Прохор задумался и долго мял усы, а Тимофей Ильич терпеливо ждал ответа.

«И где он выдрал такие слова? Сам сапоги чинит, а в голове - погляди на него, какие мысли… Знал бы - и не заходил».

Но надо было как-то выходить из затруднения.

- Поясняй, поясняй! - торопил Тимофей Ильич.

- Могу! - решительно заявил Прохор, снял кубанку и погладил ладонью вспотевшую лысину.- Ну, сказать - лошадиная сила? Что ж тут непонятного? Всякая лошадь имеет силу - вот и весь ответ!

- Допустим, лошадь имеет силу,- согласился Тимофей Ильич.- А еще два слова?

- Те слова - то же самое, только на научной почве,- не моргнув глазом, ответил Прохор.- Все это - техника!

- Э-э-э! Прохор, Прохор, скажи, что ничего ты не смыслишь.

- Смыслить-то я смыслю,- оправдывался Прохор,- но тут, Тимофей Ильич, такая научность, что до тонкостев сразу не дойдешь. А вот ежели хочешь, то я тебе поясню, каким путем проникает в твою хату электричество.

- Это я и сам знаю. По столбам.

- Не-е-е! - значительно протянул Прохор.- По столбам-то - еще не главная вещь! Главная вещь, Тимофей Ильич, ежели хочешь знать, в том, чтобы иметь понятие… Для наглядности скажу: та турбина, какую мы на быках привезли, будет вырабатывать такую силу, что ежели, допустим, без ума с нею обращаться, то она может всю станицу вмиг сжечь. Припоминаешь, как у нас в грозу сено горело? Мокрое, а пылает, как свечка

- Так то ж от молнии.

- Ты послушай меня, а тогда уже и возражай.- Прохор подсел ближе к Тимофею Ильичу.- Ток именно и есть самая настоящая молния, только на небе она как-то сама по себе вырабатывается - этого я не знаю, а тут она от машины идет… А силу имеет могучую!

- Так почему ж та молния не делает человеку вреда?

- А потому, что эта молния, сказать, ручная. Ученые люди приручили и таким путем ввели в обиход.

- Как же это понять? - насупив брови, спросил Тимофей Ильич.- Незримую вещь - и приручить?

- Поясню.- Прохор погладил усы и долго молчал, как бы давая этим понять, что пояснить не так-то легко.- Предположим, что мы имеем реку,- для примеру возьмем нашу Кубань… Что она делает в разлив?

- Известно,- проговорил Тимофей Ильич,- бушует! - А тебе, допустим, требуется полить огород, и ты направляешь ту реку на плантации… Что из этой затеи может получиться?

- Ну и чудак же! То ж стихия!

- Постой, постой! Стихия - это верно, но можно ее перепрудить, в цемент заковать, а потом уже провести трубы или ручейки и на грядки, и на водопой, и дажеть тебе в хату - и уже нет стихии, а имеется человеку одна выгода… Так оно получается и с током. С помощью таких разных приспособлений эту громадную силу можно направить куда хошь - и в лампочку, и в мотор, и в плитку, чтобы на ней сало жарить, и в чайник, и дажеть в утюг, чтобы было бабам облегчение… Вот в чем главная вещь!

- И ничего я тебе не верю,- склонивши голову, возразил Тимофей Ильич.- Ты говорил про воду - тут я согласен, потому как вода - зримая, ее можно в ведро зачерпнуть, умыться, и ежели она течет по трубам или ручейками, то все наглядно… А вот скажи: ты видел, как ток идет? Э! Не видел! А ежели своими глазами не видел, то и голову мне не морочь!

- Какой же ты непонятливый! - Прохор даже покачал головой.- Я бы тебе все доказал, да нужно мне спешить на курсы.

- А ты докажи, ежели можешь! Докажи!

- В другой раз докажу,- со вздохом ответил Прохор, вставая.

- Ну, ну, подучись,- с усмешкой сказал Тимофей Ильич, провожая гостя.

Всю дорогу от Тутариновых до школы Прохор не мог успокоиться и продолжал спор с Тимофеем Ильичом. В голове его вдруг появилось столько, как ему казалось, неоспоримых доводов, что хоть возвращайся обратно, да и только! Прохор даже хотел вернуться, и, надо полагать, разговор с Тимофеем Ильичом затянулся бы до полуночи, а то и дольше, но тут совсем близко засветилась окнами школа.

