Ведунья поняла, что угодили в ловушку собственных расчетов. Если Гвардейцы сейчас арестуют нищенку, своего штрафа с неё она уже не получит никогда.
Придется платить.
Ташша развязала кошель, на глазах изумленной нищенки (та была уверена, что знахарка сделает все, что отправить её в каменоломни, что, по сути, для неё означало смертный приговор, причем - очень быстрый) отсчитала и передала Гвардейцу шестнадцать кошшей - две больших золотистых монеты по восемь кошшей каждая.
- Согласно закону Шаа! - провозгласил ратник. - Ты должна отработать на эту женщину ровно один год! После чего, если ты не наделаешь новых долгов, ты свободна от финансовых обязательств перед Ведуньей по имени...
- Ташша! - подсказала женщина-змея.
Девушка-нищенка затравленно посмотрела на Ведунью, встала на колени, начала собирать обратно в мешок все, что вытряхнул из него рьяный Гвардеец - её "найм" начался в ту самую секунду, когда об этом объявил ратник....
Ташша молча и терпеливо дождалась, когда она вернет все пожитки обратно в мешок, неторопливо двинулась к краю помоста....
"Зачем тебе эта девушка"? - "зашипел" из глубины души на Ташшу её симбиот. - "Мало нам своих проблем? Теперь ты еще и эту.... прицепила! Объясни хотя бы - зачем тебе эта... замарашка"?
Ведунью передернуло.
- Я сама была такой же грязной и вонючей всего пару дней назад! - мысленно осадила она симбиота. - Грязь - она отмоется! И быстро!
- А одежда?! Ты думаешь, я не чувствую, как он неё воняет?
- Ты чувствуешь запахи от неё потому, что их чувствую я! - упрямую Ведунью не так-то легко было "сломать". - Купим ей новую одежду, отмоем.... Будет, как огурчик!
- Кто-кто? - симбиот не сразу даже сообразил, какое именно слово употребила в своей речи Ташша.
- Огурчик! - уверенно повторила женщина-змея. - Ведь именно так у вас на Земле называют чисто вымытого и опрятно выглядящего субъекта?
- Да.... Называют... - нехотя согласился Сашка. - Но я плохо представляю себе, как могла бы выглядеть змея-огурец.... Или огурец-змея....
Ташша и симбиот осознали, наконец, полную абсурдность возникшей темы, дружно расхохотались.
- Что случилось? - немедленно поинтересовался один из "сочувствующих".
- Ничего! - ответила Ведунья. - Ровным счетом - ничего! Радуюсь, что торги, наконец, закончились и я могу пойти к продовольственным рядам купить себе и вот ей чего-нибудь вкусненького! - она поймала вопросительный взгляд нищенки, движением головы приказала той, чтобы она следовала за ней.
- Ну, а главная причина, конечно, другая! - продолжила разговор со своим симбиотом Ташша. - Скажи, ты Матшами управлять умеешь?
- Не-ет! Да - откуда?! - удивление того, который жил в её душе, было неподдельным.
- Вот и я думаю, что не умеешь! И я не умею! А вот она - умеет! Нам все равно пришлось бы нанимать погонщика. Так зачем тратить деньги на возчика, если эта нищенка и так все сделает бесплатно!
- Ну.... Не совсем уж и бесплатно! - не согласился с ней Сашка. - Шестнадцать монет мы за неё уже уплатили! А еще на сколько она сожрет?
- Послушай! Ты всегда такой скупердяй, или только сейчас, когда находишься в моем теле?
- Нет, не всегда.... - после некоторого раздумья ответил симбиот. - А что?
- Да то, что нас - двое, а кушаем мы как один змеечеловек! Плюс - она! Итого - трое! Пищи же потребуется только для двух! Налицо - большая экономия!
Сашка почувствовал, что в резонах Ведуньи кроется какой-то изъян, но сообразить сразу - какой именно, почему-то не смог....
"Да черт с ней, с нищенкой! - подумал он. - Может, действительно, без этой юной особы нам до соседней долины не добраться"?
Продавцы копченостей и сладостей отворачивали лица, завидев Ведунью в паре с грязной нищенкой, однако быстро меняли свое отношение к ним, заметив в руках Ташши все еще увесистый кошелек с монетами.
