«Я хочу знать это, как и вы». Дашка заикнулась, чтобы это озвучить: в ней скопились легионы ненужных рассуждений, надо от них избавляться, не оформлять их в умозаключения, а выбросить. Приберёт их кто-нибудь — неважно, дальнейшая их судьба Дашку не интересовала.

— Понимаете… — Дашка начала и осеклась. Не поймут же! Верников каких только её нездоровых идей не наслушался, но такой его шокировать не нужно.

Дубль два. Что может послужить уважительной причиной Дашкиному побегу? И какую отговорку изобрести для своей совести, настаивающей: «У тебя от Саши секретов нет, он тебе часто душу изливает — нельзя вот так его обмануть, это предательство».

— Я совершала пробежку!!! — опередив совесть, выпалила Дашка.

— Что ж, вполне в твоём духе, — просиял Верников, а Алина восхитилась:

— Умница! Мы себе здоровье подрываем — ты укрепляешь. Мне бы так.

Конфликт уладился сам собой, и троица могла принять участие в сплачивающем группу обряде, организованном старостой: студенты по кругу развалились на полу, по очереди отхлёбывая остатки «Балтики» из бутылки. Чтобы не израсходовать обрядовый напиток чересчур быстро, многие, сделав полагающийся им глоток, пускались растолковывать всем, что группа 1613-А сплошь состоит из замечательных, весёлых, компанейских людей, и только потом передавал ёмкость с драгоценной жидкостью другому.

Духом сплочённости прониклась даже Дашка, особенно когда Алина в слезах умиления встала на стул и оттуда каждого одногруппника осыпала таким множеством комплиментов, что восхваляемый сразу краснел, смущался, и все кидались убеждать его: да, ты такой; отчего тот делался цвета пожарной машины.

— А теперь… — Алина всхлипнула. — Теперь ты, Дашка. Знаешь, когда наша группа впервые собралась вместе, мы про тебя подумали: что за тихоня, таких в упор не видят, пока на них не наступят, или не прольют чего-нибудь, или не толкнут. Хорошо, что мы ошибались! Необыкновенный ты человек, уютно с тобой рядом делается. Нет тебя — появляется ощущение, что наша группа — муравейник какой-то, все суетятся, торопятся… Ты нас так выручаешь, наверное, сама не догадываешься, как. Мне прямо стыдно за себя и за группу; кому захотелось совета спросить, в грехах покаяться или банально поныть — бегом к Дашке, так как другим вникать в чужие проблемы лень. А что, если у самой Дашки беда стрясётся? Ведь тоже никакой моральной поддержки от нас не дождётся. Так вот, Дашка, обещаю: мы исправимся!

Торжественная речь на этом оборвалась, но выступление Алины — нет. Волкова всё ещё открывала рот, теперь тыча пальцем в дверной проём, ко всему прочему её глаза значительно увеличились в размерах.

То, что обнаружилось на площадке перед входом в корпус, не только Алину лишило уникальной способности, отличающей человека от животного. Вся группа, лицезрев это явление, временно утратила способность издавать членораздельные звуки. В прямоугольнике ночной черноты, ограниченном проёмом, выделялись те самые фары, Дашка и Верников их узнали. Кроме этих, сюда прикатили незнакомые, четыре пары.

Инстинкт самосохранения, как водится, заработал без участия разума. Осуществлять побег следовало бы так, чтобы его траектория не сделалась достоянием общественности в лице нагрянувшей преступной шайки, — студенты предприняли отчаянную попытку удрать через окно в торце корпуса, попали аккурат в лучи фар и юркнули за здание. Банда, судя по шороху гравия и заскрипевшим полам, покинула четырёхколёсных сообщников и обосновывалась в корпусе. Всё — молча, отчего студенты пугались своего сердцебиения, слышимого громко, как будто из динамиков.

— И что теперь? — обратился к старосте нестройный хор.

— Как вы мне дороги, — огрызнулся Дима. — У меня, по-вашему, сверхчеловеческие возможности? Мне ворваться в корпус, отправить всех маньяков в нокаут, связать их и заткнуть им рты кляпами?

Добиваться от Федорова более подробных указаний было совестно. Староста метался, ожесточённо пиная траву. Алина заплетала Юле Шемякиной косички. Шабанов, Колесников и Радецкая играли в карты. Настя Ленская оттирала пятно на ветровке. Верников с Дашкой порывались высунуться за угол корпуса и определить, сколько на площадке машин. Рома Савельев, наблюдая за ними, выразительно вертел пальцем у виска всякий раз, когда Саша или Дашка подкрадывались туда.

