Нермор меня, правда, рвать не собирался. Даже зашёл проведать. Как и все – ночью, и стараясь особо не шуметь. Постоял над кроватью, посопел, выдавил из себя: "Бедная девочка", – и понуро удалился. Я всё это время благоразумно "проспала".

Пару раз забегала Тьяра. Встала в дверях, полюбовалась на мой точёный профиль в лунном свете, и сбежала, пока её не засекли за столь недостойным занятием.

Сквозь стенку заглянул призрак Алленовской няни. Прозрачная старушка сначала повздыхала над моими синяками, потом почуяла, что я не сплю, обозвала симулянткой и испарилась.

Как минимум по одному разу отметились все слуги. Наверное за неимением телевизора лицезрение побитой меня доставляло им непонятное эстетическое удовольствие. Подробностей о произошедшем они, естественно, не знали, но слухи по городу уже пошли, причём весьма разнообразные. Самая бредовая версия гласила, что Флая, пардон, залюбила до смерти всем известная госпожа Соланж Оре (так, оказывается, звали зеленоволосую никсу), а я попыталась его отбить, за что и пострадала. А в самом популярном варианте значилось, что Нермор-младший пытался меня изнасиловать, а я активно сопротивлялась… и досопротивлялась!

Кажется, одна из служанок придерживалась именно этой гипотезы, потому что каждое своё появление она сопровождала скорбным вздохом и фразой "Эх, такого парня загубила!". Однажды подобное постоянство ей наскучило, и упрёк сменился на "Эх, такому парню не дала". В девицу тут же полетел сапог, а я вдруг осознала, что не могу больше сидеть в четырёх стенах. Тем более, что чувствовала я себя непростительно хорошо.

Хозяина, который мог бы меня остановить, дома, к счастью, не оказалось. И я, наскоро умывшись, и прикрыв уши заклинанием, выскользнула за дверь.

Пройти удалось ровно до ближайшего угла. Потом "кузина" Тьяроника, так некстати попавшаяся навстречу, обозвала меня дурой, подхватила под руку и потащила обратно.

– Ты себя в зеркало видела, чудище эльфийское?

– Нет, – созналась я. – А что, всё так страшно?

– Скорее, смешно! – "обрадовала" Тьяра, втаскивая меня в свою комнату и ставя перед фактом. В роли факта оказался большой платяной шкаф с зеркальными дверцами. И то, что я обнаружила в отражении, действительно выглядело весьма необычно. Мою академическую форму, конечно, постирали и кое-где даже зашили, но менее потёртой и мятой она от этого не стала. Да и пятна крови не везде отошли. Рубашка выглядела так, будто ей до этого неделю мыли пол: воротник и манжеты обмахрились, часть пуговиц канула в небытие, а остальные были от разных комплектов. Вкупе с желтоватым, почти сошедшим, синяком на щеке и ссадиной на лбу – зрелище получалось душещипательное. Из серии "Подайте бедному эльфу, ветерану неначавшейся войны".

Пока я разглядывала себя в зеркале, Тьяра вытащила из шкафа скромное чёрное платье, расставила на туалетном столике десяток баночек с непонятным содержимым и приготовилась священнодействовать.

– А это обязательно? – недоверчиво спросила я, изучая на просвет одну из склянок. В тёмной жидкости плавало что-то, подозрительно напоминающее отрубленный палец.

– Зато через пол часа от твоего фингала и следа не останется! – пообещала начинающая некромантка.

– Что это ты вдруг так обо мне заботишься?

– А что, нельзя? – огрызнулась девушка. – Может, у меня материнский инстинкт проснулся! Или просто поэкспериментировать захотелось. Не на нянюшке же опыты ставить. Кстати, ты знаешь, что она здесь?

– Ещё перед отъездом выяснила. Подслушала случайно один из ваших уроков. Это она тебе мозги вправила, чтоб ты на меня не кидалась?

– Ничего она мне не вправляла.

– А кто тогда?

– Никто.

– Не верю! – категорично заявила я.