Примерно через час, вволю находившись, всласть наторговавшись в продовольственных рядах, Ведунья вернулась к своему животному. Матш был в том же самом месте, где его оставил змеемужичок-хитрован.
- Будешь править! - скомандовала Ташша нищенке. Та проворно заскочила на широкую спину Матша, сноровисто ухватилась за широкий кожаный ремень, соединяющий два блестящих металлических кольца, продетых в специальные проколы в нижних губах Матша - наиболее чувствительных частях тела животного.
Ведунья медленно и осторожно забралась в повозку, осмотрелась....
- Куда править? - донесся до неё голос нищенки.
- Куда-нибудь на постоялый двор! Подальше от торговой площади! - ответила Ведунья. - Там цены дешевле.... Да и вообще.... - совсем тихо добавила она. - Чем раньше выберемся из этого города, тем лучше!
Как тебя зовут? - вновь громко спросила она у возницы.
- Меня? Меня - Аушша! - звонко ответила девушка-змея. - А тебя?
- Меня? Ташша! Я же называла уже при тебе свое имя - ратнику!- пробурчала Ведунья. - И вообще, с этого вопроса и нужно было начинать, а не пихать нож в брюхо пожилой женщине!
Аушша ничего не ответила, только сильнее сгорбилась на своем "рабочем месте".
Местная "гостинница", или - постоялый двор, очевидно, мало чем отличались от такого же рода заведений на родной планете Заречнева, каковым они были лет сто пятьдесят назад.
Довольно вместительное вымощенное брусчаткой пространство с трех сторон было огорожено двухэтажными каменно-деревянными строениями. В результате получился практически замкнутый П-образный двор, в котором на втором, деревяннном этаже располагались на ночлег постояльцы и возчики, на первом - находились разные по размеру и комфортности помещения для коллективного приема пищи (Сашка тут же мысленно обозвал его "столовая" и "кафе", чем вызвал явное неудовольствие Ташши), для мытья.
Привязь для Матшей, равно, как и отхожие места располагались обособленно, в "пустой" части "буквы П". Судя по обилию свежескошенной травы у привязи, кормили тягловых животных исключительно "зеленым" кормом.
Распорядитель (вряд ли хозяин постоялого двора ходил в столь поношенной одежде) брезгливо несколько раз стрельнул язычком в сторону нищенки, но Ташша показала ему одну большую монету и отношение змееприказчика к Ведунье и её вознице мгновенно изменилось в лучшую сторону.
- Комнату! - сказал Ташша. - Корма для моего Матша (как приятно было произносить это слово - "моего!), два чана теплой воды для мытья.
- Мыться кто будет? - не преминул уточнить распорядитель.
- Обе! - ответил женщина-змея. - Для каждой из нас воду греть отдельно! И вот еще что, голубчик! (Сашка громко прыснул, услышав мыслеформу женщины-змеи, соответствующую русскому слову "голубчик"), поищи-ка ты для моей работницы другую одежду! Можно не новую, но не такую затрепанную, как у тебя!
Змеераспорядитель обиженно опустил голову (он отлично понял, что эти слова были "местью" лично ему за ту брезгливость, с которой он только что рассматривал Аушшу), однако промолчал, быстро ушел куда-то.
Матшей привязали сразу. Комнату дали через десять минут, но горячую воду пришлось ждать почти час....
Все это время Ташша и Аушша просидели в своих деревянных "апартаментах", не прикасаясь к продуктам, купленным на рынке - обеим хотелось насладиться приемом пищи внизу, на глазах мужчин-змей.
А грязными и оборванными появляться в "кафе" не следовало....
...Уже темнело, когда Ташша и Аушша - чистая (и румяная - сказал бы Сашка), благоухающая ароматными добавками, щедро всыпанными в чан с горячей водой услужливым приказчиком, одетая в чистую опрятную одежду, которая недвусмысленно говорила о том, что её обладатель - змея отнюдь не бедная, спустились вниз, в то большое помещение для приема пищи, которое у Сашки ассоциировалось со словом "кафе".
Трактир был полон.
Большинство постояльцев были мужчинами-змеями, прибывшими на осеннюю ярмарку. Почти у каждого из них здесь был уже "свой" столик, либо место за одним из них. Тяжелые деревянные скамьи намертво крепились к полу; они попарно обрамляли массивные трапезные столы из толстых и длинных досок таким образом, что за одним столом одновременно могло принимать пищу не более четырех змеелюдей.