– Не будь пессимистом, – Амана презрительно дернула плечиком. – Мы не могли далеко уйти. За мной. – И она уверенно шагнула в непролазную чащу.

Какое-то время они двигались молча. Но среди замшелых деревьев и колючих кустов было так неуютно и тихо, что хотелось хоть чем-нибудь разбавить эту тишину. И Амана запела.

Это была незамысловатая песенка на японском. Илья даже улавливал знакомые фразы (он немного понимал язык), но содержание в целом оставалось для него загадкой.

Они уже прошли мимо и только потом поняли, что звук, раздававшийся откуда-то справа, был слишком похож на человеческий стон. Амана испуганно вздрогнула и остановилась.

– Ты слышал? – произнесла она шепотом. – Или мне почудилось?

– Слышал, – отозвался Илья, тоже едва слышно. – Что это могло быть?

Словно в ответ на его слова звук раздался снова. Это было то ли сдавленное рычание, то ли жалоба, то ли всхлип – казалось, можно было даже разобрать отдельные слова.

– Я боюсь, – растерянно сказала Амана. – Пойдем быстрее отсюда.

– Нужно посмотреть, – заявил Илья.

Девушка пыталась было возразить, но Самохлеб не слушал ее. Он быстро шагнул в сторону, откуда раздавались странные звуки.

Амана осталась на месте, она не могла себя заставить пойти вслед за парнем. Ее почему-то охватил безотчетный страх, сердце колотилось где-то в желудке, и кроме этого стука Амана уже ничего не слышала.

– Иди сюда, – позвал ее Илья.

Девушка ожидала увидеть что угодно и кого угодно, но только не Витю Якушкина, лежащего под елочкой и жалобно стонущего. Однако, это был он. В той же самой куртке, в которой вышел из гостиницы два дня назад, довольно-таки чистый и свежий, несмотря на то, что должен был провести на болоте двое суток, и совершенно ничего не соображающий.

Глава одиннадцатая

– Витенька, открой глазки, – упрашивала Амана. – Ну пожалуйста! Выпей горячего чаю. Я сама специально для тебя заваривала. На травах!

Но Якушкин по-прежнему мычал что-то нечленораздельное, мотал головой и был невменяем. Сознание его явно покинуло не окончательно и бесповоротно: Витя реагировал на внешние раздражители, слышал, когда к нему обращались по имени. Но при этом словно пребывал в глубоком забытьи. Губы у него постоянно шевелились, но вырывающиеся звуки не складывались в слова.

После того, как Амана и Илья нашли Якушкина, их самих тоже очень быстро отыскали. Буквально через полчаса Селезнев и его друг вместе с группой местных спасателей обнаружили ребят. Их в целости и сохранности доставили в Студеное озеро и поместили в больницу. Но если Амана и Илья чувствовали себя вполне сносно и экстремальная ночевка в лесу им совсем не повредила, то журналист вызывал у друзей большое беспокойство. Врачи находили, что все процессы жизнедеятельности у парня в норме, но так и не смогли объяснить, почему Якушкин не приходит в сознание.

– Витя, ну очнись же наконец! – девушка со стуком поставила стакан на тумбочку, стоявшую возле кровати. – Я кому говорю?! – в отчаянии Амана перешла на язык приказов.

И, как ни странно, это подействовало. Якушкин зашевелился и медленно открыл глаза. Владимир Иванович, присутствовавший в палате, подскочил к кровати.

– Виктор, как самочувствие?

– Нормально, со мной все в порядке, – голос у парня был слабый, но слова он произносил вполне отчетливо.

– Ничего не болит? – заботливо уточнил Селезнев.

– Нет.

– Ну и слава богу, – Владимир Иванович улыбнулся и по-дружески потрепал Витю по плечу. – Напугал ты нас, однако. Вот еще бы найти твоего товарища – и тогда все было бы просто отлично.

Хотя Селезнев и Иван Владимирович провели в лесу всю ночь, никаких следорв Тома Райдера они так и не обнаружили.

– Витя, где ты был все это время? – возмущенно спросила Амана. – Мы чуть с ума не сошли от беспокойства!

– Не пытай его сейчас, – вмешался Владимир Иванович. – Для начала ему нужно прийти в себя. Успеешь ты наслушаться его рассказов.

