возвращается на родину?

Димка Стрепетов больше, чем другие, заботится о

Ваське, и тот привязался к нему всем сердцем. Когда

Дмитрий задумается, глядя в окно, Васек тоже рядыш-

ком смотрит.

— Дим… А в Сибири черемуха растет?

— А куда ж она делась?

— Я люблю черемуху…

И как-то само собой вышло, что, когда Дмитрий

что-то предлагал, все соглашались; когда приказывал,

слушались. Даже обстоятельный и независимый Иван

Бугай молча и согласно признал его власть. А для

Димки это не была власть, он просто руководил, как

руководит старший брат.

Отъезжая от Москвы, мы, самостоятельные мужчи-

ны, все сразу закурили, даже Васек, и стало ясно, что

он до сих пор ни разу не курил. Из нашего отделения

повалил дым столбом. Проводник дядя Костя пришел,

уперся руками в бока и с минуту разглядывал нас с

любопытством. Мы молча сидели и курили.

— Вот что, генералы,— сказал он, обращаясь

к одному только Димке Стрепетову.— Чтоб я боль-

ше этого не видел! Назначаю тебя начальником

купе.

— Есть! — улыбаясь, сказал Димка.

Когда проводник ушел, он погасил окурок о каблук.

— Кончаем, братва. Будем ходить в тамбур. В са-

мом деле: тут женщины, дети… А ты, Васек, мал еще,

нечего переводить папиросы!

С тех пор мы ни разу не курили в вагоне.

Любопытно смотреть, как Дима и Васек играют в

шахматы. Васек сообразительный — цоп, цоп! — и об-

21

ставил, быстро и ловко. А Дмитрий подолгу размыш-

ляет над простейшими ходами, глубокомысленно мор-

щит лоб и задевает фигуры корявыми пальцами. Ры-

чаги, баранка, рельсы — это да, это по нему, а хрупкие

точеные фигурки и тонкая игра не даются. Он про-

играл много раз, но не сдается и снова садится. Васек

доволен чрезвычайно! Не везет Дмитрию и в картах.

Лучшего партнера для Лешки не отыскать в целом

мире: Димка безгранично верит всему и думает толь-

ко над своими комбинациями, никогда не проверяя,

козырем или не козырем бьет его туза Лешка.

Так мы едем, шестеро разных людей, в одном на-

правлении. И мы очень сдружились, и нам хорошо. Мы

дружно впятером (без Григория) ходим в ресторан, бе-

рем самый дешевый суп, а на второе чай и сидим доль-

ше всех. Проходя через мягкий вагон, мы независимо

грохаем дверью и стучим ногами. На стоянках дольше

всех торгуемся с бабами, берем ягоды и семечки на про-

бу горстями, дружно прыгаем в вагон, когда поезд уже

набирает ход; а дядя Костя называет наше купе своей

гвардией.

Мелькают будки, разъезды, выложенные камнями

звезды у верстовых столбов, лозунги, висящие прямо

на березах, и сотни путевых обходчиков протягивают

нам вслед желтые флажки. Едем…

ЭТО БЕДА ИЛИ СЧАСТЬЕ?

Я очнулся оттого, что кто-то меня тормошил:

— Толь, Толь, слышь, проснись!

Передо мной качалась круглая, лоснящаяся физио-

номия Лешки.

— Чего ты?

22

— Деньги у тебя есть?

— А что?

— Не держи в брюках. Тут один крутится, подби-

рается к тебе. Я его давно приметил. Хочешь, пересчи-

тай деньги и дай мне. У меня не возьмет.

— Да ну!.. Зачем?

— Не веришь? Ну, как хочешь… Тогда спрячь под

майку… Вот так. Спи. Я наблюдаю.

— Слушай, Лешка, а это не он срезал часы у

Ивана?

— Нет.

— Нет?

— Нет, не он. Другой. Я знаю, но не могу ска-

зать. Спи.

