда обитательница этого жилища? У меня на эту рыжую особу были весьма конкретные планы!

В квартире, по всей видимости, вообще никого не было, потому что тишина стояла полнейшая. Обнаглев, я включила свет, чтоб повнимательней изучить, куда меня в этот раз занесло. И тут в дверь позвонили…

Катриона:

Я бы с удовольствием открыла дверь пинком, провозгласила на всю квартиру, что "Меня пришло!" и завалилась на диван прямо в грязных берцах… но обстоятельства оказались сильнее.

Начну с того, что родная Астрахань встретила свою блудную дщерь, выходящую из поезда, проливным дождём. А поезд этот, к слову сказать, пришёл в три часа ночи. Нет, не опоздал, так и было запланировано в расписании. Но легче мне от этого, почему-то, не стало. Только тяжелее. Килограмм так на двадцать с лишним – как раз вес моего рюкзака.

Ну почему когда мы брали билеты, ни один "умник" не подумал, как он будет добираться от вокзала до дома? Маршрутки-то уже не ходят!

Такси? Ха, наивные! Да, конечно, пара потрёпанных водил встрепенулась, углядев толпу, повалившую с перрона. И сразу же бросилась предлагать свои услуги дамочкам с чемоданами на колёсиках, щуплым очкарикам с неохватными баулами, подтянутым мужчинам со спортивными сумками… В сторону ребят с рюкзаками ни один даже не глянул.

И правильно, в принципе. Глаз-то у них намётанный; знают, что у нас на всю толпу хорошо если рублей двадцать наберётся, да и то мелочью.

В итоге домой я шагала пешком, периодически тряся головой и подпрыгивая, чтоб согнать накатывающий сон. А в один из таких "прыгов" рюкзак подстроил мне катастрофическую подлянку – он порвался!

Ну, не сам рюкзак, допустим… просто лопнула пластмассовая крепёжка, удерживавшая лямку на месте. Но ругалась я так, как будто у него, как минимум, вывалилось дно.

Груда старых коробок, возле которой и приключилась эта досадная неприятность, немедленно зашевелилась и из недр картонного обиталища высунулась недовольная морда разбуженного бомжа.

– Девушка, ну зачем ночью бранитесь. Спать честным людям не даёте, опять же, – Интеллигентный попался, ишь ты. – Откуда же вы такая злая по мою душу пожаловали?

– С войны, – зло отрезала я.

– С какой ещё войны? – недоумённо поднял брови обитатель коробок.

– С англо-саксонской, – Настроение стремительно катилось в тартарары, и я, обычно весьма болтливая, была совершенно не намерена что-либо объяснять. Только вздохнула, избавляясь от неожиданно нахлынувших эмоций, и грустно добавила: – Ричарда убили, гады! И всех саксов вообще… того…

Бомж на мою последнюю реплику ответил сочувственным кивком, и поспешно уполз обратно, в своё обиталище. Ну и правильно – чего с идиоткой связываться. Мало ли, вдруг шизофрения – вещь заразная! А я только философски усмехнулась. Не объяснять же ему всю концепцию ролевых игр, начиная с ХИшек и заканчивая страйкболом.

Оставшиеся до дома пол километра я тащила рюкзак на одном плече, периодически оскальзываясь в лужи и оглашая спальный (и спящий) район воплями весьма нецивильного содержания. В том смысле, что ругаться мне быстро надоело, поэтому я начала петь. А поющая я – это страшное зрелище. Особенно ночью, под дождём и с недосыпу.

Но стоило мне добрести до родного подъезда, как пение резко оборвалось.

– Опя-я-ять, – жалобно проскулила я, буравя глазами дверь. – И какой идиот в этот раз? Покажите мне его немедленно!

Естественно, на мои причитания никто не отреагировал. В том числе и тот нехороший человек, который вечером (или уже ночером?) захлопнул металлическую дверь с кодовым замком. Хм… поправка… с заедающим кодовым замком!

Прижав растопыренными пальцами три тугие кнопки, я дёрнула ручку на себя.

Ага, щас! Дверь даже не дрогнула.

Следующие пять минут я сосредоточенно хлопала мокрыми замёрзшими руками по кнопкам и дёргала, дёргала, дёргала… Небо тщательно скрывало раскатистый хохот за громом, а я нарастающую панику – за злостью. Меньше всего мне бы хотелось провести остаток ночи скорчившись под дождём на колченогой лавочке у подъезда.

Палатку что ли поставить?

Или маме позвонить?

Я истерически расхохоталась, вспомнив, что изнутри дверь открывается без проблем. И полезла в глубь рюкзака за телефоном. Нащупала наконец-то вожделенную "мобилку", вытащила наружу, прикрывая полой куртки от крупных дождевых капель…

"Батарея разряжена", – злорадно возвестил мне экран, прежде чем потухнуть.

У меня от обиды весь словарный запас из головы улетучился. Осталось только одно многофункциональное "ня".

– Ня? – вопросила я у телефона, а затем и у двери. Ответа, конечно же, не получила и разозлилась окончательно. – Ня! И вообще, что это за кретинизм такой, а? Я устала, я промокла, я не выспалась! Я хочу домой! Понятно? И мне плевать, что какой-то идиотский замок снова не хочет меня впускать! И если я сейчас же не войду в подъезд, то полезу по балконам. Или по деревьям. В любом случае, лазать я не умею, балконы аварийные, деревья хрупкие… И если я сорвусь, то это будет на вашей совести!!!

Честно говоря, я сама не знала, к кому именно обращаюсь. Я частенько разговаривала сама с собой (а ещё чаще – ругалась), или обвиняла во всех грехах кого-то неизвестного. Ему, неизвестному этому, без разницы, а мне хоть какое-то утешение в трудную минуту.