– А мне какое дело до того, веришь или нет? Нужна ты мне больно! – Тьяра так саданула кулаком по столику, что банки подпрыгнули. – Можешь хоть сейчас встать и идти, куда глаза глядят. А папаня мой непутёвый потом будет носиться по городу, тебя разыскивая, и орать на всех, что не уследили. А если с тобой что-нибудь случится, он опять завалится в этот свой любимый трактир, надерётся там до полного отключения мозгов и уснёт за столом. А как ты думаешь, кто поедет забирать домой ужасного господина Муллена? Слуги? Как бы ни так! Когда он в таком состоянии – они и близко не подойдут! Или ты думаешь, что мне приятно, когда он ходит мрачный и на всех кидается? У него, между прочим, тоже нервы на пределе. Вот ты явилась, поставила весь дом с ног на голову, наревелась в своё удовольствие, отлежалась в постели – и счастлива. А то, что он всё это время даже спать не ложился – до этого тебе дела нет. Что он каждую свободную минуту к твоей двери подходил, просто чтоб убедится лишний раз, что с тобой всё в порядке – на это тебе тоже наплевать. Правильно, кто он тебе? Добрый дяденька, который приютил, накормил, деньгами снабдил, документы оформил какие надо! А мне он, между прочим, отец! И я хочу, чтоб ему было хорошо. А хорошо ему будет, когда он увидит, что ты, дура, выглядишь по человечески: умыта, одета, причёсана и накормлена. Уяснила?

– Уяснила, – буркнула я, с опаской шевеля ушами. И как только мои бедные органы слуха в трубочку не свернулись от такого монолога! – А орать-то так зачем?

– Я не ору, я пытаюсь до тебя докричаться! – Тьяра резко выдернула пробку из первого попавшегося флакончика, брызнула несколько капель на чистую тряпочку и прищурилась, разглядывая мой синяк. – А будешь выводить меня из себя, напутаю дозировку, и ходить тебе потом всю жизнь с обожжённой физиономией.

– Не всю. Если с моей кожи даже татуировка самоустранилась, то уж ожёг как-нибудь рассосётся.

– Ничего, я его на место верну! А, кстати, почему так получается? Это какое-то заклинание?

– Если б я знала!

– А можно я у тебя кусочек кожи откромсаю, для исследования?

– Перебьёшься.

– Ну и жадина! – вздохнула девушка, приступая наконец-то к лечению.

Не знаю, чего она намешала в свой раствор, но синяк действительно исчез почти сразу же. Да и голова, немилосердно трещавшая все последние дни, поутихла. И даже платье пришлось впору, разве что чуток длинновато. Правда, чёрный цвет я никогда не любила, но раз другого нет…

– Спасибо. И извини, – покаянно улыбнулась я. – Я же ничего плохого не имела в виду. Просто ты меня немного удивила, когда решила помочь.

– Только немного? – хмыкнула Тьяра. – А теперь выкладывай, куда собралась. Чтоб если что, знать, где искать.

– А куда я тут могу пойти, если и города-то толком не знаю? Разве что в тот самый трактир. Да не морщи ты нос, там очень даже уютно. Тем более, у меня там знакомые. Надо же поздороваться, сказать, что я вернулась.

– Что ты вернулась – и так всем известно. Что слуги не растрепали, то Соланж добавила. Так что счастье, что тебя горожане в лицо не знают. И всё равно, будь осторожна. Если опять влезешь в какую-нибудь историю или платье порвёшь – я тебя даже на том свете достану. Поняла?

– Так точно, мой генерал, – я вытянулась по струнке и щёлкнула каблуками. Как "кузина" не пыталась убедить меня сменить привычную обувь на туфли, в этом я осталась непреклонна. И теперь из под длинной юбки нахально выглядывали носы растоптанных сапог.

До трактира я добралась быстро. Даже не пришлось вспоминать дорогу – ноги сами вынесли меня к яркой вывеске. Даже чуть более яркой, чем прежде. Кажется, её недавно обновляли.

Что ж… Надеюсь, меня здесь ещё помнят. В конце концов, если Верба не забыла, то почему её семейство должно?! А вот будут ли рады?

Я поймала себя на том, что стою перед закрытой дверью и не решаюсь войти внутрь. Вот ведь глупость! Какая-то я слишком рассудительная в последнее время стала! Чего проще – зайти в трактир.

Что я и сделала. И замерла на пороге, нерешительно осматриваясь.

В "Полной тарелке" за три года моего отсутствия почти ничего не изменилось. В воздухе по прежнему витали аппетитные ароматы, за стойкой восседал улыбчивый Льёни, а кошка Марыська сверкала золотыми глазищами с потолочной балки. Разве что среди посетителей теперь преобладали обвешенные оружием наёмники. С мечами эти типы не расставались даже за обеденным столом, да и общий вид имели весьма угрожающий. Оставалось надеяться, что дело они своё знают, а воевать собираются на нашей стороне. А то мало ли…