Он нырнул вниз и шлепнулся мешком на свою пол-

ку. Я попытался заснуть, но уже не спалось: было

душно.

Вагон сильно качало; лампочка под потолком горе-

ла в четверть силы; стоял дурной запах от портянок

и ног; эти разнокалиберные ноги торчат с каждой

полки, босые, в дырявых носках, из которых вы-

лезают пальцы; на одной полке две пары ног: одни

большие, мужские, а другие — женские, в чулках.

На узлах вповалку спят бабы, детишки. Душно

и мутно.

Я слез с полки и пошел в тамбур. Распахнул

дверь — и голова закружилась. Грохотали колеса, нес-

лись мимо стремительные неясные тени. Шел дождь, и

поручни были мокрые; залетали крупные капли; вдруг

вспыхнула близко молния и осветила застывшие на

миг столбы, валуны, полегшие травы и низкие лохма-

тые тучи. Воздух был неправдоподобно свежий, пах

сосновой смолой, озоном.

Вагон трясло, болтало, поезд несся на сумасшедшей

скорости. Я выглянул вперед и чуть не задохнулся от

23

ветра. Только заметил изогнувшийся на повороте длин-

ный наш состав с электровозом впереди. Мы почти все

время идем на электровозах. Там, в Европе, еще пых-

тят паровозы, а здесь красивые, бездымные и мощные

машины. Мы часто здесь видим реактивные самолеты

и линии электропередач.

Не пойму, когда это случилось, не пойму, когда она

пришла, но только сегодня Сибирь уже есть.

Бесконечная страна… Можно учить в школе цифры

ее границ, мерить по карте тысячи километров от Ка-

лининграда до Берингова пролива, но, наверно, пока

сам не проедешь вот так, не поймешь, не почувствуешь,

какая она громадная. Мы с бешеной скоростью едем, и

едем, и едем. Поезд уже стал домом родным, уже руки

24

и ноги затекли, и, выходя

на остановках, пошатыва-

ешься. Поля, леса, болотца,

равнины… И еще нет поло-

вины пути до Тихого океа-

на. Станции здесь далеко

друг от дружки, а всё тя-

нутся равнины или обык-

новенные леса. Это такие

же края, как и всюду,

только шире, редко засе-

ленные, почти нетронутые.

Я смотрю в темноту, и

глазу все еще непривыч-

но: ни огонька, ни зарева. Лежит громадная, невообра-

зимая земля, дышит, цветет, кишит зверем и птицей,

блестит залежами и озерами — и ждет. Ждет людей.

Может быть, мы правы, что едем в Сибирь? Может, это

не беда моя, а счастье?

Я не знаю ничего, только мне не по себе. Сегодня я

впервые почувствовал Сибирь.

ОГНИ БОЛЬШОГО ГОРОДА

Сначала вдали посветлело небо. Потом мигнула яр-

кая точка. И вдруг неожиданные, сказочные посыпа-

лись огни. Поезд стучал, несся, а они всё сыпались и

сыпались вокруг, уже вся земля была залита ими. Вы-

шел, зевая, дядя Костя и взялся протирать поручни;

зажег фонарь и высунулся в дверь.

Тогда пришел Димка Стрепетов. Он был взъерошен-

ный и необычный. Он волновался. Мы подъезжали к

Новосибирску.

— Пойдешь со мной в город? — спросил он.— Ты

не знаешь, какой это город! Ой, ты же ничего не зна-

ешь!

Мы спрыгнули на перрон и через подземную гале-

рею побежали в вокзал. Меня ослепили люстры, мра-

мор, зеркальные стекла. Признаться, никогда в жизни

не видел такого дворца. Здесь все было очень удобно,

все под рукой, красиво и уютно. Несмотря на поздний

час, работали все киоски, ресторан, парикмахерская.

— У нас самый красивый в Союзе вокзал,— бор-

мотал Димка.— Дальше, дальше!

Мы выбежали на площадь и пошли по асфальту.

Было просторно, тихо и свежо. Пахло гвоздикой. Све-