- В чем же дело?

- Кое-какие районные организации упорствуют. Вспахали зябь и требуют, чтобы земля за ними сохранилась до снятия урожая… Как с ними быть? Все ж таки люди труд затратили?

- Как быть? Никому и никакой отсрочки.

- И еще,- продолжал Андрей Саввич,- сокращение управленческих штатов в колхозах идет, на мой взгляд, медленно. Редко в каком колхозе уменьшилось число столов в канцелярии.

- Значит, столоначальники крепко сидят?

- Сидят надежно… Да, есть еще у меня один список, да только я не знаю, Сергей Тимофеевич… как быть? - Андрей Саввич наклонил голову.- Дело-то такое дальнее… Как-то даже и неловко… Тут вот, посмотрите, в списке есть фамилия второго секретаря… Так что я даже и не знаю…

- Да что ж тут знать? И второй секретарь вернет, если он взял незаконно.

- Понимаю,- еще ниже наклонив голову, сказал Андрей Саввич.-А может быть, Сергей Тимофеевич, так лучше, чтоб не поднимать этого вопроса?..

- Скрыть? Нет, этого делать нельзя.

- Так надо же принять во внимание,- Андрей Саввич посмотрел на Сергея грустными глазами,- принять во внимание и то, Сергей Тимофеевич, что он не сам брал ту корову, а мы, райзо, ему давали… Пусть так и будет. Ведь это же наше внутреннее дело…

- Нет, Андрей Саввич, это не только внутреннее наше дело,- Сергей, о чем-то думая, подошел к окну и снова вернулся к столу.- Почитайте «Правду», что там пишут и о некоторых секретарях, и о председателях райисполкома, и о директорах МТС.

- Это-то я знаю. Читал…

- Советую еще раз перечитать.- Сергей сел и взял карандаш.- А что там у нас делается в кладовых? Давайте по каждому колхозу. Начнем с Усть-Невинской.

Глава III

На площадь съезжались подводы, выстраивались в ряд, и возчики, закуривая, посматривали на окна остроуховского кабинета, как бы желая узнать, долго ли им придется стоять без дела. Во дворе станичного совета Дорофей запрягал свою выездную пару, но не в тачанку, а в длинную, со свисающими дробинами арбу.

- Эй, дьяволяка лысый! - шумел Дорофей на лысого спокойного коня.- Чего крутишь головой! Привык в тачанке ходить, а солому возить не желаешь?

- Эге! Хлопцы! - крикнул кто-то из возчиков.- Да с нами и Дорофей поедет. Погляди, как бушует!

Подъехал и кучер Артамашова,- и тоже не на тачанке, а на бричке. Когда собрался обоз в двадцать две подводы и к ним, выехав рысью со двора, присоединился Дорофей, из станичного совета вышли Тимофей Ильич, Савва, Сергей и Стефан Петрович Рагулин. У коновязи, кусая столб, подплясывал на тонких и сильных ногах жеребец - тот самый неспокойный гнедой жеребец, на котором Сергей ездил в Чубуксунское ущелье. Тимофей Ильич, ударяя плеткой о голенище, торопливо зашагал к жеребцу.

- Батя, вы скачите вперед! - сказал Сергей, стоя на крыльце и рассматривая обоз.- Да отделите лошадей от волов!

- И без тебя, сынок, знаю.

Тимофей Ильич легко и умело сел в седло, кивнул головой и, покрепче подбирая поводья, поскакал к головной подводе. С трудом осаживая жеребца, мелко семенившего ногами и подымавшего красивую голову, старик полуобернулся на седле и крикнул, точно подавая команду:

- Эй, конные! За мной! А вы, бычатники, тоже пошевеливайтесь!

Обоз загремел, растянувшись по площади.

- Э! Тимофей Ильич дюже большой мастер грузить воза,- сказал Рагулин, провожая взглядом всадника.- Мне с ним довелось сено возить… Умеет воз наложить. И ежели он повел обоз, то привезет соломы столько, что хватит нам весь кирпич выжечь.

- Если б только нам,- буркнул Савва,- а то всему району. Не пойму, что ж это из нашего пятилетнего плана получается?

- А что такое? - спросил Сергей.

- Да как же так! Гидростанцию планировали для Усть-Невинской, а теперь она перешла в район.

- Не печалься, Савва,- сказал Рагулин,- гуртом быстрее построим.