В четыре в корпусе весьма кстати загромыхал молодецкий храп. Созрел план эвакуации: кучками по четыре человека крались, пригнувшись, к воротам лагеря вдоль ограды, заросшей кустами достаточно, чтобы растительность полностью закрывала уносящих ноги.

— Наш черёд! — набрал воздуху в грудь Верников. — Дашка, Алина, Дима, за мной!

Поползновение в кустах последнюю четвёрку развеселило. Вот это погуляли… Девчонки обязательно эту историю приукрасят, и к пятому курсу легенда про поездку на дачу к старосте группы 1613-А будет пересказываться всем первокурсникам прежде, чем краткое описание требований самых вредных преподавателей института. Двадцать вооружённых бандитов. Шестнадцать студентов. Нет, такие пропорции не впечатляют, пусть первокурсников будет десять. Но трёх девушек захватили в заложницы, двух парней тяжело ранили, итого в кровавом побоище участвовали пятеро. А кто тогда ухаживал за ранеными? Минус ещё две студентки. Двадцать маньяков против троих безоружных студентов. Как семнадцатилетние парни одолели эту банду? О, заложницы были столь прекрасны, что ради их освобождения герои справились бы с полчищем фашистов. А потом за поимку разыскиваемых преступников группе выдали премию, и весь институт был в запое неделю…

— Эй! — направляющий команду Саша замер в полуобороте, лицом к друзьям. — Храп прекратился!

— Застряли, — прошипел староста. — Это не кусты, а гербарий, заденешь — трещат, как будто тут табун лошадей пасётся. Господа, присаживайтесь, пока банда не соизволит отсюда съехать или опять не отправится на боковую, у нас привал.

Алина простонала:

— А одногруппники, кто выбрался, эгоисты несчастные, пропажу нас обнаружат, когда мы месяц не будем на занятиях появляться, не раньше.

— Что верно, то верно, — и Дима сплюнул сквозь зубы.

После свистящего звука плевка земля задрожала от топота, банда неумолимо приближалась.

— Только этого нам недоставало, — Алина побледнела. — Там что, каждый под два метра в холке и весом с бегемота?

— Да я бы и подумал, что это стадо разъярённых гиппопотамов, — горько усмехнулся Саша. — Ни слова не проронили.

Крайне неразговорчивые преступные кадры толкались над захоронением невезучей части 1613-А. У банды были собаки — они шумно втягивали носами воздух, порыкивали, скреблись когтистыми лапами. Алина, Дима, Дашка, Саша переглянулись. «Всё из-за тебя!» — «Простите!» — «Вы как дети…» — «Что делать?».

Внезапно кусты вспыхнули. «Вот нелюди, поглумиться хотят» — гремел набат внутри у каждого из загнанной четвёрки. Тут старосту осенило: у него бутылка минеральной воды в пакете! Не выжить, так нагло сопротивляться. Он торжественно извлёк её. «Сам справлюсь, вы отползайте!». Девчата и Верников попятились.

Минералка не оправдала возложенных на неё надежд. Пламя чуть утихло, но маньяки подбавили откуда-то огня.

— Дима! Здесь в решётке выдран прут, убегай!!!

Через долю секунды староста очутился в лесу. Пожар охватил весь лагерь и перекидывался на деревья. Друзья ринулись в чащу, банда — за ними, но их габариты, по-видимому, не совпали с диаметром лазейки: погони несостоявшиеся жертвы не слышали. Так они достигли опушки, лес сменился морским песчаным берегом.

Алина, не раздумывая, сняла кроссовки и вбежала в воду по пояс, дальше пустилась грациозным брассом.

— Тёплая! — она задержалась на плаву, жестом зазывая друзей в море.

Парни незамедлительно приняли приглашение, Дашка только подвернула штанины и зашла по колено, за что получила град брызг в лицо.

— Не будь букой!

«Дразнитесь кем угодно, — Сотникова в шоке врастала в песок. — Но к этому я больше ни ногой». Под этим Дашка подразумевала тот таинственный мыс с драконьим лесом и замком с башнями. Теперь он чудовищно близок. Явлением особенным он казался не только из-за своей волшебности: тумана вокруг него не было.