– Отлично выглядит, – подхватил Чесноков. – Такая фря! Но холодная, зараза, как эта змеюка, – и, отодвинув от себя тарелку, начал рассуждать о типах женщин. Фрумкин слушал его вполуха, размышляя, возможно ли, чтобы Чесноков, ничего реального не зная про Камиллу, что-то знал про Шилина. Но всё же надо спросить. Тем более, генерала сейчас задержат и уволокут в прокуратуру. А тот пел соловьём:

– …в любой женщине должна быть нежность. Изначальная, природная нежность. Без нежности баба – просто шкура с дыркой. Никакого от неё удовольствия…

– А вам известен такой изобретатель Шилин? – торопливо перебил его Джон, заметив, что сотрудник прокуратуры, переговорив по мобильному телефону, даёт своим людям какие-то знаки.

– Изобретатель Шилин? – удивился Чесноков. – Если Борька, то да. Знаю такого. А он тут при чём?

– Вы его действительно знаете? – в свою очередь, удивился Фрумкин. Этого он никак не ожидал.

– Мой одноклассник, Борька Шилин. Физика, химия – это к нему. Ха-ха! С ним был смешной случай. Поспорили мы с пацаном в классе, выпьет или нет Борька мензурку кислоты. На бутылку водки поспорили. А он взял, да и выпил. Представляете, какой дурак?!

Рассказав об этом, генерал Чесноков тоже взял, да и выпил. Но только не кислоту и не водку, а какую-то наливку.

– А сейчас вы с ним как… Встречаетесь? Знаете, где он? – с жадным любопытством спросил Фрумкин.

– Заходит иногда. Дней десять назад купил электронный навига… – и генерал с подозрение посмотрел на собеседника. Но тут же внимание его перенеслось на другой объект, вернее, объекты – молодых здоровяков, окруживших столик. – А вам, козлы, чего надо?

2.

– Кто? Кто это был?! – орал начальник отдела «Антитеррор-Москва», стуча кулаком по столу. – Какая скотина полезла на квартиру Лидии Мартьяновой раньше нас? Кто нам напортил, ведь мы же с профессором Мартьяновым всё отлично подготовили!

Несмотря на позднее время, кабинет был полон людьми.

– Это были какие-то вояки, товарищ полковник, – бубнил Лёня Бейлин. Он отвечал за операцию по тихому и аккуратному задержанию Шилина на квартире его сожительницы, и только что приехал оттуда. – Они же никогда не представляются, вы же знаете. Гражданка Мартьянова их не спрашивала, кто они, а мы, когда пришли, спрашивали активно, а только они нам не ответили, товарищ полковник… А задержать их не было никакой возможности, вы же сами понимаете, товарищ полковник…

– Наверняка разведка Генштаба, – и Черняк со зловещим выражением лица повернулся к Юре Грачёву. – А? Твои дружки, Грачёв? Вот они, значит, как с нами сотрудничают?

– ГРУ Генштаба, Владимир Степанович, спокойно ищет, откуда Шилин взял самолёт, – отозвался Грачёв. – У меня нет данных, что спецназ ГРУ готовил или проводил операцию на квартире Мартьяновой. А зато есть данные, что со вчерашнего утра Шилиным занимается ФСБ. Я прозвонил по своим знакомым, там, короче, поручили майору Савойлову. Такой тип, ни перед чем не остановится. Были с ним уже напряги.

– А что, работники ФСБ теперь уже вправе нарушать законы?! – взревел Черняк. – Вы часом не забыли, что мы, прокуратура, орган, наблюдающий за соблюдением законов?! Рогов! Немедленно отпечатай запрос главе ФСБ, на каком основании ворвались в дом гражданки Мартьяновой! Я сейчас же иду к Шарфинскому, подписывать! И скажите мне, наконец, какая сволочь проболталась этим…

– Да они наверняка нас подслушивают, товарищ полковник, – сказал Бейлин. – Это им, как два пальца об асфальт…

– Бардак в стране! Проверить помещение, чёрт, чёрт…

Таким взбешённым сотрудники видели его довольно редко.

Незамеченный никем, в кабинет вошёл Коля Костин. Постоял, посмотрел на бушующего начальника, произнёс:

– Владимир Степанович…

– Что?! – Черняк покрутил головой, закатил глаза, подышал. Успокоившись, кинул Костину: – Только не говори, что и тебя опередили.