- Или тот же лес,- продолжал Савва.- Трудились, сплавляли, а теперь ко мне ежедневно делегация ездит из соседних станиц. Все за инициативу благодарят и лесу просят, а еще грозятся тебе пожаловаться.

- Что ж в этом плохого?

- Плохое то, что на готовое добро охотников найдется много… Вот и кирпичный завод мы восстановили, а теперь делай кирпич соседям.

- Надо помогать… А как же?

- Да вы не спорьте,- отозвался Рагулин.- Есть к тебе, Сережа, один хозяйственный вопрос. Скажи, когда мы будем иметь электричество?

- Думаю, что к весне… А что?

- Важная мысль зародилась, а без электричества осуществить ее невозможно.

- Какая ж это мысль?

- Секретная.

- Я знаю,- сказал Савва,- у Стефана Петровича один секрет на уме - об урожае печалится… Да только урожай, как я понимаю, электричеством, не подымешь.

- Может, кто и не подымет, а я подыму.

- Не хвастайте прежде времени.

- А я тебе, Савва, вот что скажу. В будущем году наш колхоз пообещался взять на гектаре двести сорок пудов, а дай к весне энергию - и можно прибавить к той же цифре еще сто пудов… Вот тебе и электричество!

- Это интересно! - сказал Сергей.- Стефан Петрович, вы расскажите.

- До поры до времени не могу,- тайна! Ты давай электричество, и мой секрет сам по себе откроется.

Еще немного поговорив с Рагулиным, но так и не узнав его «секрет», Сергей решил поехать сперва на кирпичный завод, а потом на строительство станции.

- Думаю, сопровождать тебя не нужно,- угрюмо проговорил Савва.

- Ты чего дуешься?

- Я? Нет, ничего.- Савва насильно улыбнулся.- Сережа, так ты вечером приезжай… Ирина обещала прийти.

- Хорошо, я приеду.

Улица вышла к берегу Кубани. Всякий раз, выезжая за станицу, Сергей и радовался и дивился: какой же странной и неузнаваемой стала знакомая с детских лет речная пойма!.. Бывало, поздней осенью здесь только и был виден серый, прибитый дождями песок да маячили голые кусты,- кругом просторно и тихо, лишь слышалось грустное журчание воды на перекате.

Теперь же пойма была завалена лесом - штабелями лежали и бревна и доски. Лесной склад - богатство, какого еще не видела ни одна станица! День за днем по реке расходился протяжный голос пилы, точно говоря: «У-и-и-х! Ма-а-а-ало!» А вблизи глиняного откоса желтыми курганами стояли обжигательные печи, темнел глиномешалочный чан, а вокруг этого чана ходил на приводе конь. Двор был просторный, люди по нему выстроились цепочками, кирпич-сырец проворно перебегал по рукам и ложился в печи дырявой стеной. А в центре двора невысокая труба курилась курчавым дымком,- пусть издали проезжие и прохожие видят: завод живет!

Более всего, конечно, Сергея радовал вид будущей гидростанции. И хотя еще не горели на солнце окна и не шумела турбина, хотя еще не блестел цинк на крыше, не плескалась вода и сквозь строительный лес лишь угадывались контуры квадратного здания с белыми стропилами,- а все вокруг казалось уже изменившимся: и берега Кубани словно сделались отлогими, и горы стали как будто ниже, и бег реки стремительнее, и даже Усть-Невинская точно надела обнову и помолодела.

«Вот она, живая мечта,- думал Сергей, подъезжая к строительству.- Да, здорово меняется пейзаж Кубани».

- Ванюша, а посмотри: какой прекрасный вид! - сказал он.

- Верно! - с достоинством ответил Ванюша.- Вид вполне приличный.

Сергей вошел в машинное отделение и остановился возле глубокого, изогнутого буквой «Г» котлована. Под ногами прогибались мокрые доски, в окна дул ветер, снизу веяло земляной сыростью. Вот на этом месте ляжет тяжелая красивая турбина. Сергей задумался. Увидев, на откосе высокого бугра бетонированную стену с дырой, он представил, с какой силой забурлит вода, падая по пятнадцатиметровой трубе.

«Скорей бы, скорей»,- подумал он и посмотрел на стропила, откуда доносился звон и стук топоров. Прохор сидел верхом на перекладине.

- Любуешься? - крикнул он и стал слезать вниз по лестнице.

Подошел прораб, пожилой грузный мужчина в полушубке и в шапке-капелюхе.

- Пора бы и крышу натягивать, а черепица не едет,- сказал он, снимая капелюху и вытирая мокрый лоб.