В коридоре собрались курсанты, и Прохор, поправив кубанку, подошел к ним. Вскоре прибыл и Виктор, но не один, а с Ириной, и учеба началась… В этот вечер курсанты изучали «Устройство сетей высокого и низкого напряжения» - тема, безусловно, важная, но мы не станем подробно излагать весь ход занятий, а скажем лишь о том, что Виктор очень понятно объяснял, какие бывают виды электропередач высокого напряжения; как устанавливаются линии специально сельскохозяйственного назначения; что собой представляют линии электропередач низкого напряжения, какой должна быть высота столбов и какое допускается расстояние между проводами и поверхностью земли в обычных местах и при пересечении дорог…

Словом, много интересного говорил в тот вечер Виктор своим ученикам. Но мы все это опустим и обратимся к будущим электрикам, людям в Усть-Невинской новым и, безусловно, интересным… Они заполнили все парты небольшого класса. Лампа-молния, свисавшая с потолка, освещала их лица,- посмотрите, посмотрите хорошенько, какая в них сосредоточенность, сколько во взгляде вдумчивости и пытливого внимания! Вот сидят два дюжих парня из Белой Мечети. Им тесно за партой - нельзя ни склониться, ни раздвинуть локти, но они слушают и записывают, забыв в эту минуту о неудобствах. За спинами у них - пожилой дядько с усами какой-то гнедой окраски. Он то подымает голову, то пригибается к парте. Его сосед посматривает на Виктора и что-то записывает с таким усилием, что ему время от времени приходится быстрым движением вытирать взмокший лоб, и этот жест как бы говорит: «Эх ты, черт побери, как трудно!» Молоденький паренек слушает Виктора с чуть приоткрытым ртом и с такими светящимися глазами, точно ему рассказывают занятную сказку. А Прохор важно откинулся на спинку парты и только иногда кивает головой и причмокивает губами. Сидящий с ним рядом суровый на вид мужчина не сводит с Виктора глаз и все покручивает ус.

Девушки - их было восемь - занимали передние парты и, казалось, ничего, кроме доски и Виктора, не видели: у той сбился на плечи полушалок, и она о нем забыла; у другой распустилась коса или выбился на лоб завиток, и она не поправляла ни завиток, ни косу,- все их внимание было обращено к столбам и проводам, которые рисовал мелом Виктор. Лена Коломейцева,- та самая Лена из «Светлого пути»,- так пристально смотрела на доску, что вдруг увидела и степь вблизи своего хутора, и линию проводов, убегающую к горизонту. Ирина, сидевшая в паре с Леной, тоже мечтала о том недалеком времени, когда побегут столбы от станицы к станице, понимала, как важно знать то, о чем рассказывает Виктор, но ей казалось, что усвоить и понять все это значительно легче, чем ту программу, которую она изучала вместе с Виктором. Одна только Соня хотя и делала вид, что слушает, а думала о своем: не могла она понять, почему Виктор ни разу ее не проводил домой, а Ирину провожает на птичник каждый день. Ей было до слез обидно, что и Сергей и Виктор, которые когда-то любили ее, теперь не обращают на нее внимания и оба ухаживают за Ириной.

«И что они нашли в этой вознице такого прелестного? Видать, Сережа ее уже бросил, так она льнет теперь к Виктору»,- думала Соня.

А когда урок был окончен, курсанты обступили своего преподавателя,- кто угощал табаком, кто задавал вопросы, а тот молчаливый мужчина, что весь вечер крутил ус, развернул тетрадку с записями и чертежами.

- А взгляни, Виктор Игнатьевич,- сказал он басом,- правильно я вершу дело?

Пока Виктор закуривал, отвечал на вопросы и рассматривал чертежи, Ирины в классе не оказалось.

«И что за своенравная ученица! - думал Виктор, выходя из школы.- Условились же час или два позаниматься, так нет же - опять убежала… Придется догонять…»

Вечер был морозный и тихий, небо иссиня-темное и чистое. Среди густой россыпи звезд гуляла молодая луна, а над уснувшей Усть-Невинской струился слабый свет. Виктор вышел за станицу и, увидев невдалеке Ирину, пустился бежать, а Ирина тоже побежала и остановилась только у порога хаты. Она стояла спиной к дверям, держась рукой за щеколду, и лицо ее было возбужденно-веселым.

- А что, догнал? - спросила она, тяжело дыша.