– Нет, всё в порядке. Взял я Чеснокова. Но…

– Что ещё за «но»?

– Тот корреспондент иностранный, Фрумкин, о котором я докладывал… Он, когда мы подошли к ним, устроил скандал. Кричал, чтобы мы подождали полчасика. Буянил, в общем. Грозил нам наказанием. А Чесноков за это время успел вызвать подмогу. Но прибежали лохи какие-то без оружия. Пытались помешать. Так мы их всех… того… привезли.

– И иностранца тоже?

– Да.

– Вот же дондон. Мало, что по кабинетам тут вынюхивает, так ещё и впереди нас проводит следствие … И ведь придётся отпустить…

– Он консула требует. Что делать?

– А, консула требует? Это хорошо. Значит, можно не отпускать. Раз требует, надо обеспечить ему консула. Но уж за полночь, где ж его взять. Утром, утром. А пока побеседуйте с ним. Вежливо… Рогов! Напечатал запрос в ФСБ?

– Готово, Владимир Степанович.

– Давай сюда, пойду к Шарфинскому.

3.

Заместитель генерального прокурора Шарфинский в этот день, как и многие другие в прокуратуре, несмотря на поздний час, был у себя. Однако засиживаться у него Черняку не пришлось: в час ночи из администрации Президента вернулся генеральный прокурор (его-то все и ожидали), и их обоих, вместе с другими начальниками Управлений и отделов, пригласили к нему. И теперь уже сам Черняк оказался в положении отвечающего.

Но сначала генеральный вволю покрасовался перед подчинёнными, рассказывая, сколь милостив был помощник Президента, и как он передавал слова Президента о необходимости усилить борьбу с терроризмом, а потом его на пять минут принял сам Президент, и говорил о законности и роли прокуратуры в её укреплении. «Мы на коне!» – вещал прокурор. «Теперь нам делом, делом надо подкрепить доверие Президента!»

Тут Шарфинский очень кстати подсунул ему запрос в ФСБ.

– Правильно! – вскричал генеральный. – Пора поставить всех на место. За законность в стране отвечаем мы! Таково мнение Президента.

Потом ему доложили о задержании пособника террористов генерала Чеснокова и явного шпиона Фрумкина. В том, что он знаком и с Шилиным, и с кровавой Агатой, Чесноков уже сознался. Какова роль в этой игре Джона Фрумкина, следует ещё разобраться. О задержании Фрумкина Шарфинский докладывал с трепетом: ведь это сам генеральный прокурор велел ему «дружить» с журналистом! Но оказалось, и генеральный был доволен; ему тоже Фрумкин не нравился, ему тоже «дружбу» с ним навязали.

– Законность! – гудел он, сверкая глазками по сторонам, будто проверяя, все ли понимают, сколь грандиозен поворот, совершаемый страной при его, генерального прокурора, участии. – Закон, а не кумовство должны определять деятельность служащих, – и прокурор внушительно стукнул толстым пальцем по столу.

После этого он, явно желая снискать лавры Цезаря, занимался сразу многим. Заслушивал Шарфинского и Черняка по делу о фальшивой водке, отлучался в комнату отдыха, чтобы выпить натуральной, а не фальшивой водки, и редактировал своё «Обращение к народу», которое тут же готовили ему помощники. Это давало Черняку возможность отвлекаться на переговоры со своими подчинёнными, узнавать новости следствия. Доложил генеральному, что, по словам Чеснокова, кровавая террористка Агата действовала в Москве под именем Камиллы Гомес, а офис имела в Минске.

– Подготовьте запрос в МИД, – велел разомлевший прокурор. – Мышей не ловят, пыимаишь. И белорусам надо хвоста накрутить.

– У них своя, как бы, страна, – извиняющимся тоном пробормотал Шарфинский.

– Терроризм проблема общая, – важно произнёс генеральный. – Что там получается у вас, а?

Помощник начал читать проект Обращения:

– «Коррупция в органах власти достигла такого уровня, что представляет угрозу проводимым реформам».

– Нет, не так, – прервал его генпрокурор. – Покрепче надо, покрепче. Так примерно: «Организованная преступность поразила сегодня практически все сферы – политическую, экономическую, социальную. Какую сферу ни возьми, везде у нас преступные формирования…» Понял?

– Прекрасно! – воскликнул помощник. – Гениально! И такую концовку, как Вы думаете: «Организованная преступность и коррупция в органах власти объективно подыгрывают терроризму».