Девушка вынуждена была согласиться. Действительно, Якушкин был еще очень слаб и, хотя любопытство так и разбирало Аману, она решила оставить свои вопросы до поры до времени.

– Том нашелся, – Илья ворвался в палату, словно за ним по пятам гналась орда диких кочевников.

– Как? – Амана рухнула на стул: слишком много впечатлений обрушилось на нее в одну минуту. – Где он?

– Преспокойно сидит в гостинице, в своем номере и недоумевает, куда же мы пропали.

– Вот видите, как славно, – Владимир Иванович обнял ребят и в то же время стал потихоньку выталкивать их из палаты. – Все закончилось самым наилучшим образом. Все пропавшие нашлись, живы и здоровы. Нам нужно идти. Ты, Витя, отдыхай пока, набирайся сил. Мы еще увидимся.

Амана и Илья вынуждены были подчиниться настойчивому давлению Селезнева и вскоре оказались в коридоре.

– Владимир Иванович, – недовольно сказал Самохлеб, – вы мне даже не дали с Витей поговорить. Я ведь даже не сразу понял, что он пришел в сознание.

– Успеешь, – Селезнев был непреклонен, – вы сейчас накинетесь на него с распросами, а у парня нервная система еще не окрепла. Неизвестно, чем это может закончиться.

Как-то незаметно Владимир Иванович перешел с шутливо-уважительного «вы» на товарищеское «ты». И если раньше между ними возникали какие-то разногласия, в большей степени это касалось конечно же Ильи, то сейчас ребята испытывали к Селезневу огромную благодарность и уважение. Их случайный попутчик из поезда сделал для них столько хорошего, что было бы по крайней мере глупо обижаться и выяснять отношения по пустякам.

– Так что же случилось с Томом? – с нетерпением спросила Амана.

– Ничего особенного, – Илья уже мог рассмеяться, – он действительно был на Гнилом болоте, не увидел там ничего интересного и вернулся.

– Но он не пришел вовремя.

– Да, он сказал, что немного заблудился, поэтому опоздал. А вот почему молчал его сотовый – это загадка, – Самохлеб пожал плечами. – В Студеном озере, как ни крути, случаются порой необъяснимые вещи.

– Ну ладно. Все хорошо, что хорошо кончается, – подытожил Владимир Иванович. – Вам тоже не мешало бы отдохнуть после стольких волнений. А у меня сейчас есть свои дела.

Селезнев пожал руку Илье, обнял Аману и ушел, пообещав найти их ближе к вечеру.

– Зря ты на него, как это говорят по-русски, катил бочку, – улыбнулась Амана. – Он столько всего сделал для нас. Не каждый бросит все свои дела и отправиться ночью в лес искать малознакомого человека.

– Ладно, – смутился Илья, – я был не прав. Признаю. Но не стоит напоминать мне об этом каждые пять минут, – недовольно добавил он, – ты теперь не оставишь меня в покое.

– Забыли, – согласилась девушка. И переменила тему. – Ты звонил доктору Йовкову?

– Нет, – нехотя выдавил из себя Самохлеб.

– Почему?

– Потому что. Зачем лишний раз беспокоить старика?

– Ты ведь не столько о здоровье Йордана Михайловича беспокоишься, сколько о своем имидже. Так? – в некоторых вопросах Амана была строга, как никто другой. – Тебе просто стыдно сказать, что нам требуется помощь.

– Амана!

– Пойми, еще неизвестно, что ждет нас впереди, – серьезно сказала девушка, – мы можем не справиться своими силами.

– Но ведь сейчас ситуация более или менее стабилизировалась…

– Более или менее… – передразнила Амана, – нельзя же думать только о себе. В конце концов, что для тебя важнее: хорошая работа или наша репутация? Неужели ты не понимаешь, что здесь, в Студеном озере, решается, быть может, судьба всего человечества?

– Допустим, я сообщаю Йордану Михайловичу обо всех наших передрягах. И что будет? Ты думаешь, он приедет? Доктор Йовков очень занятой человек, у него нет ни минуты свободного времени, наши неудачи станут для него только лишним источником волнений.

Амана молчала и неотрывно смотрела на Илью. Он не выдержал этот взгляд.

– Ну хорошо, сдаюсь, – Самохлеб демонстративно поднял руки вверх, – после разговора с Витей я звоню ему и рассказываю все как есть. В самых мельчайших подробностях.