2.

– …Но зачем стрелять в дверь? – удивлялся Алик. – А может, просто шилом проковыряли?

Они сидели у Алика дома, на кухне, и пили водку. Боба всё ещё трясло; оказывается, летать в городе, да ещё ночью, очень страшно и опасно: провода повсюду, какие-то углы… И холодно там. Об антенну на крыше дома с казино он едва себе все рёбра не переломал. Хотя возле казино пространство залито светом, а вот, смотри ты, на крыше тьма непролазная. Ни хрена не думает московский мэр об удобствах Карлсона без пропеллера…

И в итоге Боб вынужден был приземлиться. Сориентировавшись, где находится, заявился он к Алику, потому что тащиться к Лиде через всю Москву с ушибленным боком и расцарапанным ухом он никак уже не мог. Алик же даже обрадовался. Он как раз взял пузырь и сидел, размышлял, с кем его раздавать. Вот такой он, Алик: в одиночку пить не может. Обязательно ему надо разделить радость выпивки хоть с кем. Тем более с Бобом, которого он страшно уважал. Ясно, Боб сказал, что он Алика тоже уважает, позвонил Лиде, что сегодня не придёт, и начались у них разговоры.

Для начала Алик нажаловался на бывшего главного инженера ИКП, жулика Воффку Мартьянова. Тот, перед своим уходом в конкурирующую фирму, списал деньги, выделенные на создание и испытание прибора определения жизни «Вита-Марс», изобретённого Аликом. И так лихо их списал, куда-то в Америку, якобы за консультации, что теперь эти деньги ни с каким прибором не найти. Как раз нынче Алик в этом печальном факте окончательно убедился, отчего, собственно, и затеял выпивку. А Боб не счёл нужным сохранять лояльность бывшему Лидиному мужу, и тоже понёс Воффку по кочкам. Всё они ему припомнили. И липовую реконструкцию технического этажа, и интриги против Стражестрахова, и систему электронной безопасности, которую Мартьянов, гад, закупил у потенциального противника, США.

Когда уже сбегали за второй, заговорили про Бобовы проблемы.

– Может, шилом прокололи? – спросил Алик.

– Шилом… Если б шилом… Я же смотрел, палец туда совал, точно, пуля. В моей двери!

– А соседи что говорят?

– Не знаю я, что соседи говорят. Я их не видел. Зашёл, а тут этот… Страж порядка. Людям в двери пулями стреляют, а они этих же людей в кутузку тащат. Еле сбежал.

– А чего ты туда вообще пошёл? Ты же говорил, съехал с той квартиры из-за жены.

– Почту я проверил, Алик. А там визитка корреспондента «World’s geography» валяется, с просьбой позвонить. Я и зашёл позвонить, как последний пенёк.

– Корреспондент «World’s geography»? – заинтересовался Алик. – Который из них? Я же их всех знаю! Некоторых лично, а остальных по переписке.

– А вот визитка, – и Боб вытащил из кармана визитку Джона Фрумкина. Алик рассмотрел её и сказал с недоумением:

– Боб, что-то здесь не так. Логотип их, и общий вид тоже. Но качество! Я вот тебе покажу.

Он достал замырзанную железную банку из-под давно забытого сорта советских конфет, приспособленную им для хранения визиток, и выудил оттуда две, с тем же логотипом, что на визитке Джона Фрумкина. Они действительно отличались качеством: цвет поярче, а бумага похуже.

– Уже и визитки подделывают, – всхлипнул Боб. – Как жить? Какая-то сволочь стреляет мне в дверь, устраивает обыск, и ещё просит позвонить! Корреспондент… Географ…

– Боб, надо проверить, – бухтел пьяный Алик. – «World’s geography» солидный журнал. Щ-ща позвоню главному редактору. Скока у них чичас часов?.. Нормалёк. Он на работе. Щ-ща…

И он схватился за трубку телефона.

– Mary, hay! I’m Alik. Simply Alik from Moscow. Call the chief, please.[19]

Потом он, вращая глазами, почёсывая себе за ухом визиткой Джона Фрумкина и пожимая плечами, задавал вопросы главному редактору. Наконец, бросил трубку и с ходу махнул рюмку водки.

– Чего? – спросил Шилин.

– Ща… – просипел Алик, зажевал водку шпротиной, и лишь потом сообщил: – Знает он эту фамилию. Точно знает. Но темнит. Я ему: он ваш кадр, или как? А он соплю отчего-то жуёт. На государственные интересы намекает. В общем, шпион он, твой Фрумкин, я тебе говорю.

– С пистолетом ходит, – со значением сказал Шилин.

– Крепко за тебя взялись, Боб. А я всё думал, кого ловят менты возле нашего ИКП? Караулы выставили…

– А ты мне не говорил…

– Разве? Наверное, собирался, а потом забыл. Точно. Там с нашими вахтёрами, я видел, беседовал тот парень из прокуратуры, который приходил ко мне спрашивать про тебя. Я ещё подумал, что надо тебе рассказать. А потом пришли двое из военприёмки, тоже про тебя интересовались, и я забыл.

– Это что же получается, Алик? За мной охотятся не только шпионы, милиционеры и прокуратура, но и армия?

– Получается так, – мотнул головой Алик.

– А на кой бы я им сдался? Я ведь всего только и хочу, что послать их всех… Никого не трогаю…

Алик начал разводить руками, чтобы продемонстрировать, насколько сложный вопрос задал Боб, но по пути левая рука его ухватила бутылку, и он так и не закончил разведение рук, логично решив, что если что и поможет разобраться, так это она, родимая. И налил ещё.

Утром, продрав глаза и приведя себя в порядок, приятели поехали к старому дому Боба за «Нивой». Если там кто и караулил, то ловили Шилина, а не Алика, а про стражестраховскую машину и вовсе ничего плохого подумать не могли. Поэтому Алик без проблем забрался в неё, вывел на улицу, а уже там за руль сел Боб и подвёз Алика к институту. Когда высаживал его возле заправки напротив ИКП, Алик сказал, кивнув на две машины, песочного цвета УАЗ и серый «Мерседес», стоявшие по углам здания:

– Хе-хе-хе… Патентоведы в штатском.

3.

Забросив «требуху» – закупленные накануне приборы и детали, в Щербинку, где в арендованном сарае стоял его «Москвич», Боб отправился за космическим скафандром в Томилино. Проблем с заказом этого мощного средства жизнеобеспечения у него в тамошнем НИИ не возникло. Там уже привыкли к причудам богатеев. Если олигарху очень хочется, чтобы у него в прихожей, в шкафу-купе стоял скафандр, плюс ещё один для собачки, так на здоровье. Главное, пусть оплатит.

Боб оплатил, с процентом за срочность, и теперь, постепенно набивая сарай, планировал частями отвезти всё собранное к самолёту, а дальше на тропические острова. Он для себя уже решил, что примет предложение короля. Оставалось уговорить Лиду, но для начала можно двинуть туда и без неё. Оборудовать бунгало, наладить энергоснабжение, а потом… Правда, она может не согласиться из-за Кати.

Ещё надо было в последний раз заехать на дачу к тёще, забрать старый ноутбук и кое-какие записи, чтобы не оставлять следов. Но в свете последних событий он мог ожидать, что и там встретит засаду. Тем более, «они» там уже появлялись, ведь тёща передала ему визитку липового «друга детства» Юры Грачёва. Фальшивые друзья, фальшивые корреспонденты… Мрак. Ехать туда, или нет? Вот в чём вопрос.

Получив скафандр, и аккуратно уложив его в «Ниву», Боб двинул в сторону Москвы. А раз уж ехать предстояло через Люберцы, то он решил заглянуть к Лавру Фёдоровичу. А поскольку он со всеми своими делами давно не был дома, то есть у Лиды, и чувствовал свою перед ней вину, то сразу начал жаловаться Гроховецкому на нехватку времени, как бы готовя сам себя к тому, что визит его будет недолгим. Но стоило учёному, в ответ на его жалобы, усмехнуться, как Боб тут же и устыдился: старику-то больше девяноста лет, вот у кого нехватка времени! Того гляди, помрёт.

Но Лавру Георгиевичу явно было всё равно, сколько там дней или лет выделила ему судьба. Он безрассудно начал тратить остаток своей жизни на размышления о природе времени, из которых Боб понял только, что время – это порождение сознания человека. Да не абы какого, а живущего в трёхмерном пространстве. А когда человек оказывается вне этих условий, то там никакого времени нет, вот какая странность.

– Человек в земной жизни имеет материальное тело, – медленно выговаривал слова старик. – И он общается с внешним материальным миром. Общение это распадается для него в некоторую последовательность ощущений. Какие-то из них были «раньше», другие он имеет «сейчас». Наконец, он предполагает, что и «потом» будет иметь дело с объектами материального мира. Так вот и складывается – в его лишь представлении! – некое время, как ряд последовательностей.